Мальчика, который ухаживал за слепой безногой мамой, забирают в армию
Игорю Трубникову в марте исполнится уже 19 лет, но приспособиться к жизни он так и не сумел — у парня нет ни образования, ни работы
-
Игорь до сих пор иногда носит маму на руках
Над историей семьи Трубниковых из воронежского села Воробьевка пять лет назад рыдала вся страна. Сын-школьник ухаживает за своей слепой безногой мамой: варит ей борщи, купает, катает в инвалидной коляске. И это в дырявом колхозном общежитии без газа и воды — дрова и печка тоже долго были на ребенке. Обеих ног Светлана лишилась весной 2011-го, в 43 года. Муж ее к тому времени бросил. В местной райбольнице не могли понять, почему она катастрофически теряет зрение и дуреет от болей в ногах — говорили что-то о «неясной этиологии» с сосудами. Началась гангрена, и выход остался один — отхватить молодой женщине ноги по самые коленки. Сыну Игорю тогда было 11. Кроме него, у Светы есть старшая дочка, но у той свой муж, двое детей и жизнь в глухой деревне в хате на две комнаты — везти Светлану туда запретил бы любой врач.
В итоге всем — глазами, ногами, смыслом жизни — для Светы стал Игорь. Как и она для него. В воробьевской больнице до сих пор помнят взгляд этого ребенка, когда Светлану привезли туда полуживую с инсультом, Игорю было 14. Иные так сходят с ума, а он дежурил сутками у ее постели, вместо нянек вынося утку.
После того как о Трубниковых рассказали журналисты, им стали присылать помощь со всей страны и ближнего зарубежья. Их взялся опекать благотворительный фонд Ростроповича-Вишневской. Дочь великого музыканта Елена и ее помощники организовали для Светланы две поездки в Германию, в клинику в Висбадене. Оттуда она вернулась с «ногами» — протезы и программу реабилитации ей подбирали индивидуально. И с современной инвалидной коляской. Игорь и в Германии не отходил от матери ни на шаг.
Два года назад, опять же при поддержке фонда, Трубниковым подарили двухкомнатную квартиру в новостройке в соседнем райцентре — Бутурлиновке.
В очередную поездку к Трубниковым я сорвалась, узнав, что Игоря забирают в армию — парню в марте уже 19. Первая мысль: «Вот, вспомнило государство!» Но после двух часов разговора стало тяжелее, чем в нашу первую встречу пять лет назад.
Света и Игорь сейчас в Воробьевке, в старом доме ее матери Валентины Федоровны. Туалет на улице, у Светланы — ведерко. Выносит привычно Игорь или жена ее брата Татьяна, которая после смерти мужа осталась в доме свекрови.
— А новая квартира? — не понимаю, почему снова здесь.
Света тушуется.
— Игорек устраивается на работу. На маслобойню. В Бутурлиновке ему тяжело, его все время тянет сюда — тут все родное…
В Бутурлиновке Игорь окончил девятый класс. Светлана рассказывает: когда переехали туда, местные чиновники встретили тепло, Игорю подбирали школу, чтобы с не очень сложной программой. Устроили в девятилетку в пригородном поселке Зеленый. Парень отучился, а дальше — затмение.
— Мы настроились, что будет поступать на фельдшера. Я радовалась. Это же его: он мне всю жизнь уколы делает. Но оказалось, на фельдшера можно только после 11-го класса. В Бутурлиновке он бы школу дальше не потянул — сами учителя сказали: оценки были слабые. Думала, в Воробьевке закончит или пойдет не на фельдшера, а на медбрата — туда берут после 9 классов. Но Игорь не захотел. Сказал, не буду учиться — и все. Пыталась переубедить: на сварщика можно пойти, на технолога… Бесполезно.
Был просвет — страстно увлекся боксом. Записался в секцию, грушу себе в комнате в Бутурлиновке повесил, молотил часами. Его даже собирались отправить на какие-то соревнования… Так же внезапно забросил грушу. Начал курить. Все их нынешнее состояние — 15 тысяч в месяц Светиной пенсии по инвалидности. Тысячи две уходит на разные таблетки, плюс — коммуналка в новой квартире. Плюс — Игорю на сигареты.
Мне он тут же, при матери, заявил то же самое: работать — буду, учиться — нет. Как отрезал. На маслобойне, куда он сейчас собирается, платят 100 рублей в час.
Но главное для Светы даже не его отрешенное безделье, а нависшая армия. Она ходила в военкомат, падала в ноги: дайте отсрочку! И ведь формально отсрочка ему положена: как ребенку, который ухаживает за матерью-инвалидом 1-й группы…
Уже две медкомиссии признали Игоря годным к службе. Последняя была в прошлом октябре, но его отправили домой к матери — до весны. 1 апреля снова в военкомат.
— Ты сам служить хочешь? — спрашиваю прямо.
— Мне безразлично. Призовут — пойду. Нет — останусь здесь.
Очерк нашего журналиста о непростой судьбе удивительной семьи, о том, почему полностью посвятив себя матери, сам Игорь оказался выброшенным из жизни — читайте в свежем номере «МОЁ!» от 22 января 2019 г. и в электронной версии газеты.