Режиссёр Роберт Стуруа рассказал в Воронеже, как работал с актёрами «Бригады»

Воронежцы могли оценить спектакль «Вано и Нико» известного грузинского режиссёра Роберта Стуруа в среду, 12 июня. Постановку артисты Театра имени Шота Руставели показали на сцене Воронежского концертного зала.

В Воронеж Роберт Стуруа и актёры «Вано и Нико» приехали с гастролей в Москве, где они приняли участие в Международном театральном фестивале им. А.П. Чехова. «Вано и Нико» — свежая постановка Роберта Стуруа, премьера состоялась в 2018 году. Спектакль идёт на грузинском языке с субтитрами.

После первого показа «Вано и Нико» в Воронеже отзывы у зрителей были противоположные. Несколько человек даже ушли со спектакля, а кто-то с восторгом и аплодисментами встречал в финале артистов и режиссёра. Так что как минимум с одной задачей – оставить зрителей неравнодушными, режиссёр справился.

Полуторачасовой спектакль объединяет несколько историй о друзьях Вано и Нико. Действо сложно назвать цельным, скорее оно собирается из разрозненных кусочков, которые каким-то образом пытается связать юмор, неожиданные повороты сюжета и рассказчик в исполнении актёра Давида Дарчия. Причём рассказчик тоже постоянно перевоплощается и в бродягу, и ведущего, и незнакомца, и фотографа, и помощника главных героев…

Спектакль обставлен как сон, который привиделся рассказчику. А сны – дело такое, в них полно образов, которые лучше и не пытаться объяснять. Как, например, сложно найти объяснение некоторым элементам декораций – фрагментам картин, рекламному плакату, которые виднеются в темноте сцены. Или манекенам, сидящим на стульях, чьё предназначение конкретно в этой постановке не было раскрыто. Хотя режиссёр говорил, что эти куклы кочуют у него из одного спектакля в другой, выполняя роль молчаливого большинства, которому на всё наплевать.

Заканчивается спектакль, как и положено сказке, победой добра: «Зло ушло, добру венец. Вот и сказочке конец». Нико больше не хочет быть злым, а Вано хочет вновь оказаться добрым. Их спор разрешается просто – пусть будет два Вано. Но есть в этом какая-то ирония, словно режиссёр намекает – в жизни-то так не бывает. С другой стороны, не стоит забывать, что это сон, в котором может происходить всё что угодно. Видимо, по задумке режиссёра зрители должны были вновь почувствовать себя детьми, на что, вероятно, намекал игрушечный паровозик, простоявший весь спектакль на сцене и в финале уехавший за кулисы. Ведь именно в детстве добро всегда сильнее зла и всё заканчивается хеппи-эндом. Но за всей этой иронией остаётся важная мысль постановки, что жизнь – штука парадоксальная и в ней нет чёткого деления на чёрное и белое, которая благодаря грузинскому колориту, выглядит ещё ярче и эмоциональнее.

Режиссёр говорит, что в последнее время всё чаще ставит грузинские пьесы. Пьесу «Вано и Нико» Роберт Сутура написал сам по культовой в Грузии книге рассказов известного писателя Эрлома Ахвледиани. Сборник странных, метафорических притч без всякой «басенной морали» вдохновил режиссёра переосмыслить историю Вано и Нико. Перед показом спектакля в Воронеже Роберт Робертович на пресс-конференции поговорил о самом главном в театре, рассказал, как ставил спектакль с актёрами «Бригады» и пугал немцев Сталиным. При этом на все вопросы Роберт Робертович отвечал со свойственным ему юмором, иронией и некой недосказанностью.

Про свой «ужасающий» спектакль

– В Москве (в Театре им. А. С. Пушкина) я ставил самый ужаснейший из моих спектаклей «Ромео и Джульетта» с замечательным актёрами из модного тогда телефильма «Бригада» (в спектакле участвовали Даниил Страхов, Дмитрий Дюжев, Анатолий Белый и другие известные артисты – «Ё!»). Но я не смотрел этот телефильм. Мне прислали список репетиций, все актёры заняты в каких-то съёмках. И вот представьте, у меня завтра премьера, сегодня генеральная репетиция, а у меня нет Меркуцио (его играл Анатолий Белый – «Ё!»). Он снимается в Париже, неделю я его вообще не вижу, а завтра уже показ. Я долго думал, что мне делать: отложить этот спектакль или нет. Но решил не откладывать, потому что надо отвечать за свои поступки. В театре ты не можешь скрывать, что у тебя что-то не получилось. Это можно сделать, когда ты художник: выбросил холст и новый начал. Даже в кино можно выбрасывать какие-то неудачные кадры. А в театре так нельзя. В итоге показали спектакль. У меня были спектакли удачные, неудачные, очень хорошие, но вот таких очень плохих не было. А это был прям ужасающий спектакль. Но надо отвечать за свои поступки.

Про театральный профсоюз в Германии

– В Германии у меня была очень интересная история. Я ставил Шекспира. Там есть один герой – шут, уже не молодой. И у него возникает любовь с молодой девушкой. В общем, сделал сцену про любовь старого и молодой девушки. Хорошая сцена была, но когда я всё это прогнал, оказалось, что спектакль идёт четыре часа. А для меня невозможно столько сидеть. Немцы же такое обожают. И я решил эту сцену вырезать. И девушка обратилась в профсоюзы. Она сказала, что репетировала три месяца, считает, что хорошо играет, и вдруг режиссёр с ней так поступил. Я прихожу в театр на репетицию, ничего не знаю, директор так иронически на меня смотрит и говорит: «Сейчас пойди и отвечай». Я вхожу, всё театральное общество, профсоюзы, шеф профсоюзов меня собрались судить, Нюрнбергский процесс. Я думаю, как мне спастись сейчас. Самолюбие же существует, чтобы осуществить что-то несуразное. И вот мне дали последнее слово перед тем, как вынести приговор. И я говорю: «Вы знаете, я не немецкий режиссёр. Я из Советского Союза. Но из той страны, где родился Сталин». Они сделали большую паузу и разошлись. Видимо, подумали, что я – что-то страшное.

Про новые технологии в театре

– Сегодня театр стал всеобъемлющим и даже всеядным. У меня ощущение, что качество, всегда присущее театру, сейчас исчезает. Театр стал суетливым. Эта суета глубоко проникла в театр, стали меньше заниматься основными какими-то вопросами. Забываем, откуда театр возник. Я ставил спектакль в Греции в Эпидавре. Репетировали мы по ночам, потому что днём жарко. Прихожу я ночью в театр, сижу на месте, где сидели когда-то гениальные мыслители, смотрю на небо, чувствую вдали море, и я понял, что есть что-то, что мы утеряли, какую-то метафизику, которая существует в театре. Он уничтожен сейчас зарплатами, как лучше получить роль, какими-то такими вещами. Но я тоже ими занимаюсь, не думайте, что я верный служака. Ещё вот эти высокие технологии, которые мне не очень нравятся, но я хочу попробовать. У меня есть такая идея, чтобы Калягин (Александр Калягин – актёр и режиссёр) сыграл в спектакле «Мёртвые души» всех персонажей кроме Чичикова. А Чичиковым он был бы сам, но голограммой. Но это сложно. Я видел только выступление голограммы Майкла Джексона на сцене, еще не совсем это всё освоено. В общем, хотелось, чтобы театр был ещё и храмом. Храм и блуда тоже, не будем забывать реальность. Но храм.

Про актёрскую профессию

– В театре, как и в жизни нужно быть немного рискованным и смелым. Работать в театре должны очень мужественные люди. Эта область отсеивает немужественных людей, которые опускают руки. Я понимаю актёров. Профессия у них ужасающая. Они одновременно учатся с режиссёрами. Режиссёры учатся пять лет, а актёры – четыре года. И вот человек, который на год дольше учился, в его руках судьба этих несчастных актёров. Молодые актёры приходят, все хотят играть Гамлета и Офелию. Не получается играть. Проходит время, и они надеются на возрастные роли. А там остаётся один Лир. Но в старости его не сыграешь, потому что там большую энергию надо иметь. И так у них вся жизнь проходит. Из-за чего? Потому что один человек всего на год дольше учился.

Про «Вано и Нико»

– «Вано и Нико» – это сказка о добре и зле. Как иногда добру противно быть добрым, потому что все его затуркали, он хочет стать злым, чтобы немножко пробить себе дорогу. А злу захотелось стать добрым и они поменялись. Нам хотелось напомнить о тех вечных истинах, которые не меняются независимо от наших дрязг и каких-то наших и конфликтов.

В четверг, 13 июня, «Вано и Нико» покажут в Воронежском концертном зале второй раз.