Эдуард БОЯКОВ: «Моя работа в Воронеже не менее важна, чем в Москве»

Об этом и многом другом Эдуард Бояков беседовал в студии «МОЁ! ТВ» с журналистом и писателем Александром Лапиным и главным редактором газеты «МОЁ!» Владимиром Мазенко в рамках рубрики «Встречи на «МОЁ! ТВ».

Александр Лапин (А.Л): На мой взгляд, наступают такие времена, когда для нашей страны самым главным становится не количество добываемой нефти и газа. Соперничать с остальным миром мы сможем, только вкладываясь в человека. Но пока я не вижу, чтобы государство и общество проявляли заинтересованность в этом. Возможно, в Воронежской области что-то в этом плане меняется?

Эдуард Бояков (Э.Б.): Я с вами соглашусь в самой сути вопроса, который вы поставили, говоря о необходимости, как вы выразились, вложиться в человека. Конечно, здесь вопрос власти ключевой. Вопрос даже не смысла, который власть должна нам сообщить, предъявить, передать. Вопрос в импульсе, которым мы ждём от власти. Вопрос в запуске повестки. Россия — очень централизованное государство. В России всегда так было и ещё очень долго будет, что многое зависело и зависит от первых лиц. Наверное, ошибка смотреть на губернатора или президента с ожиданием ответа, зачем мы живём и зачем родились на этой земле. Но парадокс в том, что у Ирана есть идеология, есть цивилизационный базис, у Индии есть, у Китая есть, а у Америки есть, а у нас нет.

А.Л.: У нас ведь была идеология, и идеология не самая плохая, как мы сейчас обнаружили. Это коммунистическая идеология. Ставилась задача создания нового человека — высокодуховного, нравственного. Правда, она воплощалась жестокими, а порой варварскими методами. Но здравый смысл подсказывает, что только это может быть целью общества. А не качание денег и покупка шмоток.

Э.Б.: Главная ошибка коммунистов, ошибка этой идеологии заключается в том, что они не осознали, что люди разные, что у них разные характеры, способности. С одной стороны, коммунисты и большевики очень много делали, чтобы вознести на знамёна героев, а с другой стороны, обрубали человеческую инициативу, лидерские качества. В итоге что получили, то и получили. К 80-м годам, мы, советские граждане, завидовали каким-то шмоткам, баночному пиву… Что нас победило? Вот эти мелочи, которые имеют отношение к символическому капиталу. И сейчас, я боюсь, мы опять совершаем те же ошибки...

А.Л.: Если не получится реанимировать коммунистическую идеологию, возможно, следует искать объединяющую идею в религии?

Э.Б.: Только религиозное сознание, только духовный опыт даёт человеку смысл жизни. И не только человеку, но и нации, и городу, и региону, и цивилизации. Но если 30 - 40 лет назад было возможно объединить людей на основе какой-то конфессии, то теперь, в эпоху Интернета, в глобальном мире, нужно объединять людей на основании тех общих принципов, которые есть во всех религиях.

Видимо, на каком-то этапе развития общества период зверства, господствующего материализма, естественен, это происходило во многих странах. Так называемое время первоначального накопления капитала, которое и мы пережили. Но всё-таки мы уже решили свои первые проблемы. Нищета исчезла. Среда меняется. И то, что Россия стала рынком номер один в Европе по покупке автомобилей, это ведь не олигархи себе постоянно покупают автомобили, а покупают наши сограждане. Теперь осталось сделать шаг и найти взаимозависимость между собственным телом, своей семьёй и сделать следующий шаг — это двор, комьюнити, сообщество. Это гражданские активисты, люди, которые объединяются и начинают делать что-то для детских домов, например.

Ответил Эдуард Владиславович и на вопросы о культурных перспективах Воронежа, планах по налаживанию работы в воронежской академии искусств.

Владимир Мазенко (В.М.): Эдуард Владиславович, в Воронеже, на ваш взгляд, чем мы можем гордиться в сфере искусства? Это театр, музыка, живопись? Где вы видите самую благодатную почву?

Э.Б.: В Воронеже очень интересная ситуация. Уровень искусства, который задан Платоновским фестивалем, репертуаром и статусом Камерного театра, драматического театра, филармонического оркестра, этот уровень высок. Он возвышается на фоне подавляющего большинства других областей, регионов, российских городов. Таких фестивалей, как Платоновский, нет в России. Это лучший провинциальный фестиваль в нашей стране. Таких двух строительных проектов, как академический драматический театр и новый Камерный театр, это вообще абсолютно уникальная картинка. Нет больше такого театра. Даже в Москве нет. Сейчас должна запускаться реконструкция Мариинской гимназии (бывший Дом офицеров, который теперь стал главным корпусом воронежской академии искусств.– «Ё!»). Министерство обещает выделить деньги, уже состоялся конкурс среди строительных организаций. Так что сегодня у Воронежа хорошие стартовые возможности.

Я очень люблю Воронеж. Это невероятно сильный город. Я чувствую энергию этого места, возможно, это связано с историей. Петровская история нам доказывает, что это место, где люди занимаются новациями. Здесь Пётр, по преданию, придумал Петербург. А 20-й век — это высокие технологии: первые транзисторные приёмники, переносные видеомагнитофоны, вся военка, самолёты, двигатель космического корабля... Я очень верю в воронежскую интеллигенцию, не гуманитарную, а техническую. И я думаю, что эти люди смогут задать новый запрос на то, о чём мы с вами стали говорить в начале беседы: на поиски смысла. 

В.М.: Как получилось, что вы, преподавая на воронежском журфаке и работая завлитом в воронежском театре, уехали в Москву и так быстро занялись таким масштабным театральным проектом — фестивалем «Золотая маска»?

Э.Б.: Я в Москву не «Маской» уехал заниматься, а бизнесом. И очень быстро у меня получилось. Мои первые сделки были связаны с нефтью. Мы умудрились неплохо заработать с друзьями — таким же, как и я, богемного толка (улыбается. — Ё!»). И нас как-то миновали бандитские стрелки, разборки. Мы открывали газеты, в которых печатались объявления об аукционах по продаже сырой нефти. Нефть тогда стоила 20 долларов тонна (нефть мерили не в баррелях, а в тоннах — по советскому принципу), а на мировом рынке — 110 - 115 плюс таможенная пошлин около 40 долларов. На протяжении десятков лет эти сделки совершали государственные компании. А наша компания оказалось первой негосударственной, которая совершила сделку по экспорту сырой нефти.

В.М.: Но вы бросили бизнес и вернулись в театр…

Э.Б.: Я никогда театр не бросал. Я общался с воронежскими учителями и друзьями, поддерживал связь с людьми в Петербурге. Бизнес был путешествием в другой мир, но очень радостным путешествием. Те люди, которые знали мою привязанность к искусству, когда я вернулся в эту сферу, говорили: «Ах, там очень тяжело, намучился». Нет. Бизнес тоже искусство. Но мой стратегический путь связан с художественной практикой. И когда я купил в Москве квартиру, то уровень амбиций сразу снизился. Когда ты провинциал и покупаешь в Москве квартиру, то уже можешь чувствовать себя по-другому.

В Воронеже мне работать интересно. Потому что здесь у меня есть возможность сделать что-то для России в новом ракурсе, думая не об обслуживании московской элиты. «Золотая маска» была проектом собирания театральных земель. Ведь всё было рассыпано в 90-е, масса театров в стране, и никто не знает, где, кто и чем занимается. Ведь даже Интернета тогда не было. Сегодня это уже не актуально. Мне уже не хочется никому ничего доказывать. Как профессионал я себя уже реализовал. Теперь я хочу что-то сделать такого, о чём мой сын, которому сейчас 2 года, думал серьёзно и с гордостью, и понимал, что моя работа в Воронеже не менее важна, чем в Москве.

ТВ-версию беседы см. в видеофайле на этой странице, а более полную стенограмму беседы читайте в газете «МОЁ!» от 7 октября.