Кино недели: «Дело» Алексея Германа-младшего

В нашей новой рубрике редактор «МОЁ! Плюс» Илья Клюев будет каждую неделю делиться впечатлениями и мыслями об одном или нескольких фильмах, которые вы можете посмотреть дома, — это будут и новинки, которые вы могли пропустить, и редкая классика, которую всегда можно пересмотреть ещё внимательнее.  

В 2020 году из-за ситуации с ковидом Алексей Герман-младший вынужденно приостанавливает съёмки «Воздуха» (16+) — масштабного дорогого проекта о советских лётчицах, над которым он усиленно работает в последние годы. Пауза в производстве такой махины позволила режиссёру сконцентрироваться на создании камерной, более умеренной вещи. Центральная задача, от которой отталкивались, — придумать фильм, происходящий в одном пространстве.

Так появился повод вспомнить об оставленном на полке сценарии, который Герман и сценаристка Мария Огнева написали три года назад, о профессоре литературы, специалисте по Серебряному веку, который находится под домашним арестом из-за обвинения в растрате денег, выделенных на проведение научной конференции. Из этой истории в здании заброшенного детского сада под Петербургом за один месяц было снято и за восемь месяцев доведено до ума и смонтировано «Дело» (16+).

Эксперимент, проведённый во время вынужденной паузы, можно назвать удачным. Маленькое «Дело» привлекло актёров первой величины, но главное — Герман снова поработал с Мерабом Нинидзе, любимым актёром и, по-моему, гением экрана. Премьеру успели устроить на Каннском кинофестивале (где в 1999 году не приняли «Хрусталёв, машину!» (18+) Германа-старшего). Далее — релиз на стримингах, так как в прокат «Дело» попасть особо не успело также из-за пандемии.

Эксперимент этот интересен ещё и тем, что Алексей Герман в своём новом фильме впервые работает с актуальной повесткой и с материалом современной действительности. Все его предыдущие фильмы — глубокие путешествия в разные вариации нашей истории. Дебютный «Последний поезд» (12+) — финал Великой Отечественной войны. Футбольный «Гарпастум» (16+) — заря Первой мировой. Снятый в 2008-м «Бумажный солдат» (16+) — год полёта Гагарина. «Довлатов» (16+) — годы Сергея Донатовича, Иосифа Бродского. Исключением был только футуристический «Под электрическими облаками» (16+) — киберпанк, который мы заслужили, осмысляющий Россию ближайшего будущего.

Выпущенное именно сейчас «Дело», конечно, молниеносно обретает остро-политическое прочтение, горячая актуальность переполняет эту историю. Неизбежно возникают переклички с домашним арестом Кирилла Серебренникова и делом «Седьмой студии». Неизбежно вспоминаются всё те же «Левиафан» (18+) и «Дурак» (16+), настолько не часто у нас появляются новые большие работы о современном конфликте человека и власти.

Главный герой объясняет сантехнику тонкости искусного мытья с электронным браслетом на ноге. Меланхоличный следователь при усах задумчиво бубнит, что у Оруэлла предпочитает всё-таки «1984» (16+), потому что «больше на нашу реальность похоже». А центральный конфликт, как и полагается сегодня, растёт из «Фейсбука» (истинная причина возбуждения дела о растрате, конечно, в том, что Давид обвинил мэра в коррупции и опубликовал в соцсети обидную карикатуру). По всему фильму, жанрово построенному как судебный триллер, разлит сегодняшний уникальный процессуальный язык, иногда язык журналистики, язык русского социального абсурда, и мы, зрители, уже пресыщенные потоком новостей о домашних и не домашних арестах, одиозных судебных делах, легко понимаем и считываем этот язык.

Сам Алексей Герман не рассматривает свой фильм как политический, от возникающих в первую очередь прямых параллелей отказывается, повторяет, что не снимает и не понимает лозунги и агитки, и вспоминает в связи с «Делом» не Звягинцева и Быкова, а Гоголя и Сухово-Кобылина. И действительно, прямота «Дела» и его острая актуальность кажутся обманными оптиками, через которые в это кино полностью не проникнуть, и это уводит нас от главного вопроса к кинематографу Алексея Германа-младшего — какой мир на этот раз он придумал, воссоздал и отобразил в кадре?

Герман (на самом деле и сын, и отец) — режиссёр миро-творец, и его фильмы не про конкретную историю или событие, не про героев и не про их конфликт — они про атмосферу мира, в котором находятся герои, про то, как они себя в этом мире чувствуют (самый говорящий пример — «Под электрическими облаками», где в самом названии отражены отношения с созданным в фильме миром). В случае «Дела» вопрос становится более интересным: какой мир Герману удалось создать в закрытом ограниченном пространстве профессорской квартиры?

Домашний арест Давида — вариант личного чистилища. Его квартира в старом доме-призраке, окружённом стеной туманного леса, — это хаос из предметов, книг, бумаг и портретов поэтов; даже комната дочери, которая уже давно ушла, всё также не убрана. В своём чистилище Давид принимает гостей: мать (Роза Хайруллина, у неё просто прекрасная роль, органичный дуэт с Нинидзе!), следователя (Александр Паль), адвоката (Анна Михалкова), бывшую жену (Анастасия Мельникова) и врача (Светлана Ходченкова). Из этих визитов и бесед складывается атмосфера мира.

В «Деле» Герман показывает нам мир сбитого времени, неопределённой эпохи (во дворе дома за происходящим ужасом наблюдает, конечно, голова Ленина), мир утраченного чувства правоты и искажённой морали (все гости Давида раз за разом уговаривают его признаться в том, чего он не делал), мир не полностью понятых законов жизни (сейчас следователь заламывает тебя на пол и не пускает на похороны матери, потом ты выпиваешь с ним же коньяк), где едва-едва можно отличить, что хорошо, а что плохо. Чем дальше, тем больше мы понимаем (и фильм тоже это знает), что важен не сам суд, не коррупция мэра, не репутация; важно то, что Давид в этом мире абсолютно чужой, не приспособлен к нему — он со своими представлениями о правоте категорически ошибся временем. И чем больше по ходу сюжета Давид терпит унижения, ограничения, медленно умирает, переходит за грань отчаяния (не случайно всё начинается с цитаты об отчаянии из «Мух» (16+) Сартра) глубоко сомневается и переосмысляет себя и мир, тем заметнее, что политическое отступает перед личным, и к финалу «Дела» мы понимаем ещё, что главные слова в фильме были произнесены в середине:

— Мама, как считаешь, отец гордился бы мной?

— Да.