Студентка ВГУ убила подругу и устроила вечеринку
Об этом жестоком убийстве в студенческом общежитии 30 лет назад писали все воронежские газеты. Убийца теперь живет в Питере и пишет книги.
Это несчастье случилось почти 30 лет назад, в ноябре 1993 года. Сегодня о нём уже мало кто помнит, а тогда оно опрокинуло мир многих. Лев Ефремович Кройчик, бывший в те годы деканом факультета журналистики, ушёл со своей должности. Он не мог себе простить, что «не уберёг студенток». Поверить в то, что этот ужас сотворила его любимица, он так и не смог.
Люду убили в ночь на 12 ноября, разбив ей голову молотком. 13 и 14 ноября, когда отмечали день рождения Нины, её труп лежал в двух шагах от гостей. Именинница в сверкающем розовом платье это прекрасно знала.
Исключительно прима
Студентка журфака Нина Романова затеряться в толпе не имела шансов.
Походка от бедра, острые, как шпильки, каблуки, дерзкий взгляд, яркий тюрбан на голове и тяжёлые серьги в ушах. Про таких говорят — витальная, жадная до жизни. Она приковывала к себе взгляды и всегда оказывалась в центре внимания. Блистала не только в студенческих коридорах. Уже на первом курсе так нестандартно ответила на факультативе по русской литературе, что преподаватель филфака с ходу предложил ей писать у него курсовую. Журфаковцы у филологов слыли студентами поверхностными, так что подобное было расценено как огромный комплимент.
Нина выходила в жизнь как на сцену и там видела себя исключительно примой. На факультативе по кино- и театральной рецензии Лев Ефремович Кройчик решил вручить своим студентам удостоверения. Корочку № 1 он выдал не Ниночке. Когда она это осознала, сорвалась с места и в слезах выскочила из аудитории... Быть на вторых ролях было выше её сил.
Люда Зайцева была на три года моложе. На факультете она запомнилась разве тем, что была соседкой по комнате Нины Романовой. Обычная, ничем не приметная. Люда и Нина были землячками — из Липецка. Когда одна из них ездила домой, родители другой передавали через неё продукты для дочери. Пока делить им было нечего, жили мирно. Нина, конечно, доминировала, но Люду это не смущало. Однажды вдвоём сели на диету — ели только сухофрукты и пили воду. Стали почти невесомые. Люда иногда носила подругу на руках по комнате и уверяла, что это ей ничего не стоит. Нина весело смеялась, болтая ножками, и приговаривала: «Ты моя рабыня Изаура!»
Но однажды случилось непоправимое: Люда перешла Нине дорогу. Хотя было-то как раз наоборот — поклонник «примы» вначале обратил внимание на Люду, а с Ниной познакомился позже. Молодой человек параллелил. Нина об этом узнала и не простила. Быть на вторых ролях она позволить себе не могла. С тех пор жизнь её соседки по комнате превратилась в ад. Люда даже притащила в комнату щенка овчарки для самообороны. «Боюсь с Нинкой оставаться наедине», — жаловалась она подругам.
«Запомните меня такой»
13 ноября 1993 года Нина отмечала свой 23-й день рождения. Праздник растянулся на два дня. 13-го собралась компания новых друзей Нины, а 14-го пришли самые близкие.
— Обещаю, будет классно! Людку на выходные вытурила к родителям, так что никаких посторонних, — рекламировала она праздник в своей 619-й комнате общежития ВГУ № 7 подругам.
...Перед вторым застольем Нина отправилась за покупками и вдруг пропала часа на три. Явилась в сумерках, с заплаканным потухшим лицом. К ней кинулись с расспросами. Вместо ответа она заперлась в ванной. Через какое-то время вышла обычной Ниной — в сверкающем трикотажном платье нюдового цвета — точёная фигурка, стройная ножка в глубоком разрезе. «Запомните меня такой!» — театрально раскинула она руки перед гостями. Позже все они были зачислены в ранг свидетелей и по очереди давали показания.
«Собрались самые близкие, человек пять, — вспоминала подруга Нины Татьяна. — Мы при свечах выпили две бутылки шампанского, потанцевали, поиграли в фанты. Нинке пели дифирамбы, в потолок летело конфетти, мы много шутили и веселились. Я немного устала и перебралась на кровать Люды Зайцевой, что стояла у двери. Сидела там, читала анекдоты про Ленина…»
На следующий день, 15 ноября, Нина уехала домой в Липецк, пообещав вернуться через пару дней.
«Рука наткнулась на что-то сырое»
7 ноября 1993 года 20-летняя Люда Зайцева возвращалась из Липецка в Воронеж. Родители помогли ей дотащить громоздкую сумку до автовокзала. Люда уехала на последнем автобусе, махнув на прощание родителям и пообещав позвонить, как только сможет.
Девушка подрабатывала помощником ответственного секретаря в одной из городских газет, и следующий день был для неё рабочим. Но ни на следующий день, ни через неделю Люда на работу так и не вышла и родителям не позвонила. Не объявилась она и в доме старшей сестры в Воронеже, с которой была очень дружна. Родители обрывали телефон общежития на Хользунова, 40а, где жила дочь, пытаясь выяснить, где же Люда. Но пропала не только она, но и её соседка — Нина Романова.
Однокурсники и приятели девушек время от времени барабанили в их комнату, но там никто не отзывался. По шестому этажу общаги пополз сладковатый душок. «Мусор забыли выбросить после именин», — морщились соседки по лестничной клетке.
19 ноября в общежитие приехал отец Люды Алексей Николаевич.
Из материалов дела:
«…Мы с комендантом выбили дверь. В комнате была распахнута форточка, и от этого было очень холодно. Под кроватью у двери лежали какие-то вещи, я сунул туда руку и тут же отдёрнул, рука наткнулась на что-то сырое. Мы достали свёрток, завёрнутый в целлофан и одеяло... Вызвали милицию. Когда раскрыли пакет, я узнал дочь…»
Дольки чеснока
Убийство в студенческом общежитии престижного вуза переполошило город. В общагу съехалось едва ли не все милицейское руководство Воронежа. Эксперты-криминалисты, судмедэксперты, оперативники, сотрудники прокуратуры заполонили коридоры шестого этажа студенческой девятиэтажки. Следственные действия затянулись до глубокой ночи.
Из воспоминаний очевидцев:
«Был такой шок, что никто не спал потом несколько дней. Мы слонялись из комнаты в комнату и не знали, что делать. Говорили, что и Нинка куда-то делась, предчувствуя недоброе. Вспомнили, что у девчонок в последнее время была какая-то другая жизнь. Какие-то люди приезжали к ним на машинах, кто-то с кем-то встречался. Мысли о том, что это Нина расправилась с Людой, не было ни у кого».
Олег Батищев, в ноябре 1993 года работал помощником прокурора Коминтерновского района (теперь — председатель суда Коминтерновского района. — Прим. «МОЁ!»).
— Это было одно из первых моих серьёзных дежурств. Я выполнял роль дежурного следователя, производил первые следственные действия и возбуждал уголовное дело.
Запомнились дольки чеснока, которые лежали у головы трупа. Преступник проявил дьявольскую находчивость: пытался таким образом заглушить распространение трупного духа. А ещё резала глаз кружевная девичья наволочка, которой была укутана разбитая голова девушки… Труп был одет в верхнюю одежду, завёрнут в целлофан, байковое одеяло и туго перевязан ремнём. Ноги и руки тоже были связаны, — вспоминал Батищев.
— Одним из первых был допрошен некий Александр по кличке Птица, с которым встречались обе девушки, — рассказывал Михаил Комленков, в 1993 году возглавлявший уголовный розыск Коминтерновского РОВД. — Он, как выяснилось, стал причиной раздора между студентками. Парень рассказал, что познакомился с Людой, когда она пришла к нему в магазин брать интервью. Завязались отношения, он даже снял ей квартиру. Но однажды пришёл в гости и познакомился с Ниной. С тех пор Люда ушла на второй план. Хотя не ушла вовсе, о чём Романова однажды и узнала. Девушки оказались соперницами, и это был очевидный мотив… Парень был в ужасе от случившегося. Романову объявили в федеральный розыск. Фото с её изображением было разослано по всей стране, заочно было вынесено решение о заключении её под стражу. А в первых числах декабря в РОВД Коминтерновского района явилась бритая налысо девушка и написала явку с повинной. Это и была Нина Романова.
«Консервная банка, привязанная к хвосту»
Из воспоминаний однокурсников:
«Странная всё-таки эта история — прошло столько лет, а никак она от нас не отцепится, громыхает за спиной, как пустая консервная банка, привязанная к хвосту кошки. И никто вроде бы не привязывал, а она всё гремит и гремит».
…Люда Зайцева была обыкновенной, Нина Романова такой не казалась. Люду не было видно. Нину знали все — она была нежадной, доброй, любила учиться, высокие каблуки и удивлять. У неё были деньги, а почти ни у кого на журфаке их не было. Она хорошо одевалась и часто заходила в комиссионные магазины, выбирая то меховой полушубок, то джинсовую куртку. В один из таких заходов она рассказала, как впервые сама поехала в Питер: просто сказала родителям, что вскроет себе вены, если её не отпустят... Ей нравилось в себя влюблять. Для тех, кто ей был приятен, она ничего не жалела. Отношения рвала быстро — раз, и переставала замечать.
Нину любили преподаватели — она была особенной, неординарной. Позже, когда случилась трагедия, Лев Ефремович Кройчик ушёл с должности декана, потому что не мог себе простить, что «не уберёг студенток»…
Никто не верил в то, что Нина могла сотворить такое. Говорили, что если это и так, то не иначе как у неё просто «поехала крыша» от недавней черепно-мозговой травмы.
Из воспоминаний однокурсников:
«В Нину многие были влюблены. Один воздыхатель как-то полдня простоял в очереди за шампанским для неё (тогда были талоны на продукты) и потратил на него всю свою наличность. Но вместо благодарности услышал: «Ты неинтересный, «мёртвый» человек». Парень от обиды шарахнул её этой бутылкой по голове».
После травмы Нина долго лежала в больнице, потом трудно восстанавливалась, пришлось взять академический отпуск. А тут ещё поймала на измене своего ухажёра. Парень встречался не только с ней, но, как оказалось, со многими. В том числе и соседкой по комнате. О чём та ей однажды и заявила. Мысль о том, что Нина не первая и не единственная, лишила её покоя.
«Не спас тебя твой Христос!»
Из показаний Романовой:
«12 ноября ночью я взяла молоток, который Люда одолжила у арабов, и решила её убить. С часу до пяти утра я ходила с молотком по комнате. Потом всё же решилась. У меня горела лампа, и я видела её лицо. Острой металлической частью нанесла удар в висок спавшей Люде. Она захрипела и перевернулась на другой бок. Тогда я нанесла ей ещё два удара по голове. Молоток соскочил с ручки… Сняла с неё цепочку с крестиком золотые. Сказала: «Не спас тебя твой Христос!» Сама я человек верующий, но у меня Бог свой, в душе. Зайцева же выпячивала свою религиозность. Просто это было модно. Хотя, на мой взгляд, была неверующей, поэтому я и сняла тот крест».
На следующее утро Нина, как обычно, отправилась на занятия.
После выпила с приятелем бутылку водки, поменяла найденные в кармане куртки Зайцевой 20 долларов. Два дня она праздновала свой день рождения. «Прощалась с друзьями», — объяснит потом следователю. Потом отправилась в Липецк прощаться с родителями. Дома она порвала все свои фотографии и, уезжая, бросила: «Не поминайте лихом!»
Нина купила билет на поезд и поехала в Москву, где пыталась разыскать бывшего преподавателя журфака, на чью помощь рассчитывала. Но тот поменял адрес, и Нина его не нашла. Она пару недель поскиталась по столице. У одного из храмов отдала снятый с мёртвой Люды золотой крест нищему со словами: «Помолись за меня!»
Потом Нина расскажет следователю, что хотела убить себя, но не смогла. Решила, что может делегировать это дело государству. Она побрилась налысо и отправилась в Воронеж — писать явку с повинной. Девушка была уверена: её казнят.
«Истерический характер»
Врачи-психиатры, которые проверяли Романову на вменяемость, обнаружили в её характере признаки «психопатии истерического характера». «В пубертатном возрасте для самоутверждения записалась на секцию дзюдо. В этом возрасте родители очень её контролировали, запрещали встречаться с мальчиками. В знак протеста она несколько раз инсценировала самоубийство, нанося себе поверхностные ранения рук. При этом всегда была лидером. В 15-летнем возрасте её пытались изнасиловать знакомые подростки. После этого появились мысли о самоубийстве, она долго была в депрессии», — выяснили врачи.
Сначала дело рассматривал судья Иван Азаров. Он вернул его на доследование после того, как в последнем слове Романова отказалась от своего прежнего признания в убийстве. Сказала, что она виновата в смерти Люды, но лишь отчасти, убивала не она, а вину на себя взяла из страха.
Решение суда было опротестовано. Судебная коллегия отменила решение и назначила новое рассмотрение уже в ином составе судей.
Приговор был вынесен судьёй Коминтерновского суда Людмилой Гончаровой 3 апреля 1995 года. Девушке назначили девять лет колонии общего режима. На этот раз Романова от последнего слова отказалась.
Однокурсники так и не поверили в то, что их подруга могла такое сотворить. Они не пропускали судебных заседаний, пытаясь услышать правду. Родители Люды сидели в первом ряду, однокурсники — на последнем. Они видели, что, когда мама Люды обращалась к Нине, та клала под язык таблетку и опускала голову. Мама Нины перед заседанием падала на колени перед мамой Люды, моля о прощении.
…Романова отбывала наказание в колонии общего режима во Владимирской области до 1999 года. Её освободили условно-досрочно, в заключении в общей сложности она провела чуть больше пяти лет. О ней в 90-е годы писала «Комсомолка». В статье Нина рассказывала журналисту о том, что работает в библиотеке, любит книги, надеется на лучшее. Люда, по воспоминаниям знавших её, тоже любила читать...
Следы Нины затерялись. В Воронеже она больше не появлялась. Говорят, удачно вышла замуж, сменила фамилию, и теперь у неё совсем другая жизнь. По слухам, живёт в Питере и пишет книги.
Вряд ли кто-то из тех, с кем она общается сегодня, знает о том её 23-м дне рождения.
Имена героев изменены по этическим соображениям.
Комментарии (18)