Знаменитая воронежская следователь о своей работе: «40 лет на дне, в чужой крови и сперме!»

Она разоблачала убийц при Хрущеве и Брежневе, при Горбачеве и Ельцине — распутывала самые хитроумные воронежские аферы, раскалывала самых матёрых преступников. Дотошно, кропотливо вникала в доверенные ей дела. Вела длинные разговоры со злодеями и их окружением. Никакого менторства или презрения, заигрываний и жестокости. Ей было важно разобраться и понять: почему? Перед её логикой сгибались даже самые несгибаемые. Быть «клиентом» Крайкиной в преступном мире считалось даже престижно.

Женщина по недоразумению

…Я все сделала не так: купила цветы и бросилась гладить её кота Гаврюшу. Букетик она равнодушно сунула куда-то, даже не подумав поставить в воду. А за кота чуть не дала по рукам: «Ты же с улицы — руки-то грязные!»

Кокетливая футболка с ярким принтом, на ногтях — бордовый лак. «Я уже никуда не хожу — мастера приходят ко мне на дом», — обронила 82-летняя женщина.

Она всегда была такой — безупречная причёска, ухоженные руки, дикция актрисы МХАТа.

— Женщина я лишь по недоразумению, — машет она рукой. — Терпеть не могу все женское. Мыть полы, перетирать кому-нибудь косточки. А уж готовить, стирать и гладить…

— А как же семья? Вы же были замужем.

— 13 лет… Замуж, между прочим, я выскочила из-за фамилии. У меня была неблагозвучная — Коняхина. Ну что это: «Следователь Коняхина...»? Муж был старше меня на десять лет — он воевал, дошёл до Берлина, симпатичный мужчина… У нас, кстати, отличные были отношения. Крайкин готовил, приносил мне еду на работу. Дочку до семи лет воспитывали мои родители... Ну не моё это — семейная рутина. Когда развелась, испытала облегчение. И больше ни разу не было искушения завести «амуры». Всю жизнь в мужском коллективе, но, кроме работы, меня мало что интересовало.

В юности она в совершенстве знала французский, но говорить на нем ей так и не довелось.

— В СИЗО я не встретила ни одного француза, — смеётся. — Русский мат оказался куда более востребован...

«40 лет на дне, в чужой крови и сперме!»

О своей жизни она говорит откровенно: «40 лет на дне, в чужой крови и сперме!» При этом даже не думает жаловаться: «Я свою работу до сих пор обожаю!»

За долгую карьеру у следователя Крайкиной не было ни одного оправдательного приговора или прекращённого судом дела. А между тем каждый год она направляла в суд десяток дел. И каких!

Коллеги говорили о ней: «Крайкина — единственная женщина-следователь, удостоенная государственных наград сразу двух государств — СССР и Российской Федерации. И единственная, кого с этими государственными наградами поздравляли… зеки».

В декабре 1994 года, к примеру, один из её бывших «подопечных», узнав, что её наградили орденом Почёта, прислал открытку.

«Уважаемая Эмилия Андреевна! — было написано на ней. — От всей души поздравляю Вас с заслуженной правительственной наградой. Желаю крепкого здоровья, успехов в работе и личной жизни. Дай Бог, чтобы было больше таких людей, как Вы, и меньше таких типов, как я».

Трудно поверить, но написал это человек, которого именно Крайкина упекла за решётку на 15 лет!

— Все знали, что взятки я сроду не брала, живу практически в нищете и никаких «жировых запасов» у меня нет, — объясняла отношение к себе Эмилия Андреевна. — Ни машин, ни коттеджей. Зато есть принципы и репутация. Я вела расстрельные дела — убийства, групповые изнасилования. Но на меня никто из зеков никогда даже матом не ругнулся. Как ни странно, уважали. А я их жалела, если того заслуживали. И относилась к ним как к людям.

А теперь о самых знаменитых делах Эмилии Крайкиной…

Любовный угар

Одно из первых громких преступлений, раскрытых Крайкиной, произошло в сентябре 1963 года. Именно с этого дела стала складываться её профессиональная специализация — раскрытие самых тяжёлых преступлений. Тогда ей было 29 лет и она работала в Левобережной прокуратуре Воронежа.

Были обнаружены трупы двух маленьких братьев — 4,5 и 1,5 года — с ножевыми ранениями. Страшная трагедия, особенно для родителей. Никому и в голову не могло прийти, что это дело рук… матери мальчишек.

Вычислить преступника, расколоть его — ещё не всё. Нужно было найти причины, мотивацию, истоки. Крайкина въедливо докапывалась до истины, и она оказалась страшной.

— Продавщица молочного магазина влюбилась в экспедитора, — рассказывает о той давней трагедии Эмилия Андреевна. — А у неё семья — муж на шинном заводе работал, двое маленьких детей. Молодой любовник сказал однажды, что ему замужняя дама не нужна, в городе, мол, полно «холостых» девчонок… Тогда потерявшая от страсти голову женщина решилась на зверство: убить своих детей, а потом развестись через загс — тогда с детьми разводили только через суд… Но построить новое семейное счастье ей так и не удалось. Суд приговорил её к высшей мере наказания.

Шакал

Об убийстве двух милиционеров в Воронеже и расстреле инкассаторской машины вспоминают до сих пор, хотя минуло уже больше 30 лет. Расследовали это преступление долгие четыре года, но в конце концов преступника поймали. Он во всем сознался и с достоинством выслушал приговор: «Расстрел».

11 июля 1990 года около полуночи в центре города у Дома офицеров из обреза охотничьего ружья убили двух милиционеров. Преступник похитил табельное оружие, два пистолета «макаров». На следующий день все правоохранители, что называется, стояли на ушах, но найти убийцу по горячим следам не удалось. Спустя год, 19 июля 1991 года, на улице Димитрова из тех самых пистолетов расстреляли инкассаторскую машину — один инкассатор погиб, трое получили тяжёлые ранения. Деньги по счастливой случайности остались в машине — преступнику завладеть ими не удалось. Как говорила Крайкина, это замшелое дело ей передали после трёх лет буксующего следствия.

Люди, имеющие отношение к раскрытию того преступления, говорили, что, если бы это дело досталось другому следователю, а точнее, если бы не досталось Крайкиной, неизвестно, чем бы все закончилось. Когда подозреваемого по кличке Шакал задержали, можно было только поражаться, как Крайкиной удалось найти с ним контакт. Все говорили, что это был очень волевой и хладнокровный человек. А Крайкина его расколола. В первые же дни он признался в содеянном, сказал, где прятал пистолет. Потом на допросе рассказал, что среди его приятелей были те, кто уже прошёл через «рентген» Крайкиной. А теперь он испытал его на собственной шкуре…

Духовная практика

Зимой 1993 года в Воронеже на улице Карпинского было обнаружено тело растерзанной 19-летней студентки. Следствие довольно скоро вышло на след молодых людей, которые занимались некими духовными практиками под началом бывшей певицы оперного театра — 34-летней Валентины. Убитая девушка тоже почитала Валентину за свою духовную наставницу.

Когда история преступления стала известна в подробностях, многие отказывались верить в то, что такое возможно — уж слишком все выглядело дико и неправдоподобно: девушку растерзали, признав «киборгом» и «гималайской ведьмой». Её распяли, как Христа, чтобы «подняться духовно».

У следователя Крайкиной были признательные показания всех членов страшной секты, и можно было передавать дело в суд. Но она на этом не остановилась. Ей было важно понять этих людей, разобраться в причинах, толкнувших их на злодеяние. Она не жалела времени на поиски одноклассников, одногруппников, соседей участников расправы. Приглашала экспертов — учёных, священников. Читала литературу, которую молодые люди воспринимали как откровение. Продиралась сквозь пелену их псевдорелигиозного смура.

— Студентов тех областной суд пожалел — назначил экспертизу, которая признала их невменяемыми, — вспоминала следователь. — А первая — по нашей инициативе — назвала здоровыми… Они вышли на свободу, но Валентина, главная в той секте, потом покончила с собой — в колодец прыгнула…

20 лет спустя

Корреспонденты «МОЁ!» встретились с Эмилией Крайкиной в 2016 году — она уже 20 лет была не у дел, на пенсии. Когда в 62 года её с помпой провожали на заслуженный отдых, пришло все руководство, с которыми она когда-то пересекалась по службе. Был среди них и бывший председатель областного суда, который сказал тогда: «Эмма, все мы, конечно, знаем, что в силу своей половой принадлежности ты не могла заниматься рукоприкладством, но то, как ты действовала на подозреваемых психологически, оказывалось сильнее любых кулаков!»

— Почему они вам во всем сознавались? — спросила я Крайкину. — Они же себе приговор подписывали этими признаниями.

— У них и узнайте, — отмахивалась она. — Гипнозом не занималась — это точно...

В конце жизни она редко общалась с посторонними людьми. «За 40 лет службы я от них сильно устала», — признавалась. Её радовали кроме родных только животные. Главный среди них — кот Гаврик — с ним она разговаривала, он её утешал. Ещё любила цирк.

— Мы с внучкой Наташей на все новые представления ходим, на втором ряду сидим, — рассказывала Эмилия Андреевна. — Я очень люблю с животными фотографироваться после представлений — с тиграми, львами, медведями, крокодилами, змеями. Я их не боюсь, и они ко мне благосклонны — за свою, наверное, принимают…

Пейзаж на память

…На стене за креслом Эмилии Андреевны — пейзаж: на переднем плане две сросшиеся берёзы. Пасторальная светлая картинка.

— У неё есть история, — заметив мой интерес, призналась хозяйка. — Мы работали по одному убийству. В кабинете начальника розыска было много людей, а подозреваемый поворачивается ко мне и говорит: «Дай ухо, тебе одной скажу». Думаю, откусит ухо, блин... но нагнулась. Шепчет: «Поехали, я место покажу, где закопал труп». Была зима, мы двинули в Отрожку, на стадион. Долго там блукали, пока он не нашёл место по примете — сросшимся берёзам. Я руками стала снег разгребать и наткнулась на ноги в носках…Оказался там расчленённый труп. То место я потом описала художнику, а он нарисовали пейзаж, только в летнем варианте. На память. Мне так захотелось…

Она не смотрела полицейские сериалы и не читала детективов: «Неинтересно это, да и зрение не то».

— А что вас радует? — спросила я.

— То, что ещё живу. И то, что мне в своей жизни ни за что не стыдно.

Это было последнее интервью в её жизни.

Она умерла меньше чем через год после нашей встречи — 11 декабря 2017 года, на 84-м году. За две недели до смерти она звонила знакомым в областную прокуратуру. Была остроумна и бодра. Как всегда…

Её похоронили на Юго-Западном кладбище Воронежа.