«Во время комы я была между мирами»

Миниатюрной, хрупкой, белокожей, будто фарфоровой, Кате 47 лет. Патология сердца с раннего детства, атрофия зрительных нервов, частичная слепота, сколиоз 4-й степени, онкология, мастэктомия — вот (неполный!) список проблем, с которыми ей пришлось столкнуться. Она считает, что мир создан для счастья, а сложный, местами трагичный, путь дан ей как возможность помогать другим.

Папин подарок

— Спортсменка, комсомолка, красавица — это всё про мою маму. В папин 29-й день рождения она сделала ему главный подарок, родив долгожданную девочку. Правда, уже до родов я умудрилась заставить их понервничать — врачи обнаружили у меня шумы в сердце. И увы, они подтвердились, когда я появилась на свет.

Пока мои сверстники боялись переступить порог детского сада, держа за руку маму, я «социализировалась» в больницах. Тот период был маленькой проверкой на смелость и выдержку перед главными сражениями, которые мне предстояло пройти.

Куда только мама не возила меня на обследования, каким только именитым врачам не показывала — все разводили руками. Мои нарушения в кардиограмме, вызывавшие у врачей неподдельный ужас, не являлись пороком сердца. В больницах рядом со мной лежали дети с синими губами, ногтями, конечностями из-за недостатка кислорода, а я весело бегала по этажам и совсем не была похожа на больную. Словно тело и анализы жили от меня отдельно.

«Я смирилась с тем, что не такая, как все»

— В целом моё детство было обычным: с первыми влюблённостями, подружками, записочками на уроках. Но в подростковом возрасте начались первые тревожные звоночки: стала заметна моя разница в ногах — правая почему-то оказалась тоньше, чем левая. Но я не обращала на это внимания. Зато в новой школе, куда меня перевели после переезда, эти изменения заметили одноклассники, меня начали дразнить. Учителя быстро пресекли оскорбления, но морально мне было очень тяжело.

Резкий рост в пубертате спровоцировал тяжёлую форму сколиоза — позвоночник закрутился в спираль. На пляже люди разве что не тыкали в меня пальцами, что побуждало маму задрапировать одеждой все мои несовершенства.

Юбки подлиннее, рубашки посвободнее, талию не подчеркивать! Прикрой ноги, ручки — спичечки, косточки, не нужно, чтобы люди на тебя пялились! Мама меня стеснялась. А я не верила, что когда-то смогу быть красивой. Ребёнок только от близких может узнать о том, какой он. Мне транслировали стыд. Никто не думал про мои чувства, как я буду жить дальше… Но я не держу на маму зла — она действовала во имя добра и как умела. А я иногда хотела провалиться сквозь землю.

Когда мне исполнилось 20, я захотела найти причину всех несчастий и обратилась к генетику. «Очень интересный случай», — говорили мне раньше доктора, разводя руками, потому что не находили причин таких изменений. Но у этого врача была версия: он предположил, что во время беременности произошла мутация, которая вылилась в атрофию периферических нервов. Отсюда низкая скорость проведения импульсов, поражение ЦНС, атрофия зрительных нервов, слабость мышц… Я смирилась с тем, что не такая, как все, но научилась жить с этим букетом особенностей.

«Вдруг ты когда-нибудь выйдешь замуж»

— Прямым текстом мне не говорили, что на рынке невест у меня нет шансов, но по фразам «Вдруг ты когда-нибудь выйдешь замуж» многое становилось понятно. Я уже практически смирилась с тем, что старость буду коротать в одиночестве, как в интернете со мной знакомится Дима. Его не смутила моя смешная аватарка, на которой было фото девушки в зеленом клоунском парике. Он приглашает меня в кино, потом ещё на одно свидание, ещё и ещё… А через месяц после знакомства делает предложение.

Его по-настоящему целительное отношение и полное принятие избавили меня практически от всех комплексов. Он целовал мои «красивые ножки», носил на руках и благодарил судьбу за нашу встречу. Всё это время я не обращалась к врачам и жила размеренной жизнью — ходила на работу, наслаждалась собственной семьей. Мы планировали жить долго и счастливо и решили завести ребёнка.

«Кто вам позволил забеременеть?»

— Врачи по-разному относились к идее моего материнства. Беременность протекала идеально, но всё равно находились доктора, не упускавшие возможности всплеснуть руками и спросить, кто же позволил мне забеременеть. Вскоре у меня нашли большую миому матки, сразу предупредив, что предстоит сложнейшая операция, на которой будет решаться вопрос, чью жизнь спасать — мою или ребенка. Я просила только об одном — сохранить беременность. Первое, что я увидела, открыв глаза после наркоза, — сияющее лицо моего хирурга: «Катя, мы смогли!». Это был самый счастливый момент моей жизни.

В роддоме медсёстры, помогавшие наладить мне грудное вскармливание, нащупали уплотнение в груди. Им оказалась доброкачественная фиброаденома, которую удалили через 3 месяца. Спустя полгода — новое образование. Снова операция. А через полтора года я обнаружила у себя уплотнение в груди размером с вишню. После операции по удалению доктор позвонил мне: «Приходи. Надо поговорить». Сыну тогда было 3,5 года.

«Смотрю на родные стены и не понимаю, где нахожусь»

— На комиссии врачи поставили меня перед фактом — грудь придётся удалить. Карцинома. Мне повезло, что её «поймали» на ранней стадии и очень быстро приняли меры — опухоль оказалась восприимчивой к гормонам, поэтому не пришлось прибегать к химиотерапии.

Операция, сказали мне, не сложная, поставлена на поток. Хирург опытный. Помолившись, я отправилась на удаление груди. А очнулась спустя несколько дней в реанимации другой больницы — анестезиолог переборщил с наркозом, и я впала в кому на неделю.

По ощущениям я была между мирами. Там не было белых коридоров, тоннелей, только пустота и тишина. Из комы я выбралась, словно вернулась с другой планеты. И потеряла по пути часть «файлов» в памяти. Не страшно. Главное — вернулась. Правда, сразу же загремела в новую больницу под кислород — не могла самостоятельно дышать.

Выписали меня перед Новым годом. Смотрю на родные стены и не понимаю, где нахожусь. Не могу ни смеяться, ни плакать. Эмоции словно выключили. Сын стойко переносил всю окружающую обстановку и очень ждал моего возвращения домой, но, увидев моё состояние, не выдержал. Всё напряжение передавалось ребёнку, начались тики, заикание… Прошло всё спустя несколько лет, когда я понемногу вернулась к жизни.

«Рак не всегда означает конец жизни»

— После удаления груди я снова стала чувствовать себя неполноценной. Грудь — символ материнства, женственности, которого меня лишили. Впереди 5 лет гормональной терапии со всеми вытекающими. Но вот они закончились.

Я вышла в ремиссию, восстановила когнитивные способности, начала учиться, освоила азы SMM, копирайтинга, маркетинга. Сын пошёл в первый класс. Жизнь постепенно входила в привычное русло. Но мучивший ответ на вопрос «Для чего мне это испытание?» не приходил.

В конце лечения я попала в сообщество онкопациентов Воронежа. В тёплое, поддерживающее и весёлое общество женщин, у большинства из которых мой диагноз. Туман, окружавший меня долгие годы, стал рассеиваться, а, когда мне поступило предложение стать лидером сообщества, я, кажется, начала понимать, для чего это всё было.

Для помощи людям, которым ставят онкодиагноз, мой опыт оказался востребован. Теперь я их мотиватор, волшебный пинок, опора и поддержка. Часто в наше сообщество приходят женщины в растерянном состоянии, со сложными вопросами и тревогой в душе. У нас они успокаиваются и настраиваются на победу. Рак не всегда означает конец жизни, часто это начало нового, осознанного пути.

«Я живу»

— Если бы не эти испытания, я бы не стала лидером онкопациентского сообщества в Воронеже, не обрела бы огромного количества единомышленников, не нашла бы себя в общественной деятельности — совсем недавно мне присвоили звание «Добронежец», чем я очень горжусь.

Здоровье в этой ситуации второстепенно. Сейчас один глаз практически не видит, второй глаз имеет около 30 процентов зрения. Отсутствует боковое зрение — как будто смотришь в узкую трубочку — в пространстве ориентироваться непросто. После родов просел позвоночник. Стоять долго не могу, тяжело ходить, движения стали скованными, усилилась хромота. Не могу шить, держать иголку, становится сложно держать нож.

Родившись сотню лет назад, я бы вообще не выжила. Но в наш удивительный век, когда люди с тяжелыми неизлечимыми заболеваниями могут полноценно жить, а не выживать, грешно жаловаться на судьбу. Я считаю, что мир создан для счастья. И самое ценное в нём — жизнь. А за неё стоит держаться.