«Криминальные авторитеты вышли из напёрсточников  девяностых»

Он – за смертную казнь. И он – уже 18 лет не может достроить церковь на своём дачном участке на берегу умирающего Дона, чтобы посвятить её таким же, как он – детям Великой Отечественной войны, вскормленным киселем из мёрзлой картошки. Герой моего очерка-интервью  – генерал-лейтенант милиции в отставке, бывший начальник Управления МВД по Воронежской области Виктор Ильич Тройнин.

Лестницы – лесенки. Ступенька – ещё. Прямые – по винту. Одна – другой – круче. Снова.

…Я больше не могу. Лестницы.

Виктор Ильич порхает по ним голубем. Прекрасные птицы. Изжарить одну такую на костре…

Для мальчишек и девчонок 1941 – 1947-го, пухлых от голода, – слаще цыплёнка в шоколаде.

А я уже сбилась со счёта с этих его ступенек. Ему – 80, мне – 37. Я не ела полусырых опалённых голубей – вот в чём разгадка.

… Мы на даче Тройниных в рамонском селе Богданово. На этот раз лестница поднимает нас в крохотный флигель. Кристальное окно. Стол. Пара кресел подле. И бинокль.

– Здесь люблю сидеть и думать, зачем я живу.

«Издевается, что ли?» – жду подвоха.

Виктор Ильич серьёзен. Пять минут назад показывал нам свою бильярдную, я и наш фотограф Игорь Филонов дурачились, подбивая целого милицейского генерал-майора загнать мяч в лузу, поглаживая набитую шерстью-шёлком шкуру и штопоры клыков волка – тройнинской охотничьей добычи.

– Рыбалка – не моё, не хватало терпения, – подыгрывал. – А охоту, особенно на кабана, по молодости уважал. Получаешь лицензию и, когда разрешён отстрел… Это некая эмоциональная разрядка.

– Разрядка сродни работе: гонка за… хищником?

Он берёт бинокль и смотрит в окно.

– Вот – Дон.  До 1995-го был судоходным, каждый день здесь проходил земснаряд и чистил, глубина держалась под семь метров. Теперь всё затянуто грязью. На середине – а в ширину Дон тоже сузился – отмели вплоть до метра.  Взгляните сами.

Приноравливаюсь к стеклянным глазищам, Дона в упор не вижу. Господи…

Эта тонкая, блестящая чешуёй лента в камышовой вязи, – Дон Аксиньи и Гришки Мелехова?

– А церковь  видите?

Её я увидела первой. Крест над угасающим Доном.

– И зачем вы живёте, Виктор Ильич? – я уже тоже серьёзна.

– А вы? – смотрит в упор в глаза.

Делаю хилую попытку что-то объяснить, он усмехается. Но мне так и не отвечает.

Гарлупа и «пирожные»

3 июня 1941-го крестьянка Елена Тройнина в воронежском селе Хохол родила шестого ребёнка. С мужем Илюшей у них уже три девочки (12-летняя Аня, Катя на два года младше и кроха-трёхлетка Сашенька) и двое мальчишек (старший, 14-летний Василий, и Володя 9 годов). Третьего по счёту пацана назвали Виктором.

И не знали ни Тройнины, и никто из хохольских баб с мужиками, что через 19 суток – война.

– Саму Великую Отечественную я, конечно, знаю по учебникам истории, что касается семьи – по маминым воспоминаниям. В наше село фашисты вошли в 42-м, тогда же призвали на фронт отца, он отслужил простым рядовым, защищал Сталинград, вернулся в 1946 году без пальцев на руке. Мама рассказывала потом: меня – грудного карапуза – в первые же дни немцы едва не расстреляли как «сообщника партизан». Вам смешно, а мать меня чудом отбила тогда. Росла недалеко от нашего дома верба с раскидистой кроной, фашисты расселились там отдыхать, автоматы сложили подле себя. А я чего? Подполз к ним, несмышлёныш, да потащил одну из пушек. Как начнут кричать! Схватили оружие, всполошились – мол, держи партизана. Мама подлетела, вырвала у меня автомат. Не знаю, может, шутили они так…

Немцы проторчали в Хохле год, выжили местных из хат, но серьёзные бои и бомбёжки село миновали. Немчура жировала на крестьянских харчах (одних пчелосемей в колхозе было 120, а заведовал пасекой отец Тройнина, потомственный пасечник). Местные же пухли с голода и ютились по землянкам и окопам – их, окопов, нарыли по всему периметру деревни в полусотне метрах от людских жилищ.

…В августе 1945-го начинается советско-японская война, призывают старшего – уже 18-летнего юношу – брата Васю. На Дальний Восток. В первые же дни Василий Тройнин погибает. В 1947-м году в семье рождается ещё мальчонка – его называют Алёшей. А в родное село, как и в Родину-полупризрак, волком впивается голод. И эту жгучую до анабиоза боль Витя Тройнин слышит в нервных волокнах с тех пор каждую ночь. И ТЕ вкусы – на языке.

* * *

Кисель из мёрзлой картошки. Её ручонками в ещё ледяном чернозёме ковыряла ребятня, матери и бабушки сушили головешки-гнилушки, перетирали в муку. Из муки готовили еду.

* * *

Детская «вкуснятина» – гарлупа. Биологи называют эту высокую красотку с солнечными цветами «свербигой восточной». В народе ж она – «дикая редька». И примерно до середины XIX века корни, листья и стебли свербиги подавали к столу на Руси, в Украине и Белоруссии. Но их умело стряпали повара да поварихи, а «дети войны»… Обескровленными пальчиками те дети обдирали стебли и грызли дерево.

Тройнин, глядя в мои расширенные зрачки:

– Сладкими же были те прутики!

А Википедия меня убеждает: горькие они, потому и «редька».

Школьникам выдавали пирожные: осколок серого сахару на ломтике серого хлеба. Один из двоюродных братьев Вити – Мишка – подавляя спазмы в желудке, свой десерт отдавал младшему брату, от голода уже умиравшему.  Прошивающие нутро боли заглушал гарлупой.

Объелся Мишка дерева – и умер.

* * *

– Ещё мы собирали по полям колоски после уборки. Их охраняли. Нас, детвору, застав, стегали кнутами, взрослых – судили.

* * *

А вот картина ужаса: «корову режут». Она, кормилица, бесценная, у Тройниных была. Если бы не молоко, семья бы вымерла. Но корова заболела. Вчера ещё мать доила – сегодня слегла рогатая.

– И её пустили под нож. Под той самой вербой, где в 42-м меня едва не подстрелили фашисты. Мать потеряла сознание.  Купить новую? Это же огромные по тем временам деньги. Точно не скажу, но целое состояние. Наша корова успела стать матерью и подарить нам тёлочку.

Сдавал экзамен сыну Чапаева

После десяти классов школы, как и большинство сверстников тех лет, Витя Тройнин рвёт в Воронеж «за образованием». Тогда его ещё мерили не «модой» и «корочками в карманах», а – простите моралите – знаниями и пользой стране. После войны, когда учился Тройнин, было третье мерило: возможность быстро начать работать, восстанавливать Родину после жерновов войны. Да и в родном селе остались родители, и денег в крестьянской семье нет.

Родина же в остро нуждалась в рабочих, и в своём выпускном 1959-м Витя идёт в училище при авиазаводе на токаря. Парней и юношей из колхозов, из семей трудового народа, в училища принимали без экзаменов. Через два года Тройнин остаётся на заводе работать (вытачивал, между прочим, экспериментальные  детали для первого в мире сверхзвукового пассажирского самолёта Ту-144). И параллельно поступает на юридический факультет ВГУ. При конкурсе в восемь человек на место. И – на вечернее отделение, где лекции порой начинались в полночь.

– На заводе было три смены, – объясняет Тройнин. – Отслушав с пяти вечера до 11 ночи лекции в университете, мчал на трамвае на авиазавод (Представляете? Воронеж, ночь, трамвай, – Авт.). И у станка до семи утра.

Самолёты и штудирование законов скоро прерывает священный долг: служба в Красной Армии. И знаете, сколько тогда служили? Не два года – я тоже ошиблась. ТРИ. В 1962-м Тройнина призывают в ракетные войска, мотает крестьянского сына от Горького (ныне Нижний Новгород) через  местное же Мулино в Германию (городок Ратенов), оттуда – на Балтику.

Солдаты осваивают только с конвейеров военное орудие кругового поражения, после держат экзамен перед Чапаевым Александром Васильевичем – сыном «того самого». Виктор Тройнин – на твёрдое «отлично».

Вспоминает:

– После демобилизации в звании младшего лейтенанта в 1965-м вернулся я на авиазавод и университет. Его окончил в 70-м.

И сразу – следователем в Калач.

Байки молодого следователя: помогала астрономия

Только сейчас меня вдруг пронзило: его повествование – как «ранние и поздние рассказы» в литературе, которую он так любил школьником. Разные по глубине и смыслам. Так и у Тройнина: сначала тот, «калачеевский период», безбашенный, детективно-романтический. После будет «рамонский», период зарождающегося начальника, прорывной для всей системы МВД. Наконец – «воронежский», «на высшей руководящей». Конец восьмидесятых – девяностые. Период кровоточащий. И для страны, и для милиции.

… Итак, Калач, начало 70-х. У местных массово крадут лошадей – первых наряду с коровами кормильцев.

– Выходим на след цыганской банды из соседней Волгоградской области. В камере у нас их барон – главарь. Только прямых доказательств на него – нет. Что ему предъявишь? Сидит долго, выпускать пора! Тут – невероятная удача. Я беру ценного свидетеля: одного из скупщиков. Казах, тоже из волгоградских. Коней перегоняет на родину в Казахстан, пускает на мясо и продаёт. И вот лето, пекло, возвращаемся с ним по волжским степям в Калач, трое суток уж едем: наш водитель, я да он. Остановились на ночёвку у скирды соломы. Мы с казахом лезем наверх, даю ему шинель – ночами прохладно, шофёра оставляю внизу – вдруг удумает бежать свидетель. А не спится. Ни в какую не хочет «колоться» казах, не сдаёт барона. Небо же – ясное, звёздное. И… начинаю я казаху рассказывать об Улугбеке. Как не слышали? Величайший узбекский учёный 14-15 веков. Среднеазиатский, считай, земляк моего казаха. Улугбек  математик, но основная его деятельность – астрономия. Он построил собственную обсерваторию, равных которой по тем временам не было в мире, создал первую в истории карту звёздного неба. До рассвета мы не сомкнули глаз, казах слушал. Утром спускаемся со скирды, а он вдруг: «Поразил ты меня, Виктор Ильич, какие в моих родных землях люди жили. Всё расскажу». И выложил полный компромат на банду конекрадов. Постепенно сядет вся банда барона. Кражи лошадей в Калаче прекратятся. Спустя время тот барон напишет мне из тюрьмы: готов признаться в других преступлениях, но при условии, что будешь возить меня по местам, где я их совершал. Естественно, я на наживку не клюнул: значит, план побега у него имелся.

… За годы руководства Рамонским райотделом МВД – с 1974 по 1985 годы – Виктор Тройнин выводит его в лидеры, делает «базой» среди милицейских отделов области. Внедрённая им методика сохранения и «натаскивания» на работу кадров кажется прорывом, революцией. Тройнин уже потом, после реформы милиции – перелицовки её в «полицию» – попытается добиться распространения своего опыта  на всю страну. Помните? Сколько живых умов, не согласных и протестующих против хаоса, моральной усталости правоохранительной системы, выдавила та реформа. А участковые? Тотальные сокращения? Виктор Ильич писал в министерство, депутатам. Стена. Полный ноль.

– Методика же проста. Поделил Рамонский район на пять зон, закрепил за каждой подразделение милиции во главе с начальником. Каждую неделю мне докладывали обстановку на вверенной территории: где каких преступлений больше. По средам подводили итоги, я вывешивал их на отдельной доске в Ленинской комнате РОВД, передовикам полагались поощрения. Но главный посыл идеи – в зависимости от ситуации с преступностью на участках, я перераспределял кадры. За всё время службы – в Рамони, в Воронеже – не уволил ни одного человека.

… Капитан милиции Виктор Тройнин в должности начальника Рамонского РОВД лично выезжает «брать» с поличным браконьеров, бессовестно истребляющих рыбу в местных водоёмах. Пиратские сети сжигает своими руками. Раскрывает массовые хищения на местном сахарном заводе, едва не угробившие  производство, питавшее немалую часть региона. Сначала в Рамони, позже – в Воронеже внедряет систему строительства ведомственного жилья. Так, в 90-х в Воронеже ежегодно будут сдавать по «милицейской» высотке на 150 квартир, со временем очередь на получение своего угла среди личного состава сократится в пять раз.

«Современные авторитеты вышли из напёрсточников»

Диссертацию кандидата юридических наук Виктор Тройнин защитил по организованной преступности, которая «с кровью», изучил от и до психологию убийц и маньяков. Но вся его служба в профессии – выкорчёвывание воров госимущества, на милицейском языке – преступников-хозяйственников. В Воронеже недолго он побудет начальником Управления по борьбе с расхитителями социалистической собственности (УБХСС,  в наше время, его назовут ОБЭП), затем – первым замом руководителя УМВД. И в 1991 начнётся Тройнин – уже сам руководитель Управления внутренних дел по Воронежской области.

… Строчу за ним обрывки фраз о службе на обломках страны. Обескровленной уже не войной – молохом перестройки.

На хлебозаводе килограммовые буханки неприметно урезаются на 100 граммов, тащатся коньяк с изюмом, а начинкой в буханки и сдобные булочки идут мучные черви.

Городские рынки кошмарит «банда Адама» (особый прицел – на Центральный) – одна из первых классических ОПГ: пирамида из обособленных группировок со своим функционалом, всего – человек 70. Схема проста: на въезде в город тормозят фуры с юга, гружённые товаром, продукты скупают и распределяют по «своим» точкам втридорога. Преступления раскрыты, виновные посажены.

– По «банде Адама», – Тройнин резко тормозит. – Об одном до сих пор жалею, что его как раз мы взять живым не успели. Задержания шли ночью, членов ОПГ вытаскивали из домов и так называемых «блат-хат». О спецоперации произошла утечка информации, и «Адама» до нашего приезда ликвидировали.

… А ещё был расстрел Белого дома в Москве, двоевластие. И поездки в Чечню – просто для встреч с ребятами («узнать нужды, поддержать морально»). И одно из знаковых для самого Тройнина дел: усмирение «голодного» бунта в Перелёшинской колонии, переговоры со звереющими зэками, освобождение офицеров-заложников

– Всё произошло незадолго до моего вступления в должность начальника областного Управления, я был и.о. Заключённые вырвались из бараков, захватили нескольких сотрудников колонии. Их основные претензии – плохое питание и условия содержания. Приехал прокурор, но беспорядки разгорались. Я понимал: если сейчас отдать приказ стрелять по восставшим с вышек, получим массу погибших – и среди зэков, и среди офицеров учреждения. Колебался. И решил: выход один – идти внутрь. Мне удалось склонить к переговорам главаря бунтующих. Я объяснял: там, на воле, жизнь сейчас тоже не сахар, с едой напряжённо, люди теряют работу, голодают, с властью неразбериха. И меня услышали. Главарь дал отмашку отпустить заложников и возвращаться в бараки.

… Ещё только договариваясь с Тройниным о встрече, я знала один из своих ключевых вопросов к нему.  

10 июня в областной больнице умер Олег Плотников, он же «Плотник» – вор в законе, коронованный в 1991-м (по другим данным, в 1993-м). Ровно в тот год, когда Тройнин становится у руля милицией Воронежской области. На похоронах – аншлаг. На сайте «МОЁ! Online» – комментарии  в духе «земля пухом».

Всю жизнь «Плотник» бодался за власть с Александром Бражниковым – «Матросом», бывшим спецназовцем, вторым из равных ему в воровском королевстве Воронежа. Олег Иванович побеждает. Банду Матроса, считавшуюся самой лютой и кровавой, давят силовики, а с убийцы и наркоторговца Плотника, как на диво, точно с гуся душ шарко. В феврале 2020-го Матрос умирает в колонии для пожизненно осуждённых «Полярная Сова» на Ямале после 12 лет отсидки. Реакция читателей нашего сайта та же: мелькает местами ореол «романтИк» в комментариях. На малой родине в одной из воронежских деревень Бражникова похоронили, точно народного «робин гуда»…

Воры в законе на Руси, конечно, начались не с плотников, япончиков и тп. И не в 90-е XX века. Был такой прохиндей Ванька-Каин, ещё в веке XVIII, из ростовских крепостных. Настоящее имя Иван Осипов. Каин потому, что сначала обокрал своего барина, а после, когда в имение богача подкинули труп солдата, донёс на того в полицию, за что получил свободу. Прославился похождениями в Москве, подвязался на побегушки в Сыскной приказ, сдавая разбойничью шваль, но укрывая крупное ворьё.

И один из моих вопросов к милицейскому генералу Тройнину: откуда пошли «авторитеты» именно наших с вами дней. При очевидности, что они суррогаты своего времени.

– Хотите моё мнение? Корни растут из 90-х, когда страну захватывают так называемые напёрсточники. Основной их состав – бывшие уголовники. Помните: сидели на перекрёстках, в подземных переходах – на каждом углу. Ставки на «глупых советских Буратин» –  это не я, это их мнение о бывших советских гражданах – работали как часы, игравшие проигрывали всегда. В Уголовном кодексе статьи под их действия тогда не было, мы с ними ничего не могли сделать. Постепенно эти стайки объединялись.  А дальше – логичное продолжение объявленной Чубайсом приватизации и ваучеризации. Народ ещё, повторюсь, советский по менталитету, экономические познания и сейчас редкость, а в то время – по нулям. Роздали ему ваучеры, а что с ними делать? Те, кто смекнули, получил власть, акции и собственность заводов, стала зарождаться современная олигархия. А группировочки разных «плотников», «столяров», «моряков» и прочих  конкуренты за власть начали привлекать для сведения счётов. Страну захлестнули заказные убийства директоров заводов. В Воронеже обошлось одним – убийством директора «Эталона» – и его раскрыли (киллер застрелил бизнесмена Геннадия Лобова рано утром 8 июня 1995-го на пороге квартиры, исполнителем оказался классический бандит 90-х, организатором – один из начальников завода, – Авт.). Группировки «заступников» крепли, в них вылуплялись лидеры, которые впоследствии становились негласными контролёрами, «смотрящими», за криминальным миром.

– Но откуда, скажите, некая романтизация их образов теперь? Я понимаю, можно «благодарить» телемыло вроде «Бригады», «Улиц разбитых фонарей»… Только ведь 30 лет прошло.

– Я вам так отвечу. Это может быть потому, что со временем основной мишенью для своей свиты они определили «богачей» – отсюда и образ «робин гудов». А некоторые, особо продвинутые, стали делать попытки «легализоваться» и вести мирную полезную деятельность. То, что воры в законе есть даже среди депутатов, не тайна.

… Почему подобные граждане, известные и «кому надо», остаются на свободе, а другие «садятся» глубоко и надолго? Ответ генерал-лейтенанта милиции в отставке Виктора Тройнина мне: «Этот вопрос пусть останется без ответа».  

Храм «ребёнка войны»

И он ведёт нас в свой храм.

Снова – по лестнице вниз. Лестница из железной сетки качается, точно гамак, спускает нас к берегу Дона. Вместо стрелки компаса – крест над рекой.

Эту церквушку Тройнин строит уже 18 лет на деньги спонсоров. Проект архитектора Владимира Шевелёва. Да, он папа тому самому бывшему главному архитектору Воронежа Антону Шевелёву, корпевшему на генпланом и в августе 2018-го получившему три года общего режима за взятку в 990 тысяч рублей. Но всё же не здесь разводить философию «отвечает ли отец за сына.

Строительство, говорит Тройнин, курировал отец Владимир, настоятель Церкви Владимира Равноапостольного в Воронеже (на Транспортной, у Ротонды, памятника истории регионального значения).

Уже стоит само «тело», вздымается купол, отлиты колокола. Продумано всё, до сантиметра: где алтарь, где гореть свечам, где молиться прихожанам, где скит для монахов, трапезная. Даже площадка для крестного хода вокруг залита. 

Но внутри – скелет бревенчатых подпорок. Спонсоры сдулись – то ли зажадали, то ли ковидная эпидемия уморила богоугодные порывы. Кто был среди тех помощников, Тройнин мне сказал так: «Единомышленники из Москвы и Воронежа».

– По самым скромным подсчётам, чтобы всё завершить, нужно порядка 15 миллионов рублей.

И милицейский генерал ведёт нас в отдельный закуток глубоко в сердце храма. И как-то особенно долго молчит.

– Помещение под музей. Ещё не решил, чему его посвятить – истории православия или… «детям войны».

В его дачном доме есть иконы. И у купели у подножия храма, где бассейн с чистейшей, сладкой на вкус водой из родника, тоже.

– Читаете молитвы перед сном?

– Честно? Пока не пришёл к этому. Изучал Библию. Но для молитв… наверное, не созрел. К слову, когда я был начальником УМВД области, вместе с отцом Петром, который курировал от епархии силовые структуры, мы стали открывать при колониях молельные комнаты, после – строить часовенки.

– Вы искренне думаете, будто эти люди честны в божественных порывах, в покаянии? Я – нет.

– Не надо так: мол, раз попал в колонию – значит, конченный человек. Я в их веру верю. Если, конечно, не брать прирождённых убийц, маньяков. Расскажу такой случай. Подполковник, в войну командовал штрафной ротой, с которой дошёл до Берлина. А после Победы совершил хищение в одной из строительных организаций, где работал. Так после его освобождения у нас сложились неплохие отношения.

– Вы сами крещёный?

– Да.

– Когда?

– В 14 лет. Родители отвезли в церковь в соседнее село Турово – я помню это хорошо.

– …  а как же «в СССР Бога не было»?

– То для партийной верхушки его «не было». А народ верил, молился, крестил детей.

* * *

Спустя несколько дней после встречи, Виктор Ильич мне позвонил: «Таня, я решил: музей в храме будет посвящён «детям войны».

НУЖНА ВАША ПОМОЩЬ

Дорогие читатели, если среди вас есть готовые оказать посильную помощь в завершении строительства храма, перечислить деньги можно сюда:

счет 40817810513009941385
в Центрально-Черноземном банке ПАО Сбербанк
К/с 30101810600000000681
БИК 042007681
КПП 366402001
ИНН 7707083893
Получатель Виктор Ильич Т.

ДОСЬЕ «МОЁ!»

Виктор Ильич Тройнин родился 3 июня 1941-го в крестьянской семье в селе Хохол.

Кандидат юридических наук, заслуженный юрист РФ, ветеран труда. Награждён именным оружием.

После школы в 1959 уехал в Воронеж, поступил в техническое училище при авиазаводе на токаря, где, отучившись, работал.

В 1962-м после успешной сдачи экзаменов Тройнина зачисляют на вечернее отделение юрфака ВГУ. Учёбу Виктор Ильич совмещает с работой на авиазаводе.

В том же году Виктор Ильича призывают в армию, три года он служит в ракетных войсках.

После возвращения из армии, доучившись в университете, в 1970-м Тройнин уезжает на работу следователем в Калачеевский РОВД.

Через четыре года он уже замначальника райотдела по оперативной работе.

Вскоре Виктора Тройнина переводят в Рамонь, с 1974-го по 1985 он руководит местным РОВД.

С 1985-го по 1987 Виктор Ильич – начальник Управления по борьбе с хищениями социалистической собственности (УБХСС).

С 1987 по 1991 – первый замначальника Управления МВД по Воронежской области.

С 1991-го по 1998 – руководитель Управления МВД по Воронежской области.

После отставки из милиции в должности генерал-лейтенанта Тройнин до 2006-го в банковской сфере: руководит филиалами некоторых коммерческих банков, что уж давно «лопнули». Работал директором воронежского филиала Федерального лицензионного Центра при Госстрое РФ, преподавал в Воронежском Институте МВД (доцент кафедры оперативно-розыскной-деятельности).

Сейчас Виктор Ильич на заслуженном отдыхе, но – входит в Общественный совет регионального Главного управления МВД и руководит коммерческим экспертным центром.

А В ЭТО ВРЕМЯ

«Милиция защищала интересы народа, а полиция – богачей»

Что ещё сказал Виктор Тройнин…

… об отмене моратория на смертную казнь

– Я за смертную казнь для особо опасных преступников – серийных убийц, например, маньяков, педофилов, которым эксперты поставили такой диагноз, и рецидивистов. Если у человека подобное зверство в крови, в мозге, что называется, его не исправит ни одна самая жёсткая колония, ни один самый долгий срок. Но смертный приговор должен приводиться в исполнение только при условии соблюдения отсрочки – лет в пять минимум. Чтобы исключить опасность следственной или судебной ошибки.

…о реформе «милиция VS полиция»

– На мой взгляд, реально полезных и конструктивных преобразований эта реформа и не предполагала изначально. Её сущность работала на потребу времени, новой эпохи капитализма и рыночной экономики. И если главный принцип работы милиции предполагал стоять на страже интересов народа, простого трудового народа, то у полиции – это, в первую очередь, защита интересов богатой прослойки общества. Я считаю, это не правильно. В итоге мы получили лишь то, что полиция теперь в общественном сознании выглядит неким карательным органом, стражем олигархии, чиновников. А по поводу того, что на волне реформы из МВД стали массово добровольно увольняться сотрудники, и подчас опытные и сильные, становясь адвокатами, бизнесменами… Я не вижу в этом предательства. Это их выбор, их право. Если хотите – некая форма протеста против непродуманных, я считаю, преобразований.

…о семье

– Я женат второй раз. Она работала учителем математики в одной из школ Воронежа, мы привлекали её для консультации по уголовному делу – так и познакомились. Сейчас жена на пенсии. На дачу приезжает больше для того, что запасти на зиму урожай: уж очень вкусны её соленья-варенья. Дочке 27 лет, живёт в Москве, замужем. Внуки ещё впереди! Пойти по моим стопам она никогда не рвалась – видела с детства, какой это труд, когда работа заслоняет собой всё и семью тоже. Отучившись в ВГУ на факультете международных отношений, загорелась стать журналистом-международником. Поехала покорять столицу, проходила практику в Торгово-промышленной палате – интервью записывала, то да сё… А потом пошла пытать счастье на один государственный телеканал. Но быстро поняла: во-первых, работа журналистом в чём-то сродни с работой в МВД – в том плане, что ты не распоряжаешься своим временем, не знаешь, где можешь оказаться через час – бесконечные командировки, встречи, вперёд – «в поля». И во-вторых – зарплаты поначалу ох и ах, не больно-то высоки. Поэтому пока для неё главное семья. Родители мои давно умерли, ещё в 70-е. Войну пережить и то, что после… Как тут не заболеть «на сердце» и прочее? Из братьев и сестёр осталась только сестрёнка Александра Ильинична, ей уж 83 года, живёт в Воронеже. А с первой супругой… С ней мы развелись. Да, у нас был сын. Но погиб. В 9 классе. Трагически, из-за… в чём-то, возможно, из-за моей… работы… Спустя некоторое время мы расстались с женой… Можно я не буду об этом?