Как врачебная ошибка привела к смерти матери четверых детей в Воронеже

Такие истории — огромная редкость. При том что врачебные ошибки не то что обычное дело, но случаются. В подобных разбирательствах полно подводных камней. Один из них — найти экспертов, которые бы подтвердили некомпетентность доктора. Иногда достаточно только его, чтобы у пытающихся добиться справедливости опустились руки. Часто родственники «залеченных» сдаются на полпути. В данном случае семья прошла путь до конца. 

Екатерина Т. умерла после выкидыша 9 ноября 2017 года. Сиротами остались четверо детей. Младшему, Серёже, было тогда меньше трёх лет. Виновной в трагедии признали врача-гинеколога Татьяну Ч. Основанием для этого стали две экспертизы, подтвердившие, что гибель пациентки наступила из-за несвоевременно оказанной медицинской помощи.

Следствие и суд по делу длились два года. За это время истёк срок давности по статье о причинении смерти по неосторожности. Поэтому райсуд Советского района прекратил разбирательство в декабре 2019 года. Врач не доказала свою невиновность, но уголовного наказания избежала. Семья умершей стала добиваться справедливости в гражданском порядке. Они подали иски к больнице о возмещении моральных компенсаций.

О подробностях процесса, о том, как семья пережила трагедию и чем все закончилось, — в материале «МОЁ!».

Прислушиваюсь к шагам

В доме порядок: помыты полы и сложены вещи. На кухне — свежий борщ и чистая посуда. Виктору Т. пришлось научиться всему. Он справился, не выходит лишь одно: не ждать жену.

— Умом понимаю, что нет её, сам же хоронил. Но поди ж ты — прислушиваюсь к шагам за стенкой, смотрю на дверь и все время жду, — склонил голову вдовец.

Виктор и Екатерина познакомились уже в зрелом возрасте, за спинами у обоих — семьи, дети. Она работала швеёй, он — завхозом и охранником в той же фирме.

— Катя была красивой, доброй и невероятной рукодельницей. Могла создать уют в любом месте из самых простых вещей… Мне уже было под 50, когда она родила мне детей. Мы прожили вместе десять лет, — сдерживая слезы, рассказывал Виктор Т.

Настя, старшая дочь, в год трагедии оканчивала школу. После пережитого не смогла учиться дальше. Год приходила в себя и только в 2019 году поступила наконец на первый курс института.

Её брат Артём через две недели после похорон матери ушёл в армию. Вернулся через год — седым.

— Славику тогда было девять лет, ему страшнее всего было говорить про то, что мамы больше нет. Он же ходил за ней хвостиком. Они с Катей были одним целым, — через долгие паузы произносил отец.

По его словам, после известия Слава будто окаменел, а к ночи стал плакать и рыдал до утра.

Младший — Серёжка — только спустя два с лишним года понял, что мамы больше нет. А то всё рвал сердце отцу вопросами: «А где мама?» и «А когда мама вернётся?».

Вспоминать о том, как прошли похороны, никто не может — лишь трут глаза и вздыхают.

— Первый год безо всякого преувеличения настоящим кошмаром был. Я поверить не мог, что больше Кати не будет, — признавался Виктор Т. — Ходил как обухом оглушённый. Говорил с ней, ждал. Серёжку в садик отдали. Он два дня ходит, две недели болеет. У меня от этих больниц, от этих женских дел — приготовь, убери, покорми — голова пухла. Легче землю было бы копать и кирпичи грузить…

Был уверен: помогут

— Вечером 7 ноября 2017 года у Кати отошли воды и начались преждевременные роды — она была на четвёртом месяце беременности, — вспоминал Виктор.

Вызвали скорую, поехали в больницу.

— Катя была на своих ногах, все анализы сдавала. Утром, когда я к ней приходил, она была нормальной, слабеть стала после обеда. Но даже тогда у меня не было тревоги — она же в больнице, был уверен: помогут...

Муж ушёл из палаты около 22:00.

— Там одни женщины были — человек пять, мне неудобно стало. К тому же дети одни дома. Потом вот клял себя за это. Не ушёл бы — может, всё и пошло бы по-другому, — давил вздох Виктор.

Согласно материалам дела Екатерина Т. оказалась в больнице на 15-й неделе беременности «с внебольничным начавшимся выкидышем». Выкидыш произошёл 8 ноября. С 8 по 9 ноября 2017 года в отделении дежурила акушер-гинеколог Татьяна Ч. Согласно медицинской документации 9 ноября с 0:30 до 1:30 наблюдение за пациенткой не осуществлялось.

Ночью женщине стало плохо — она начала истекать кровью. То, что Екатерина в опасности, заподозрили около 2:00. Врач-реаниматолог оценил кровопотерю в 1 700 — 2 000 мл. Женщину забрали в операционную и экстренно удалили ей матку. При этом общая кровопотеря составила 2 500 мл. Около 5:00 9 ноября пациентку отправили в реанимацию. Но остановить кровотечение уже не удалось: кровь перестала сворачиваться.

В 10:30 женщина стала умирать. Врачи делали все, что могли, но в 11:10 констатировали её смерть. Из заключения экспертизы следует, что она «наступила в результате массивной кровопотери, осложнившейся развитием ДВС-синдрома». Согласно обвинению операцию Екатерине сделали с существенным опозданием. Своевременная медицинская помощь могла бы её спасти.

Виктор обрывал телефон жены все утро 9 ноября.

— Я звонил Кате — тишина. Набираю заведующей, она тоже не сняла трубку. Тут у меня уже холодок побежал. Верить не верил, но понял. Мне потом из палаты какая-то женщина позвонила и сказала: «Приезжайте, с вашей женой плохо», — рассказывал вдовец.

Мужчина не смог сесть за руль самостоятельно, попросил знакомого отвезти.

— Зашёл к заведующей. Дали мне какие-то успокоительные и говорят: «Ваша жена в безнадёжном состоянии». «Умерла?» — спрашиваю. «Практически». И я пошёл. Говорить ни с кем не стал. У меня была одна мысль: как детям сказать?..

«Будто сдирают кожу»

За 10 месяцев суда по уголовному делу в отношении доктора Татьяны Ч. прошло 66 заседаний. А потом новый этап — гражданское дело.

— Пока шли все эти суды, рана не зарастала. Как заходишь в суд, тебе опять задают вопросы и снова будто сдирают с тебя кожу, — делился Виктор с журналистом «МОЁ!».

Он признался, что при этом прекращать судиться не планировал:

— Кто-то ведь должен был ответить за смерть Кати. Деньгами её из могилы, конечно, не поднимешь, но хоть какая-то компенсация.

Родственники потерпевшей были уверены: подсудимая Татьяна Ч. стремилась к тому, чтобы уголовное дело закончилось ничем, намеренно затягивая процесс. Для этого «придумала» экспертизу на свою вменяемость (которая показала, что доктор вменяема).

Татьяна Ч. заявила журналисту «МОЁ!», что очень не хотела, чтобы её дело закончилось таким образом: рассчитывала доказать свою невиновность и была против прекращения процесса. Но трагические обстоятельства в её семье не позволили этого сделать.

— При наличии нескольких черепно-мозговых травм, как у меня, экспертизу на вменяемость назначать было необходимо. В противном случае решение суда можно было бы оспорить, — объяснила врач корреспонденту «МОЁ!». — Тридцать пять лет безупречного стажа! Через мои руки прошли больше 40 тысяч пациентов, скольких я спасала, и вдруг такое! Моё имя полоскали несколько лет. Меня затравили журналисты, выставляя злодейкой и убийцей. Даже хотела подать на них иск в суд о защите чести и достоинства. Но нет сил...

«Все было в крови!»

Татьяна Учава — близкая подруга Екатерины. Они были знакомы 18 лет.

— Мы с Катей как сестры, я крестная её дочери Насти. В голове не укладывалось, что моя профессия — юрист — может когда-нибудь пригодиться таким образом! — рассказывала Татьяна. — Я, как все, была в шоке. Несколько дней рыдала. Когда Виктор решил добиваться правды в суде, я вызвалась ему помочь. Он-то вообще не знал, куда идти и что делать. Я не могла стать его защитником по этическим соображениям, но помогала. Было много препон — непросто было возбудить уголовное дело, не всегда удавалось получить доступ к информации. Но две экспертизы полностью подтвердили вину Ч. Врач не оказала помощь больному. Если бы она это сделала, Катя была бы жива.

По словам мужа Екатерины, за те часы, пока врачи ею не занимались, кровать женщины вся пропиталась кровью. В крови были пижама, полотенца и простыни.

Татьяна назвала разбирательство и суд мучительными:

— Из больницы на похороны никто не приехал — ни сочувствия, ни раскаяния. На суде потом звучало, что мы вообще должны врачам быть благодарны, ведь они сделали все возможное. Представляете?.. А когда уже Виктор стал судиться, обозвали его бессовестным.

Иски должны быть удовлетворены

В суде Советского района, где проходили слушания по гражданскому иску Т., адвокат семьи Ирина Вовченко так объясняла судье, почему иск предъявлен именно к больнице:

— Больница — это работодатель Татьяны Ч. Медицинская организация несёт ответственность за вред, причинённый её работником. Безусловно, смертью Екатерины потерпевшим причинены нравственные страдания. Компенсацией морального вреда будет частично восстановлена справедливость. Потерпевшие не могут смириться с тем, что жизнь погибшей зависела от лица, которое сомневалось в своей вменяемости. Татьяна Ч. сама это пояснила в рамках рассмотрения уголовного дела. Это известие для потерпевших стало настоящим шоком. Считаю, что иски должны быть удовлетворены в полном объёме.

— Ч. жаловалась, что на процессе она потеряла здоровье. А мы, значит, все на нём оздоровились? Она сон потеряла, а дети — мать, — возмущался Виктор Т.

На суде озвучили сумму компенсации морального вреда, которую потерпевшие предъявили больнице: 6 млн рублей. Интересы больницы в суде представлял юрист учреждения. Защитник принёс соболезнованиям родным Екатерины Т., но возразил против удовлетворения иска.

В администрации больницы, куда корреспондент «МОЁ!» отправила запрос, ответили: «Трудовой договор с врачом — акушером-гинекологом Татьяной Ч. был расторгнут 15.12.2017 года».

По нашей информации, Татьяна Ч. почти сразу после этого трудоустроилась в другое медицинское учреждение Воронежа.

К слову, врачи лечебного учреждения, где случилось несчастье, рассказывали журналистам, что на сроке 13 недель Екатерина Т. якобы обращалась в медучреждение с просьбой сделать аборт. Однако срок был слишком большим, и ей отказали. Также они утверждали, что в её крови были обнаружены изменения, которые могли свидетельствовать о применении женщиной стимулирующих выкидыш препаратов. Стало быть, в том, что с ней случилось, она сама и виновата.

В марте 2020 года Советский районный суд вынес решение в пользу семьи. Больницу, где случилась трагедия, обязали выплатить мужу погибшей 500 тысяч рублей, а детям — по 700 тысяч каждому. В итоге смерть пациентки обошлась больнице в 3,3 млн рублей — почти в два раза меньше того, что заявляли её родственники. Впрочем, даже в таком исходе многие следившие за процессом сомневались.