«Отец метал ножи, как индеец»
Жительница Воронежа, дочь ветерана войны, вспоминает о своём папе — человеке необычной судьбы
В год 80-летия Победы мы продолжаем писать о воронежцах, прошедших Великую Отечественную. Давняя читательница «МОЁ!», воронежская пенсионерка Любовь Колычева рассказала историю жизни своего отца Трофима Петровича из села Средний Икорец Лискинского района — фронтовика, искусного мастера, который шил обувь для всей семьи и валял валенки для всей округи.
В 10 лет сбежал из дома
— Мой отец был рождён вне брака. Бабушку Настю изнасиловал сын богатых родителей из нашего села, Шурик. Он очень хотел привести её в дом как невесту, но его отец и мать были категорически против. И тогда он пошёл на крайнюю меру, думая, что после этого родители смягчатся и примут его выбор, но этого не случилось. А вскоре моя бабушка, имея в виде «приданого» моего полуторагодовалого отца, вышла замуж за односельчанина Прохора. У них родилось пятеро, но отчим невзлюбил папу, кричал на него, мог ударить, наказать и держал приёмного сына впроголодь. А его мама — моя бабушка — норовила сунуть своему незаконнорождённому сыну лишний кусочек хлеба, но мужу особенно старалась не перечить. Она давала папе с собой мокрую тряпочку, чтобы он на пастбище вытирал ею вымя только что подоенных коз и хоть чуть-чуть мог пригубить молоко...
Отчим узнал об этом и избил пасынка. Тогда папа пошёл к станции, забрался в вагон товарного поезда и заснул. Думал, проедет немного, попугает маму и вернётся домой. Но получилось так, что поезд тронулся и без остановок доехал до Ростова-на-Дону. Так 10-летний мальчишка оказался один в чужом городе. Он вышел на перрон, стал просить поесть у прохожих, и тут к нему подошла старая цыганка: «Счастливым будешь, будут у тебя две матери, вижу — работать любишь, всё у тебя в жизни получится», — сказала она ему.
И буквально через несколько минут к нему подошла пара приличного вида. Мужчина начал расспрашивать отца, что он умеет делать (а он в свои 10 лет умел многое), что ему интересно. Насколько я знаю, женщина, кажется, Анна, была учительницей, а у её мужа Александра была обувная мастерская. Дело кончилось тем, что пара, недавно похоронившая свою дочь, взяла отца к себе жить в село то ли Константиново, то ли Константиновку. Анна учила его школьным предметам, а её муж — мастерству обувщика. «Не бойся любой работы, берись за всё, что-то полезное всё равно осядет у тебя», — советовал он папе.
Они сразу договорились о том, что папа якобы их дальний родственник, который какое-то время поживёт в их семье. Новые «родители», конечно, узнали историю его жизни дома и взяли с него слово, что они скоро все вместе приедут в Средний Икорец и, если он захочет, останется там с мамой и отчимом.
Чёрное море — красное от крови
— Так и случилось, новые «родители» привезли папу в Средний Икорец. Когда он убежал из дома, мама искала его, бегала по станции, и кто-то сказал ей, что он, заплаканный, сел в товарняк и куда-то уехал...
Но в родном селе папа оставаться не захотел — боялся отчима. И мать скрепя сердце разрешила ему какое-то время жить у Анны и Александра под Ростовом. Там он вырос, выучился, окончил школу, оттуда ушёл на срочную службу в 1936 году.
Папа прошёл Халхин-Гол (вооружённый конфликт на одноимённой реке в Монголии в 1939 году между советско-монгольскими войсками с одной стороны и японскими с другой. — «Ё!»). Там он познакомился с монгольским солдатом, который всё советовал ему: «Брат, ты всегда должен иметь наготове нож. Пистолет, автомат — это хорошо, но они видны врагу, а нож из голенища сапога достал, бросил и поразил врага». Этот солдат научил отца виртуозно метать нож из-под руки, ноги, из-за головы, из-за спины — как настоящий индеец. А ещё папа, который очень быстро впитывал всё новое, научился в армии метко стрелять. По обрывкам его фраз из своего детства я поняла, что в Отечественную он воевал в разведроте. Он и меня в 10 лет так научил стрелять в тирах, что я всегда попадала в «десятки» и «девятки».
О войне отец вообще почти ничего не рассказывал, всячески отнекивался, когда его учителя нашей школы как ветерана приглашали рассказать ребятам о войне — не любил о ней вспоминать вообще!
Всего лишь две его военные истории помню. Одну — о Севастополе. Про море, красное от крови, рассказывал, и ещё про свою разведку где-то на Западной Украине. Идут они втроём, слышат — стон. В блиндаже — раненый немецкий офицер, еле живой. Они его перевязали, товарищи пошли дальше, а отец его тащил на себе в штаб дивизии почти 5 километров. Сам, говорит, еле добрался с ним на плечах. Офицер тот после допроса сказал, что хочет остаться в СССР. Что с ним сталось дальше, отец не знал.
«Считал, что рано или поздно снова будет война»
— В 44-м папу комиссовали. После тяжёлого ранения в руку у него началась гангрена, её хотели ампутировать, он умолял врачей госпиталя хоть что-то сделать. Хирург решил проверить, насколько далеко зашёл некроз тканей. И насыпал на рану соль, чтобы понять, когда боец почувствует боль... В итоге правую руку удалось сохранить, правда, до конца жизни она у папы плохо гнулась. Он вернулся к своей второй семье под Ростов, пошёл работать на шахту, но вскоре его приёмным родителям пришлось уезжать из Ростовской области на Западную Украину, где жила больная мать Анны. Там они и осели.
Он даже съездил туда один раз и меня маленькую с собой взял. И когда Анна как-то раз меня послала в магазин, посоветовала: «Слово «лук» не говори, говори по-украински «цибуля», вместо сахара — «цукор». Потом сказала отцу, что больше сюда приезжать не стоит. Вскоре она умерла, как и её муж, так многому научивший моего папу. А его родная мать — моя бабушка — умерла от тифа в Таловском районе в эвакуации. С отчимом папа пересекался, но очень редко — о чём им было говорить?
Фото: из архива героини публикации
Фото: из архива героини публикации
С моей мамой Анной Алексеевной они поженились в 1950-м, через год родилась я. Отец всю жизнь проработал в колхозной валяльной мастерской и умер в 1999 году. Он шил отличную обувь всей нашей семье, а для всей округи валял отличные валенки. К папе обращались за ними даже люди из соседних районов. Мы держали коз и овец и чесали шерсть.
Но сам отец везде, даже на мою свадьбу, ходил в кирзовых сапогах. Считал, что рано или поздно снова начнётся война и ему снова придётся воевать...