«Спасибо, ребята, что вы меня задержали! Ох, сколько бы я ещё убил…»

Его называли маньяком пятиэтажек — нападал на жертв, когда они открывали двери своих квартир. Хрупкие блондинки подросткового вида. Он их насиловал и жестоко убивал. Первое преступление совершил в январе 2005 года в Россоши, напав на 16-летнюю школьницу. В Воронеже убил женщину-врача и 15-летнюю старшеклассницу. В марте 2006-го расправился со своей последней жертвой — 13-летней девочкой из Россоши.

— К нему никто не ходит, а без передачек в тюрьме тяжко. Принеси ему сигарет и что-то сладкое, я дам вам поговорить, — следователь по особо важным делам областной прокуратуры Мурат ЦУРОЕВ, заканчивавший следствие по этой громкой истории, неплохо относился к журналистам. Но после жуткого цейтнота последних месяцев, когда шли по следу «зверя», потом задержания и расследования он от всего устал. — Ну сама на него посмотришь, спросишь, что тебе интересно.

…Блок сигарет, несколько шоколадок. «Маньяк» по ту сторону стола, в наручниках. На улице такого не запомнишь — бледный, с мелкими чертами лица. Небольшие, почти женские руки, да и сам он 167 см роста. Смотрит кротко и застенчиво. Отвечает подробно и витиевато. Не продавец чая, а будто бы учитель литературы какой-нибудь сельской школы. Моложавый, ни тени агрессии.

Он охотно рассуждал на отвлечённые темы, жадно цепляясь за возможность побыть нормальным человеком. Но стоило заговорить о том, что натворил, скукоживался. «Это сильнее меня, это моя патология», — сдавленным голосом ронял он.

Убитые им девочки были единственными детьми в своих семьях.

Аня

Десятиклассницу из Россоши Аню Бережную учителя называли литературной и одарённой, проча ей филологическое будущее. 24 января 2005 года она вышла из своей девятой школы и отправилась в библиотеку за новыми книгами.

…Артур — её парень — стал названивать Ане со второй половины дня. Никто не отвечал. Подумав, что что-то не так с телефоном, отправился к ней домой.

Дверь в квартиру оказалась незапертой. Парень переступил порог и закричал от ужаса. Его возлюбленная лежала обнажённой, со связанными руками и раздробленной головой. У юноши подкосились ноги. Сбежались соседи, вызвали милицию, скорую.

Безутешно рыдавший парень стал… главным подозреваемым в убийстве. В дневнике погибшей девушки милиционеры обнаружили косвенное подтверждение своим подозрениям. Аня писала о своём возлюбленном как об очень импульсивном и вспыльчивом человеке, отношения с которым складывались непросто.

Но вскоре следствие, не нашедшее прямых доказательств причастности к этому преступлению кого бы то ни было, зашло в тупик.

Елена

Спустя чуть больше полугода — 17 августа — в Воронеже в собственной квартире с перерезанным горлом и разбитой головой была обнаружена 37-летняя Елена Мелешко. Никому тогда и в голову прийти не могло, что это преступление может иметь что-то общее с убийством в Россоши. Хотя общие детали имелись: у обеих жертв были связаны руки и раздроблена голова. Кроме того, несмотря на то что они явно подвергались насилию сексуального характера, следов спермы ни на той, ни на другой обнаружено не было. И ещё: обе были одинакового хрупкого телосложения, обе длинноволосые блондинки.

Впрочем, подобных аналогий в то время проводить никто даже и не думал. Среди версий следствия было все, что угодно, только не серийный убийца. В круг подозреваемых попали в первую очередь рабочие, которые в то время делали ремонт в квартире убитой. Характер нанесённых ей травм заставил оперативников задуматься и о чеченском следе преступления. Голова женщины была почти отрезана — так на Кавказе поступают с «неверными». Может, у какого-нибудь экс-военного поехала крыша? Однако у жертвы — врача военного гарнизонного госпиталя — среди знакомых не оказалось ни одного афганца или чеченца. Предположить же, что она могла впустить в дом постороннего мужчину, было трудно (все замки в квартире были целы). Прокуратура Левобережного района, возбудившая уголовное дело, скоро упёрлась в стену.

Ещё одна Аня

25 января 2006-го ученики средней школы № 3, что на левом берегу Воронежа, не ходили на занятия из-за сильных морозов. На следующий день синоптики обещали потепление, и занятия решено было возобновить. Классный руководитель 10 «Б» взялась обзванивать своих подопечных в среду вечером, но до Ани Побединской никак не могла дозвониться. Лишь около восьми трубку взял её отец и произнёс: «Аня в школу не придёт… её зарезали».

Буквально за несколько минут до звонка Игорь Побединский вернулся домой и увидел дочь, лежащую на полу обнажённой со связанными за спиной руками и перерезанным горлом. Позже эксперты насчитали на её теле не менее 55 ударов, половина из которых — ножом.

В тот день 15-летняя Аня, несмотря на мороз, решила пробежаться по магазинам. Съездила на рынок «Придача», где работала её мама. Та выбрала для дочери куртку. С обновкой девушка отправилась назад. На пути к дому зашла в магазин «Спорттовары», купила какую-то мелочь. Уже после убийства милиционеры нашли в вещах Ани чек из того магазина, на нем значилось время — 15:30. Отец девочки вернулся домой через три с половиной часа…

Замки квартиры были нетронутыми, что наводило на мысль: убийца был из числа знакомых. Из дома пропали кое-какие золотые украшения и сотовый телефон. Возможно, преступление — дело рук какого-нибудь подростка-наркомана? Об этом свидетельствовало число нанесённых ударов. Возникла и ещё одна, довольно экзотическая версия случившегося. В доме Ани милиционеры нашли много литературы о чёрной и белой магии. Отдалённо случившееся с Аней напоминало ритуальное убийство. Но эта версия, как, впрочем, и другие, повисла в воздухе. Меж тем жертва этого преступления была все так же хрупка и беловолоса.

Юля

Когда 6 марта 2006 года в Россоши погибла ещё одна девочка — ученица девятой школы, семиклассница Юля Яцкая, — в городе заговорили о маньяке.

В тот день родители Юли уехали хоронить родственника в соседнюю деревню. Вечером договаривались помянуть его уже в Россоши. Что-то не сложилось, и они вернулись домой одни. Зашли в квартиру около пяти вечера... В спальне на кровати лежало бездыханное тело их единственной дочери. Обнажённая, со связанными руками, с разбитой головой и множественными колото-резаными ранами…

— Возможно, в Воронеже подобные преступления и не вызывают такой реакции, какая была у нас в Россоши, — рассказывал корреспонденту «МОЁ!» начальник Россошанского ГРОВД Сергей Нефедов. — Город у нас небольшой, ничего подобного раньше не случалось. Началась паника. Некоторые своих детей вовсе из дома перестали отпускать. Запрещали им двери открывать кому бы то ни было. Нас очень тяготили эти нераскрытые преступления. Поэтому заставлять работать никого не приходилось. На помощь к нам приехали лучшие сыщики области. Участковые, оперативные уполномоченные, следователи, криминалисты — все были в одной связке и нацелены только на одно: поймать мерзавца, сделавшего несчастными стольких людей.

Серия

10 марта 2006-го тогдашний прокурор Воронежской области Александр Пономарёв провёл оперативное совещание, на котором было объявлено, что криминалистический анализ всех вышеописанных преступлений позволил сделать вывод о том, что на территории Воронежской области орудует маньяк.

В тот же день все дела были объединены в одно производство и переданы в следственный отдел прокуратуры Воронежской области. Возглавил оперативно-следственную группу, в которую вошли следователи Левобережной и Россошанской прокуратур, сотрудники ГУВД и УБОП по Воронежской области, кроме того, Россошанского ГРОВД и Левобережного РУВД, следователь по особо важным делам Мурат Цуроев.

— Когда на стол легли фотографии жертв, — рассказывает Мурат Саюпович, — в глаза бросилось их физическое сходство. Одна из них — Елена Мелешко — была значительно старше остальных, но издалека походила на девочку-подростка. У всех светлые волосы, все хрупкие, даже в лицах было что-то общее. Все преступления были совершены вблизи школ, в старых пятиэтажках. Способ убийства во всех случаях одинаковый. Единственное, что нам было непонятно: как убийца проникал в квартиру?..

— Вместе с начальником убойного отдела ГУВД Виктором Хрипушиным, — рассказывает его заместитель, полковник милиции Василий Савин, — мы раз двадцать прошли тем маршрутом, что шла семиклассница Юля Яцкая, возвращаясь 6 марта из школы. Там ходьбы-то всего несколько минут. Она возвращалась с подружкой. Постояли с ней немного на углу и разошлись. Это видели десятки свидетелей. Потом она зашла в подъезд — и все. Был проведён обход более чем трёх тысяч квартир и частных домовладений, опрошены все их жильцы. Отрабатывались все версии, в том числе связанные с бывшими осуждёнными за преступления сексуального характера и психбольными. Но ничего общего с этими категориями людей тот, кого искали милиционеры, не имел…

Свидетель

Одна из соседок Юли вспомнила, что в тот роковой день видела в своём подъезде незнакомого мужчину, который странно себя вёл. Когда она столкнулась с ним на лестничной площадке, отпрянул и буквально выскочил из подъезда. (К слову, в тот день убийца охотился вовсе не за Юлей, а за её одноклассницей, живущей в том же подъезде. Сергей шёл за ней, но увидел, что девочка позвонила в дверь своей квартиры, и ей открыли. А через несколько минут этажом ниже увидел Юлю, которая сама открывала дверь.)

У женщины оказалась хорошая зрительная память, и с её слов был составлен фоторобот. Он как две капли воды оказался похож на разносчика чая на ближайшем рынке Россоши Сергея Осипенко. Милиционеры отправились на рынок, но человеку, похожему на фоторобот, уже передали, что им заинтересовались органы, и он скрылся. Жена Сергея сообщила о том, что её супруг уехал в Воронеж. Там он периодически бывал, поскольку страдал болезнью почек. По её словам, снимал там квартиру второй год и проходил обследование в диагностическом центре. Милиционеры сделали запрос — человек с такой фамилией в диагностический центр никогда не обращался. Кроме того, вообще на учёте у врачей не состоял. Подозрения милиционеров усилились, когда они узнали, что Сергей, отбывая «на лечение в Воронеж», в срочном порядке продал свою «Оку».

6 апреля — ровно через месяц после убийства Юли и ровно через месяц после своего 36-летия — подозреваемый в совершении четырёх убийств Сергей Осипенко был задержан.

«А вы думаете, легко задушить человека?»

— Весь март все те, кто занимался раскрытием этих преступлений, — вспоминает Мурат Цуроев, — жили в жутком цейтноте. И вот он сидит у меня в кабинете, даёт показания — и никаких эмоций, полное опустошение. Ни радости от того, что мы поймали «зверя», ни ненависти к нему. А ведь я видел обезображенные тела девочек. Разговаривал с их родителями… И вот передо мной нормальный такой мужичок. Сидит рефлексирует, плачет, пытается разобраться в себе…

— Когда я совершил своё первое убийство, — вспоминал Сергей на допросе, — я же шёл грабить. Был тяжёлый период, деньги нужны были. Я подкараулил эту девочку, как и всех, в подъезде. Она стала открывать дверь. Сначала железную, потом деревянную. Понял — дома никого нет. Прыгнул ей на плечи и затащил в квартиру. Когда я ударил её по голове, понял, что не грабить я пришёл… Испытал бурю эмоций. Золото и деньги я взял просто так — для отвода глаз. (К слову, все ценные вещи, прихваченные с места преступления, он спрятал потом в каком-то подъезде, в нише под лестницей, эти вещдоки — неоспоримые доказательства его вины. — «Ё!».) Следующий раз, когда я вышел на охоту, у меня уже не было иллюзий насчёт цели… А вы думаете, легко задушить человека? — спрашивал он у следователя, будто прося сочувствия. — Очень трудно...

Разговор в кабинете следователя

И вот мы один на один. Сергей Осипенко жадно курит. Ему просто не хочется возвращаться в камеру, и он отвечает на мои вопросы долго и подробно. Может быть, хочет разобраться в себе, может, что-то объяснить.

— Семья у меня самая обыкновенная. Я вырос в городе Балхаш в Казахстане на северном берегу одноимённого озера. Из достопримечательностей там только горно-металлургический комбинат. Весь город вокруг этого производства завязан, закроется завод — и всему Балхашу хана… — рассказывал Сергей. — Мама была штукатуром-маляром, потом уборщицей. А отец — водитель.

Родителей в основном интересовало, обуты мы с сестрой (она на пять лет меня моложе), одеты, накормлены, не хулиганим ли. Жили вместе, а существовали порознь.

Учился я нормально. Мог бы и лучше, но было неинтересно. Я всегда любил читать. Занимался спортом. Лидером в классе не был, но некоторые из учителей пытались слепить из меня комсомольского вожака. Впрочем, для меня это было чуждо.

…В восьмом классе, помню, влюбился в девочку — недосягаемую отличницу. Она метиской была — черты лица как у казашки, а сама беленькая, маленькая. Хрупкая, очень красивая. И недосягаемая, не только для меня — для всех. Её родители очень оберегали. Моя жена, кстати, на неё очень похожа.

…Союз развалился, все вузы стали платными. В нашем городе можно было поступать только в училище или техникум. Меня же интересовало высшее образование, мечтал выучиться на психолога. Но кому это было нужно? И главное — где было взять деньги на учёбу? Попробовал вместе с сестрой заняться коммерцией. Там купил, здесь продал. Всё, что зарабатывали, сразу же и проедали.

Отношения с женщинами были, но как бы это сказать… на примитивном уровне. Собирались компаниями, выпивали, совокуплялись и разбегались. Отношения с женой — это первые и последние серьёзные отношения с женщинами.

Моя жена на 9 лет меня моложе, активная, энергичная, с сильной женской хваткой. Мы очень разные. Ей нужны шумная компания, веселье, возможность блистать и быть в центре внимания. Энергия её всегда била через край. Мне же было комфортнее дома, среди книг… Противоположности всегда поначалу притягиваются. А потом, как правило, становятся причиной разлада в семье.

Мы вместе прожили девять лет. Проблемы начались, когда случился дефолт в России. Мы тогда торговали, а тут курс доллара скакнул. Многие мелкие предприниматели тогда разорились. Мы тоже. Собрались и уехали в Россию к родственникам жены в Россошь. Поехали в надежде на то, что там будет больше возможностей для того, чтобы начать новую жизнь. А вышло шило на мыло. Не было стартового капитала, к тому же после такого фиаско коммерцией заниматься не рискнули… Я пошёл работать в кафе барменом, но трудился там недолго. Дважды меня подставляли, словом, пришлось опять искать счастья на рынке. Начал торговать чаем и кофе. Когда жена дохаживала последние месяцы беременности, снял квартиру. Растить малыша в общаге для меня казалось неприемлемо. Когда родилась дочь, начались настоящие проблемы — я крутился, как мог, пытаясь обеспечить семью. Возвращался домой усталым, а жена от одиночества и усталости лезла на стенку, закатывала истерики. Приходилось утирать ей слезы, готовить еду, стирать пелёнки.

Это копилось в течение пяти лет. Состояние одиночества усугубилось портящимися семейными отношениями. 

Врачи пытались во мне разобраться из института имени Сербского. Толковые ребята, кстати, попались. Диагноз поставили верный — проблемы в сексуальном плане, патология.

…Поймите, я не оправдываюсь. Конечно, задним числом все мы сильны. Я бы сейчас все поменял, ничего бы этого не было, а тогда… На меня что-то нашло, захватило, поймало, как в капкан. В голове крутилась только одна мысль. Вы же влюблялись когда-нибудь? Представляете?.. Ты можешь делать все, что угодно, пытаешься отвлечься. Но ты уже себе не принадлежишь, ты попал, и остановиться невозможно. Ты катишься с горы с бешеной скоростью. Если б меня в то время посадили на месяц, а лучше б на три за какое-нибудь правонарушение, чтоб была возможность остановиться, оглядеться, одуматься — ничего бы этого не было. А так круговерть: дом — работа — проблемы. В этом колесе не было возможности что-то осмыслить и не поддаться бешеному искушению. Дальше — больше… Я не мог завести любовницу. Измена — это суррогат отношений. А для меня семья, как и родители, святое…

— А дети?

— Само собой! Дочь практически выросла на моих руках, хотя жена кормила её грудью до двух с половиной лет, я ей был больше матерью, чем она.

— А как же те семьи, которые вы своими руками рубили под корень? Получается, что дети для вас святое, а для других?

— Это… другое. Это моя патология. Понимаете, я не мог этим управлять.

«Ох, сколько бы я ещё всего натворил…»

…Когда на руках Сергея Осипенко щёлкнули наручники, он какое-то время просил адвоката. Потом спрашивал, какие у милиционеров есть доказательства. Все это без удивления и напора — буднично и обречённо. Потом и вовсе стих, просидев с опущенной головой некоторое время. И вдруг выдал: «Спасибо, ребята, что вы меня задержали! Ох, сколько бы я ещё всего натворил…»

В кабинете следователя его и вовсе прорвало. Он взахлёб стал рассказывать обо всех своих «подвигах». Видно, то, что совершил за последние два года, просилось наружу. Но кому о таком расскажешь? Только следователю.

— Понимаешь, — откровенничал он, — когда вижу 15 — 16-летнюю девочку, меня начинает колотить. Я ничего не могу с собой поделать, это сильнее меня…

При обыске его жилища было найдено много книг по психологии, психиатрии и криминалистике. Когда на допросах его вдруг спрашивали о собственной пятилетней дочери, начинал плакать. А на следственных экспериментах, когда ему предстояло рассказать и показать на манекене, как он расправлялся со своими жертвами, его глаза загорались. Будто опять переживал сладостные для себя ощущения…

В декабре 2006 года суд присяжных приговорил Сергея Осипенко к пожизненному заключению.