Дрессировщик Виталий Смолянец в Воронеже рассказал, как, лишившись ног, дрессирует 13 хищников

Номер с пятью львицами и двумя тиграми дрессировщица Виталия Смолянца станет «гвоздём» новой цирковой программы. Причём, в ней интересны не только трюки, когда, например, грозные хищники поедают куски мяса прямо с обнажённой шеи своего «хозяина», но и сама личность артиста.

Прошедший год стал очень нелёгким для 42-летнего Виталия — ему удалось спасти человека, но сам он потерял обе ноги. Ночью 9 февраля 2015 года Виталий Смолянец ехал в столицу по делам. На трассе Тверь — Москва, недалеко от поселка Редкино, он заметил разбитую машину, около которой было двое мужчин. Один весь в крови лежал на дороге. Смолянец остановился помочь. Внезапно прямо на людей выскочила фура. Один из мужчин успел увернуться, второго Виталий поднял и отбросил в сторону, но сам оказался под колесами грузовика. Одну ногу артисту оторвало сразу, вторую ампутировали врачи сельской больницы, куда его привезла скорая.

Артисту помогли очень многие его друзья из цирковых, и в результате он не просто научился вполне сносно ходить на протезах, но и снова выступает на арене. Воронеж — второй город в его гастрольном графике после Ростова. 27 января журналисты «МОЁ!» пообщались с дрессировщиком во время одной из репетиций, на которой он вместе с женой, тоже дрессировщицей Инной обучал трюкам молодых тигрят.

— Виталий, после той страшной катастрофы пришлось ли вам разрабатывать новые приёмы дрессуры?

— На протезы я встал в августе. А в декабре вышел в манеж. Но это сейчас я могу стоять, опираясь на одну палку, взмахивать рукой, ходить. Тогда я просто стоял на месте, вцепившись в опоры обеими руками. И поэтому переучивал животных, чтобы они работали просто на голос, без взмахов руки. Пришлось потрудиться, попотеть, иногда пропадали все надежды, я думал, что ничего не получится. Но в итоге получилось — в Ростове львы и тигры работали чётко, как автомат Калашникова.

— Вы не боялись, что хищники почуят вашу слабость?

— Я переживал, как примет зритель, жалеть будут или восторгаться. Когда я выходил первый раз в Ростове решил для себя, зритель покажет, продолжать мне карьеру дальше или заканчивать. А животные меня не тронут даже если я ползать буду, я для них лидер. Правда, сейчас они начали хитрить. Раньше, когда был посыл на трюк, они понимали, что надо его тут же сделать, потому что я быстренько мог догнать и отшлёпать. А сейчас они боковым зрением смотрят, где я, если далеко, то не торопятся, зная, что я быстро уже не подойду.

— Когда вы решили, несмотря на полученные серьёзные травмы, продолжить работать?

— Да я жить не хотел поначалу! Но друзья, жена, руководство — никто меня не бросил. Я хочу, чтобы прозвучали фамилии тех, кто мне помогал: это Анатолий Сокол, Эдгард Запашный, Сергей Беляков, Вадим Гончаров, отец и сын Марчевские, Тая Корнилова. Мне помогали деньгами и менее известные артисты, кто сколько мог — кто 10, кто 5 тысяч. Ведь лечение в больнице было дорогим, одна перевязка стоила 10 тысяч — мне делали вакуумные повязки. Росгосцирк пообещал дать на протезы миллион. Но когда моя жена туда позвонила, они спросили, сколько не хватает. Инна назвала цифру в 2 миллиона, и без всяких обсуждений мне их выделили. Но я тогда думал так: «Меня уволят, я инвалид, кому я нужен?» Приходил Эдгард Запашный, говорил, мол, я хлопочу о тебе, почему такой настрой, почему ты не борешься? А потом ко мне в больницу пришёл генеральный директор и без лишних церемоний спросил: «Когда ты выйдешь на манеж?». И я воспрял духом…

— То есть сами вы не сомневались, работать дальше или нет…

— Если я собирался жить, я собирался выходить в манеж. Вопрос был в том, смогу ли я нормально ходить на протезах, это же тяжело. С августа я встал на протезы и в декабре вышел в манеж.
Врачи, узнавая о моих намерениях, улыбались: «да-да выйдешь!» но видно было, что думали они совсем противоположное. У меня же высокая ампутация. Кстати, вторую ногу, как мне потом говорили врачи, можно было и не ампутировать — там был открытый перелом и порванные связки. Но поселковые врачи либо за жизнь мою боролись, я же 40 минут пролежал на трассе, прежде, чем доехала скорая, потеря крови была огромная. А может, они возиться не хотели... Зато, когда я начал учиться ходить на протезах, протезист сказал — этот побежит.

— Как складывалось ваше общение с другими участниками ДТП, теми мужчинами, которых вы спасли и водителем задавившего вас грузовика?

— Со спасёнными я с обоими общаюсь. Один в больнице со мной лежал, а второй приходил постоянно, и жена. Сейчас на передачи они ездят, везде меня благодарят, мы перезваниваемся. А водитель грузовика однажды пришёл в больницу и спросил, что я с ним буду делать. Я сказал: «Что бы я с тобой не делал, ноги мне уже не вернуть» Он понял, что я писать заявление на него не буду, и больше я его не видел…