Обвиняемый в расчленении профессора ВГУ хочет, чтобы в суде его защищал папа

На протяжении этого года трагедия с Вячеславом Алексеевичем Кузнецовым — учёным с мировым именем, профессором-химиком ВГУ — не отпускала. Я на постоянной связи с его близкими — не по уголовному делу даже. Есть герои публикаций, с которыми возникает такая неосязаемая связь и после выхода материала (а в случае с Кузнецовым — серии материалов) — добрая и тёплая. Но так получилось, что встретиться снова нам довелось лишь теперь, в суде. Племянница Вячеслава Кузнецова, его родная сестра (она официально — потерпевшая по уголовному делу, как единственный близкий родственник, своей семьи у Кузнецова никогда не было) и супруг сестры. Не изменились. Просто теперь нет слёз, эмоций — лишь потемневшие навсегда глаза: так бывает, когда с чьей-то смертью умирает участок твоего сердца.

Но я долго думала, стоит ли писать этот репортаж. В пятницу, 16 июля, сразу после заседания в Областном суде у нас на сайте «МОЁ! Online» вышла короткая заметка, и — в целом — нового из того, о чём я уже знаю и подробно рассказала вам в своём журналистском расследовании ещё год назад, я практически не услышала. Но перечитав свои записи в блокноте, пересмотрев несколько раз снятое нашим фотокорром видео с процесса, всё же села за компьютер и открыла чистый лист. 

***

Их на заседании 16-го июля я увидела впервые, фото в соцсетях не в счёт. Обвиняемых в убийстве Вячеслава Кузнецова Дмитрия Быковского и Александра Харламова конвой доставил из СИЗО с небольшим — минут в 10 — опозданием. В стеклянный «аквариум» в зале Облсуда подсудимых заводят через потаённый ход, что для журналистов «прям беда» — не снимешь ни анфас, ни профиль, не задашь вопросы по длинному списку. Только для меня сейчас важнее просто наблюдать.

Харламов. Невысокий, тонкий, с тонкими же чертами бледного лица, которое поначалу старательно прячет под глухим чёрным капюшоном спортивного костюма. Нервничает: руки сцеплены впереди, перекладывает большие пальцы один на другой, грызёт ногти. Но, когда судья Пётр Попов даёт ему слово, говорит чётко, чисто — похоже, готовился.

Быковский. Лицо наглухо зашторено медицинской маской. Себе не изменяет — судя по рассказам, которых я о нём наслушалась, и фотографиям из соцсетей, которые в прошлом году рассматривала на мониторе с лупой. Чёрные штаны «мастхэв», чёрная майка, когда-то явно пропечатывавшая торс, чёрная бейсболка. Всем видом выказывает скуку, насмешку, вызов. Камеры журналистов смотрят прицельно в «аквариум», и с видом «вы достали, ребята» поворачивается к суду «пятой точкой». Говорит в тон поведению, «тыкает» некоторым свидетелям , за что получает замечание от судьи.

***

У самого процесса сценарий стандартный: ходатайства сторон, выступление прокурора, допросы свидетелей и подсудимых. Судья Пётр Попов предлагал участникам самим выбрать, кому выступать первыми, Харламов и Быковский отказались — и это тоже похоже на продуманный ход: когда наступит их черёд, они уже подкованы информацией от свидетелей.

… Адвокаты. Дмитрия Быковского защищает Геннадий Толстиков, Александра Харламова — Юлия Пацация. От комментариев отказываются, как и весь последний год. Толстиков говорит тихо-тихо, хотя перед каждым участником процесса — микрофон. Голос Пацация — уверенный, громкий. В процесс вступает первой.

— Прошу уважаемый суд сделать процесс по данному уголовному делу — закрытым, потому что могут вскрыться вопросы, касающиеся интимной и личной жизни.

Коллега Геннадий Толстиков её горячо поддерживает. Ещё завидев нашего брата в коридоре, ДО заседания, он занервничал, ринулся к сотрудницам суда — зачем, мол, тут «эти». И на ответ, что суды у нас, вообще-то, открыты, поник…

Прокурор-гособвинитель Виталий Сидоров на ходатайство харламовского адвоката Юлии Пацация возражает:

— В материалах уголовного дела не содержится сведений интимного или личного характера.

Прошение защиты заворачивается уже непосредственно судом.

… У сестры Вячеслава Кузнецова (потерпевшей)… Какие там заявления. Вжавшись в кресло, вцепившись в сумочку, с взглядом безумной Офелии — изваяние ужаса и боли.

… У Харламова — нет.

… Выход Быковского. Шаг к микрофону. Представление началось:

— Уважаемый суд, прошу разрешить, чтобы мои интересы, помимо непосредственно адвоката, представлял отец. В качестве не адвоката, а законного представителя.

Тень удивления по залу.

— Допрашивался ли в рамках предварительного следствия отец подсудимого в качестве свидетеля, участвовал ли в иных следственных действиях? — судья — к прокурору.

— Нет, уважаемый суд…

— Дело в том, что в подобном случае удовлетворить ходатайство невозможно… Прошу на следующее заседание предоставить документы, подтверждающие родство… После чего суд примет решение…

Быковский садится и начинает методично разминать руки, давно не бравшие штангу: до ареста он — завсегдатай качалок.

***

Виталий Сидоров, замначальника уголовно-судебного управления — начальник отдела гособвинителей областной прокуратуры, зачитывает, в чём, собственно, Быковский и Харламов обвиняются. На каждом — по четыре статьи Уголовного кодекса РФ:

Раз. Статья 139, часть 1 «Незаконное проникновение в жилище, совершенное против воли проживающего в нём» — до трёх месяцев ареста;

Два. Статья 325, часть 2 — «Похищение у гражданина паспорта или другого важного личного документа» — до трёх месяцев ареста. У профессора, напомню, пропали, кроме российского паспорта, загран и даже страховой медицинский полис, плюс мелочи: инсулин, без которого он не мог оставаться, сумки для документов, недорогой мобильник, даже блок сигарет. Видимо, преступники пытались обставить всё, будто Вячеслав Алексеевич уехал в очередную командировку;

Три. Статья 162, часть 4, пункты «б», «в» — «Разбой в особо крупном размере с причинением тяжкого вреда здоровью потерпевшего» — до 15 лет;

Четыре. Статья 105, часть 2, пункты «ж», «з» — «Убийство группой лиц по предварительному сговору из корыстных побуждений, сопряжённое с разбоем» — до пожизненного лишения свободы.

То есть, если приговор Дмитрию Быковскому и Александру Харламову будет обвинительным, на горизонте у них может оказаться — «вышка». Если кто не знает: в Уголовном кодексе в этой части статьи «Убийство» окончание «… либо смертной казнью». Несмотря на мораторий.

***

Гособвинитель Виталий Сидоров подтвердил ещё раз то, о чём я тоже уже вам рассказывала. По версии следствия, Харламов задолжал Быковскому, и тот предложил ему организовать убийство «знакомого профессора Кузнецова» (у которого, как он видимо считал, водятся бешеные деньги, при том, что зарплата Вячеслава Алексеевича была порядка 35 тысяч — это подтвердил в суде завкафедрой ВГУ, где практически всю жизнь отработал учёный). Харламов, по версии СКР, согласился.

Дальше — внимание, этого я не знала. По данным следствия, ещё в период «август — сентябрь 2019-го» (точно не установлено), профессор тогда лежал в больнице после тяжёлой операции, эти двое приходили к нему домой «на разведку» (к вопросу, мог ли у Быковского иметься ключ от квартиры учёного), а в феврале 2020-го Быковский и Харламов встречались, чтобы обсудить план преступления и распределить роли.

Об этом я уже писала, но напомню, потому что много возникало вопросов, сам ли в ночь с 4 на 5 марта 2020-го Кузнецов впустил к себе потенциальных убийц, либо те открыли дверь своим ключом. По версии следствия — сам: Быковский постучал (звонок на двери не работал), сказал, якобы «хочет поговорить».

По данным СКР, все трое прошли в комнату, Вячеслав Кузнецов сел в кресло у компьютера. По версии следствия, пропитанную химическим раствором ткань к лицу профессора приложил Быковский (она лежала у него в рюкзаке), а Харламов подошёл к учёному со спины и стал надавливать ему на шею, удерживая, после чего повалил и обмотал принесённой с собой липкой лентой. Судмедэксперты позже установят: Вячеслав Кузнецов умер от отравления парами химической дряни, остановки сердца, перелома гортани.

Забрав всё, что их интересовало (банковские карты, сотовый, документы и личные вещи), по версии следствия, Быковский и Харламов перетащили тело уже мёртвого профессора в съёмную квартиру в доме неподалёку, где расчленили. На съёмную квартиру к Харламову на другой конец города то, что осталось от Кузнецова, перевезли в рюкзаках на маршрутке — это, напомню, данные СКР. Как и контейнеры с кислотой на харламовском балконе, в которых до мая останки учёного пролежат, пока их не найдут оперативники и следователи.

Ещё из нового в суде — якобы пропавшие из шкафа Кузнецова 700 тысяч рублей. О них рассказала сестра. При том, что официально установленный следствием ущерб — чуть больше 1,9 миллиона.

А здесь, разрешите, выскажусь. Уже пошли комментарии о «жадности родственников», «делёжке наследства». Не взывая к совести тех, кто такое говорит: просто факты. Во-первых, сестра о тех деньгах упомянула ПРИ ДОПРОСЕ, на чёткий вопрос прокурора «что пропало из квартиры». Она должна была скрывать? Во-вторых, там и наследства-то: квартира, где жил учёный с мировым именем, — однушка в старом доме без лифтов с вонючими подъездами, в ней — без изысков, только необходимое для жизни. А главное — работы, которую Кузнецов, несмотря на болезнь, не оставлял: все полки заставлены книгами и учебниками по химии, стены увешаны дипломами, безделушками из рабочих командировок.

***

Вопрос судьи Петра Попова «в аквариум»: «Подсудимые, вам понятно обвинение?» Им — понятно. Но.

Вину свою они НЕ признают.

При том, что тот же Харламов в начале предварительного расследования очень даже «признавал», с покаянием в том, что якобы «совершил зло».

Быковский своё «нет» объявляет в микрофон подчёркнуто громко и чётко. «Ни по одному из составов» (а их, напомню, четыре).

Он, к слову, в своём ходатайстве к суду просил и о свидании с родственниками. Ответ: «Не так сразу».

***

До допросов Быковского и Харламова на заседании уже не дошло: всё затянуло на три часа, и эту часть перенесли на следующий раз — до 4 августа.

P.S. Напоминаю: в России презумпция невиновности, ни одного человека нельзя называть «преступником» до вступившего в законную силу обвинительного приговора суда. Прошу учесть это в комментариях.

Моё подробное журналистское расследование по теме — в «МОЁ! Плюс».