Основатель приюта «Дора» Юрий Шамарин: «Собаки — это мои дети»

В Воронеже, по последним данным, около 5 000 собак живет на улицах города. И это не предел. Два года назад их было около 3 500.

Человеческая безответственность и нехватка средств в бюджете не позволяют затормозить этот процесс. И дело, как нам кажется, не в неправильных законах. Программа ОСВВ (отлов-стерилизация-вакцинация-возврат), по сути своей, довольно гуманна, но она не в состоянии убрать собак с улиц. Надо ли их убирать и если надо, то как? Попробуем разобраться на опыте приюта «Дора». Самого большого и самого известного в городе приюта для бездомных животных.

Собаки — санитары города

Есть такое мнение, что собак с улиц убирать не нужно вовсе. Что они — часть экосистемы, как голуби и воробьи. Вот живут они, бегают стайками от мусорки до теплотрассы, и бог с ними. Ты, главное, при них не размахивай руками, не веди себя агрессивно, но и страху не показывай. Это же их территория, они её охраняют и не знают, что ты хороший человек. Такие установки от зоозащитников напоминают советы посетителям неблагополучных районов. Не смотри в глаза, не оглядывайся, не улыбайся, не говори. Не давай повод.

Единственная разница в том, что эти «неблагополучные районы» размножились так, что ты в любом месте можешь нарваться на неприятности. Только в центре более-менее спокойно. А в спальных районах, рядом со стройками и продуктовыми базами — не маши руками, не бегай, громко не дыши. 
Большинство обычных горожан на такую шумную и зубастую экосистему вряд ли согласятся. Но тем не менее резон в этом есть. Помните историю, как китайцы истребили воробьёв, которые клевали пшеницу, и получили нашествие саранчи, угробившей весь урожай на корню?

Владелец приюта «Дора», о котором пойдет речь дальше, считает, что полностью собак с улиц убирать нельзя, 200 собак на весь Воронеж было бы в самый раз.

«Собака, — считает Юрий Шамарин, — санитар города, не будет их, расплодятся крысы». 

Выходит, что сейчас у нас перекос в пользу собак, что для экологического баланса наверняка тоже не здорово.

И вот тут возникает понятный и очевидный способ борьбы с бездомными — организация приютов. Это если сейчас не касаться юридических вопросов об ответственности владельцев собак и прочих методов контроля. Это тема отдельного разговора.

Дик, Дуда и Дора

Можно представить себе отару овец, стадо коров, табун лошадей и пастуха рядом с ними, но огромную стаю из тысячи собак с одним человеком, который за них отвечает, представить довольно сложно. Не нужно нормальному человеку столько. Тем более что они как дети — молока и шерсти от них нет, а забот — выше макушки. Покорми, напои, спать уложи, полечи, погуляй, за ушком почеши.

На вопрос, как это всё получилось, Юрий Шамарин честно признаётся, что никогда он не был собачником:

 «Есть люди прямо любят животных, а мне просто их жалко». 

До женитьбы Юрий Иванович был, как это называется, частным предпринимателем. У него была своя автомастерская, занимался ремонтом кузовов, маляркой, построил двухэтажный дом. Ничто не предвещало. Человек был в порядке, женился на хорошей женщине с маленьким сыном. Живи и радуйся. Но тут мальчику в ноябре по первому снегу захотелось покататься на санках. И снега-то хорошего не было, крупа одна. Но вот захотелось, и всё тут. Шамарин вздыхает: «Это Господь навёл, не иначе!». На мусорке, рядом с горкой, где катались дети, что-то отчаянно пищало. Оказалось, в старом ведре три щенка. Дик, Дуда и Дора. Их в старом доме родителей на Добролюбова и выхаживали всей семьёй. Огородили закуток, как цыплятам, кормили пипеткой. Выходили. Обычные дворняжки стали практически членами семьи. Детьми.

В честь Доры был назван приют. Она погибла по вине людей, которые не понимают, какую серьезную ответственность они несут за своих питомцев. Семнадцатилетние парни, узнав, что у Шамарина живет несколько безобидных дворняжек, стали ходить и притравливать своих стаффордов и питбулей на них. Кончилось всё трагедией. С Доры, как лезвием, по выражению Шамарина, сняли скальп. Она умерла в клинике. «Они, дураки, не понимают, — вспоминает Юрий Иванович, — эти собаки после такого в пять-шесть лет становятся неуправляемыми, хозяева не знают, что с ними делать»

Вот эти три дворняжки и стали родоначальниками будущего приюта. Спустя какое-то время соседи стали приносить Шамариным брошенных собак, да и сами они не могли уже пройти мимо бездомного пса. Особенно когда видели, что ему нужна срочная помощь.

В 2012 году, когда появилась Воронежская городская общественная организация «Дора», в хозяйстве Шамариных было уже около 100 собак. С частным предпринимательством пришлось распрощаться, как и со спокойной жизнью. Теперь каждый день из года в год, без отпусков и поездок на море, где Шамарин, кстати, ни разу не был, дожив до своих 62 лет, — собаки, собаки, собаки.

И после смерти им не обрести покой

Шамарина считают, мягко говоря, человеком своеобразным. Его слава скандалиста зиждется на истории с мёртвыми собаками, которых он раскладывал у входа в мэрию, прокуратуру и ряд других государственных учреждений. Именно раскладывал. Представить себе, что этот человек будет швырять трупы своих питомцев или тайком подбрасывать их, и пусть там чиновники попрыгают, не получается. Хотя для широкого круга всё именно так и выглядит.

Всё дело в том, что собаки умирают, они, как и все живые существа, смертны. Когда их несколько сотен и за ними по объективным причинам нет идеального ухода, они умирают чаще. Их надо где-то хоронить. Шамарин пробовал прикапывать их рядом с приютом, но быстро понял, что это не вариант. И дальше началось хождение по инстанциям. Сначала Шамарин поехал в ветеринарную службу у Петровского сквера. «А в ветеринарке мне говорят: это вам в область. Я спрашиваю: к кому конкретно? К кому обращаться? Где утилизировать собак?». Ответа не последовало.

После нескольких кругов по кабинетам возник резонный вопрос. А чья это на самом деле проблема? Мёртвые бездомные собаки. Логика чиновников проста — приют частный, собаки твои — значит и проблемы твои. Так, да не так.

Бездомные собаки — проблема наша общая, городская. И спрятаться от неё за спиной этого жилистого упёртого мужика не получится. Слишком большая и без него почти не управляемая армия живёт отдельным городом на левом берегу водохранилища в разрастающемся из года в год самопальном приюте. 
И как сделать, чтобы тебя увидели, чтобы включились? Системно и навсегда. Вот и пришла в голову идея этой акции с мертвыми собаками, игрушечными гробиками и приглашенными журналистами.

В результате что-то сдвинулось, но ненадолго. Поначалу реагировали на каждый запрос, приезжали, забирали, кремировали. Потом, когда вся шумиха улеглась, попросили звать, только когда накопится несколько трупов. По одному не наездишься. А у Шамарина в «Доре» морга нету. Хранить мертвых собак негде. Разлагаются быстро. Поэтому по сей день горят костры на территории приюта. «Денег нет, сжигаем на костре, — признается Шамарин. — Мы это делаем редко и аккуратно, поэтому никто из соседей не жалуется»

Кстати, в новом приюте печь для утилизации будет. Но об этом позже. До нового приюта, как оказалось, ещё дожить надо.

Дон Кихот с огромным сердцем

Мы встретились с Юрием Шамариным на нейтральной территории между его приютом и строительной площадкой нового ЖК. Вокруг меня кружится не меньше десяти собак, некоторые норовят закинуть лапы на мою белую футболку. Шамарин урезонивает самых активных: «Господа, успокойтесь!» И они покорно семенят в сторонку. Ни «фу», ни «на место», «ни к ноге». Господа! 
Такое ощущение, что он относится к своим собакам, как к равным. Знает, кто может взбаламутить остальных. И если на первое обращение реакции нет, разговор переходит на личности. «Лола, ты чего расшумелась? Не надо так!». И задиристая Лола опускает глаза и покорно виляет хвостом.

Приют «Дора» расположен на набережной Чуева, рядом с улицей Добролюбова. Занимает он сейчас около 3 гектаров, и всё это самовольно захваченная территория. «Ну а что мне было делать? — пожимает плечами Шамарин. — Я просил: выделите землю, помогите с приютом — никто не помог». 
Он продал свой двухэтажный дом, вложил всё, что было, в строительство первого кольца приюта. Всего их три. Могло быть больше. «Я бы и дальше разрастался с приютом, если бы не стройка», — признается Юрий Иванович.

А поначалу была война. Требовали снести незаконно установленные заборы. Приезжал ОМОН со щитами и дубинками. Закончилось всё ничем. И даже не потому, что на глазах у журналистов Шамарин пообещал выпустить всех собак на волю, и не потому, что вышел с огромными алабаями на коротких поводках. А потому, что здравый смысл никакая судебная инстанция не отменит. Тут уже силой не решишь. А договариваться никто не хочет. В итоге с 2014 года после противостояния с ОМОНом, писем президенту и Брижит Бардо, выступлений на федеральном ТВ от «Доры» отстали.

Ни мира, ни войны. Мы тебя не трогаем, а ты к нам не приставай. Как-то так.

Без малого два года назад случилось такое, что все вздрогнули. Шамарин чуть не умер. После ковида начало отказывать сердце. Говорит, оно в размерах увеличилось в 2,5 раза. Он ходил с бадиком по территории приюта и задыхался. Одна из волонтёров предложила отвезти Шамарина в Москву в клинику Шумакова. И как потом выяснилось, очень вовремя. «Врачи сказали, на сутки опоздал бы, в поезде помер»,— рассказывает Юрий Иванович.

«У меня сердце 34-летнего парня, — говорит Шамарин, — мне Господь жизнь спас!». Вообще обычно в очереди за донорскими органами стоят годами. Без вмешательства каких-то высших сил тут явно не обошлось. Шамарина планировали слегка подлечить и отправить домой тихонечко помирать. А он возьми и потеряй сознание прямо в кабинете главврача. Пришлось срочно оперировать.

Почти неделю Шамарин был в коме, летал над приютом, присматривал даже оттуда за своим хозяйством.

То ли новое сердце повлияло, то ли просто возраст даёт о себе знать. Шамарин признаётся, что стал мягче, спокойнее. «Раньше я горячий был, мог и лопатой огреть, ругался на чём свет стоит. Сейчас не так. На меня смотрят и говорят: ты блаженный, что ли?» — улыбается.

«Меня же одна наша покойная поэтесса назвала Дон Кихотом. Почему, спрашиваю, а она говорит: вы боретесь с тем, что нельзя победить. С системой», — Шамарин кладет руку на голову подбежавшего пса: — А я вот не бросаю бороться».

Новая «Дора» — земля обетованная для воронежских барбосов

Сейчас у «Доры» и её владельца новый этап. Переезд. В 40 км от Воронежа в Новоусманском районе девелоперы построили новый приют на 6 гектарах, куда и планируют перевезти всех собак с левого берега. Процесс этот небыстрый. Только на поиски участка ушло больше двух лет. Шамарин расположением доволен. Рядом нет людей, никого такое соседство не будет раздражать. Пока в новый приют перевезли около 40 животных, тестируют площадку, ищут слабые места. «Они же как дети, им поиграть, полазить хочется, — рассказывается Шамарин, — поэтому они сразу находят кучу способов на свободу вырваться». В первые дни собак, совершивших немыслимые подкопы, ловили по всей округе.

Юрий Иванович не торопится. Считает, что надо быть последовательным. Он хочет в новом приюте построить для своих хвостатых детей детский сад. Без дураков. «Я им хочу в каждом секторе бассейник сделать, — делится Шамарин планами, — чтобы горочки были, а они по этим горочкам скатывались в воду. Весело же!» Лесенки, брёвна, чтобы собаки лазили по ним, развлекались.

На моё нескрываемое удивление Юрий Иванович замечает: «Вот у вас сколько детей? Трое? Помните, как вы радовались их появлению на свет? Как вы играли с ними? А у меня их больше тысячи. Это же счастье!»

Бог не Тимошка

«А вы верите в Бога?» — спрашиваю. Шамарин отвечает: «В церковь не хожу, но вот чувствую, что всё не случайно. Стоит за мной какая-то сила, как папа за ребёнком!»

Счастливый странный человек Юрий Шамарин, воронежский Дон Кихот, получивший новое сердце от неведомого Гудвина, продолжает своё путешествие. Кажется, что он, как Моисей, выполняет чей-то завет, спасая целый народ. Не думая о себе, о своём сытом и понятном прошлом. Не думая об отдыхе и море, где он ни разу не был. Но видел. Когда был в коме. Две наездницы с развевающимися волосами несли его в попоне, натянутой между двумя скакунами. И в этой бешеной и долгой скачке рассмотрел Юрий Иванович и море, и волны, и деревянные церкви.

Посмотрел, и будет. Тут дел полно.

«Мне жена Марина говорит, ты бы поменьше в приют ходил, поберегся, а я ей отвечаю: если Господь не дал мне умереть, значит, я в долгу и мне втройне стараться надо, — говорит мне на прощание Шамарин. — Видишь, как интересно?»

Вижу.