Генеральный конструктор Сергей КОРОЛЁВ: любовь земная и космическая

Имя Генерального Конструктора Сергея Павловича Королева появилось в прессе лишь после его смерти, Ранее оно было засекречено настолько, что на запросы Нобелевского комитета «кому присудить премию за первый искусственный спутник Земли? », а затем и за «первый полет Человека в Космос» последовал уклончивый ответ Хрущева: творец наших достижений — народ.

Триумф Гагарина потряс мир. А вот Королева, лично вдохновлявшего, координировавшего постройку космического корабля, проверявшего каждый узел, каждую деталь и даже примерявшего скафандр первого Космонавта, его, творца ракетного щита Родины, Генерального Конструктора, дважды Героя Социалистического Труда, не пустили на Красную площадь, когда Москва встречала Гагарина, — кремлёвская охрана не знала Королёва в лицо.

Впервые полёт аэроплана Серёжа Королёв увидел в 1911 году. В тот ясный день сидевший на плечах своего деда четырёхлетний мальчик навсегда влюбился в небо.

А в 1922-м пятнадцатилетний юноша встретил свою вторую «первую любовь» — красавицу с итальянскими корнями и роскошной косой Ксению Винцентини. Они учились в одном классе Одесской строительной школы. И кажется, именно с тех пор в Сергее Королёве начали бороться две безграничные любви: одна — к бездонной, зовущей синеве неба, другая — к близкому человеку, Ксении.

С небес на землю…

Они и поцеловались впервые высоко над землёй, на крыше одесского мединститута, которую красили во время летней практики. Сильный и влюблённый Сергей выжал на краю крыши стойку на руках, чем привёл в ужас и предмет своего восхищения, и прохожих, пригрозивших снизу милицией. Аттракцион был прерван. Ксения, оступившись, макнула свою знаменитую косу в ведро с краской. И смех и грех! Зато для него это было настоящим счастьем: земля — далеко под ногами, а в объятиях — любимая, с которой они по-настоящему целуются!

Теперь их повсюду видели вместе: постигающими стенографию, танцующими модные тогда вальс-бостон и полузапрещённый фокстрот!

Женитьба их казалась вопросом решённым. Сразу после выпускного Сергей предложил ей руку, но… Чувства его избранницы были хоть и горячими, но более прагматичными. Ксения попросила об отсрочке: ведь им было всего по семнадцать. На что жить? Надо сперва получить образование, начать работать… Глубоко обиженный Королёв молча проводил Ксению домой и, не попрощавшись, уехал в Киев.

Водитель кобылы

Но время лечит. В их переписке Сергей признал правоту Ксении. Он учился в политехническом. Готовился стать авиаконструктором, она — медиком. Наконец, получив распределение в шахтёрский городок Алчевск, молодой доктор длинным письмом пригласила любимого в гости. Но теперь взял паузу Сергей. К тому времени он завершал в Москве строительство сразу нескольких самолётов, после чего срочно уезжал на планерный полигон в Крым. Любимая работа увлекала его всё больше и больше.

Можно представить чувства Ксении. И всё-таки он вырвался к любимой женщине и буквально с подножки поезда сделал второе предложение. Ксения ответила согласием. Но жить вместе они смогут, только когда ей выдадут диплом и отпустят с работы…

Свой медовый месяц они провели, колеся по окрестностям Алчевска на телеге, запряженной тощей кобылой. Навещали больных, спускались в шахты. Молодого специалиста всё не отпускали. И рассерженный, терзаемый ревностью молодожён вернулся в Москву, ушёл с головой в работу.

Рождение дочери

Сергей вновь приехал в Алчевск, чтобы уже как крупный специалист и начальник — в 26 лет уже на генеральской должности! — грохнуть по столу кулаком. Это сработало. И «генеральша» с приданым, уместившимся в одной корзине, приехала в Москву.

Ксения начала оперировать в знаменитой Боткинской больнице, быстро стала ведущим специалистом. Муж вёл важные секретные проекты. Так что, даже живя вместе, они виделись урывками. Работа занимала все их время.

В 1935-м у Королёвых родилась Наташа. Счастье их было безграничным. Две любви Сергея уравновесились, дали первые весомые плоды. Она на какое-то время почувствовала себя такой нужной Ему, главной в Его жизни. В те дни Сергей вместе с букетом передал жене в роддом записку, которую Ксения хранила всю жизнь: «Ярким солнечным светом своим освети эти цветы. Пусть они никогда не увянут».

Заключённый №1442

В конце 30-х Королёвы жили в гнетущем напряжении. Видя аресты коллег, они держали в прихожей чемоданчик с самым необходимым. На случай ареста обоих родителей, чтобы их дочь не попала в детский дом, были оформлены документы на удочерение Наташи бабушкой.

За ним пришли летом 1938-го. Обыск в двух крошечных комнатках длился с полуночи до шести утра. Королёвы сидели, взявшись за руки на диване. «Мне никогда не забыть, — писала позже Ксения, — того вечера, затем ночи, вида Сергея, его прощания со мной и впервые виденных мной его слёз… И я поняла, что должна позабыть всё плохое и любить моего бедолажного мужа как Наташку, как маленького ребёнка».

Потом он надел своё единственное пальто, и его увели.

В тюрьме Королёва избивали, сломали обе челюсти. Но самооговор об участии в «троцкистской организации» он подписал лишь после угрозы арестовать его жену и отправить в детдом дочь.

По печально известной 58-й статье Сергея приговорили к десяти годам лагерей, пяти годам поражения в правах и конфискации имущества. Теперь это был заключённый №1442, как вспоминали его товарищи по магаданскому лагерю, «небольшого роста, с косо посаженной головой, умными карими глазами… абсолютно мрачно смотревший на будущее».

В «шараге»

Тем временем в Москве за судьбу Королёва боролись легендарные лётчики Громов и Гризодубова, авиаконструктор Туполев. С огромным трудом они добились пересмотра дела и перевода Королёва из магаданского лагеря в специальный отряд заключённых-конструкторов — «шарагу» Туполева.

По дороге из Магадана Сергей Павлович едва не погиб. От голода спасла оброненная кем-то на дороге буханка хлеба, а пароход, на который Королев опоздал, затонул во время шторма в проливе Лаперуза. Все семьсот пассажиров-заключённых погибли в его трюмах. Но Королёва среди них не было.

В «авиашараге», ещё больной, потерявший из-за цинги тринадцать зубов, Королёв вновь ушел с головой в любимое дело. И пусть небо было видно только сквозь решётку, пусть жены, как когда-то на крыше, не было рядом, но были чертежи ракет и возможность писать домой: «Милая моя, хорошая, родная... Только сегодня, после четырёхлетней разлуки я пишу тебе обычное письмо… Всё самое хорошее, самое счастливое связано с тобой… Раньше я не осознавал, что мы очень неполно пользовались жизнью. Меня увлекали многие другие интересы. Я порой забывал о семье… видел жизнь вне её. Как я ошибался! Как я горько сожалею об этом!»

Письма Ксении также были полны нежности, рассказами о дочери. О том, как она напоминает Наташе об отце-«лётчике», покупает ей книги «от него» и подписывает их печатными буквами, чтобы Наташа не догадалась, в чём дело.

«Хочется тепла»

О том, что папа вернулся, Ксении сообщила дочь. По телефону. Мама в тот момент оперировала. У опытнейшего хирурга впервые задрожали руки. Лишь закончив операцию, она бросилась домой.

«…Должна начаться новая жизнь, — писала Ксения в дневнике, — когда мы оба выросли и поумнели, когда так хотелось иметь нашего второго ребёнка». А работа Королёва вновь отнимала его у семьи. Королёв неистово навёрстывал каждый упущенный час. Если бы можно было не спать, он и на это не тратил бы время. Работая за городом, он почти перестал видеться с семьёй.

Ей можно было быть рядом, но для этого пришлось бы бросить хирургию! Преданная своей работе Ксения горько восклицала: «Поистине не могу я быть домашней хозяйкой, ничего не представляющим человеком и женой. А как хочется немного тепла, заботы, ласки!»

«Папа, я тебя очень люблю!»

Холодок превратился в стужу. До неё дошли слухи — да уж первые ли? — о его увлечении личной переводчицей Ниной Котенковой. Она все время была с Королёвым — в кабинете, в секретных цехах, куда допускали лишь избранных. И она стала ближе для Сергея Павловича. Потому что была ближе к его делу.

Требование мужа о разводе стало для Ксении ударом. Все надеялись, что Королёв образумится…

Ксения согласилась дать развод только на третьем судебном заседании.

«Расстались глупо и неожиданно для меня… Всякая женщина любит ласку, и я, так соскучившаяся по ней, так жаждавшая тепла, заботы о себе… не могла понять Сергея и увязать его отношение с его письмами из тюрьмы, со словами, говоренными мне на свиданиях. Я хочу уехать в Одессу. Ведь это город начала моей любви… Пусть же он будет и концом её».

«Мама взяла с меня слово, — вспоминала позже Наталья Сергеевна, — что я не буду встречаться с его новой женой. (Наташе тогда было 12 лет). А когда я сама уже вышла замуж, то позвонила в выходной отцу. Он подошёл к телефону. Но я ничего не сказала, а взяла такси и поехала к нему в особняк у метро ВДНХ, где он жил с Ниной Ивановной. И сказала: «Папа, я тебя очень люблю. И хочу, чтобы мы встречались». И маме сразу об этом рассказала. Мама меня поняла».

...ПОСЛЕСЛОВИЕ

Имя Генерального Конструктора Сергея Павловича Королёва появилось в прессе лишь после его смерти, Ранее оно было засекречено настолько, что на запросы Нобелевского комитета «Кому присудить премию за первый искусственный спутник Земли?», а затем и за «первый полёт человека в космос» последовал уклончивый ответ Хрущёва: «Творец наших достижений — народ».

Триумф Гагарина потряс мир. А вот Королёва, лично вдохновлявшего, координировавшего постройку космического корабля, проверявшего каждый узел, каждую деталь и даже примерявшего скафандр первого Космонавта, его, творца ракетного щита Родины, Генерального Конструктора, дважды Героя Социалистического Труда, не пустили на Красную площадь — охрана не знала его в лицо.

Он скончался 14 января 1966 года от остановки сердца, в котором, кажется, было место только его мечте и его делу.