Честное комсомольское!

29 октября — день рождения комсомола, который ведёт свою историю с 1918 года. Многие мои ровесники с придыханием вспоминают свою комсомольскую молодость — тогда, дескать, и деревья были повыше, и девушки помоложе... Но, может, это просто ностальгия по яркому солнцу юности, которое сейчас почти скрылось за горизонтом?

Сегодня «МОЁ!» расскажет о комсомольских годах героя наших прежних публикаций — пенсионера из Рамонского района 86-летнего Николая Елисеева, который много чего повидал в жизни. Общался во время срочной службы с маршалом Рокоссовским, в 1962 году был свидетелем расстрела рабочих Новочеркасского электровозостроительного завода (НЭВЗ). А ещё он своими руками построил первый в тогдашнем СССР дом для молодых заводчан на средства, заработанные комсомольцами НЭВЗа, — тогда в стране ничего подобного не было.

В СССР секса нет!

На завод Николай попал в декабре 1961-го — после срочной службы на Балтфлоте. Его двоюродная сестра Мария трудилась там в сборочном цехе бригадиром монтажной группы, она-то и помогла устроиться слесарем-ремонтником в этот цех. Ещё во время срочной службы на флоте он пробовал фотографировать, иногда получалось неплохо. И вот в 1965-м молодого слесаря вызвали в заводской комитет ВЛКСМ, секретарь которого Евгений Куинджи предложил ему стать фотографом «Комсомольского прожектора».

Если кто не знает, во времена СССР это было нечто вроде доски почёта, только... наоборот. Что-то типа еженедельной стенгазеты, освещавшей недостатки фабрики, завода или другого коллектива. Попал в вытрезвитель — будьте любезны: так прокатят в «Прожекторе», что от стыда пить бросишь. Попался на проходной с деталью под курткой, которую пытался вынести с завода, — добро пожаловать сюда же. Поднял руку на супругу — то же самое, да ещё отстегают не только словами, но и карикатуру нарисуют или, чего хуже, сфотографируют.

Первым серьёзным заданием, полученным от секретаря комитета комсомола (в те годы комсомольцев на предприятии было около 3,5 тысячи), было довольно щекотливым, с эротическим уклоном...

— В те годы рабочие в основном жили в общежитиях, и вот молодые ребята начали жаловаться на то, что «старички» 35 — 40 лет, соседи по комнате, буквально выгоняли их погулять пару часов, когда в общагу к ним на свидание приходили барышни. Мороз не мороз, дождь не дождь, выйди — и всё тут! Я тогда неплохо рисовал и сделал на ватмане картину: мужские волосатые ножищи и на кровати из-под одеяла женская ножка выглядывает, а на улице за окном сосед по комнате мёрзнет. Конечно, на заводе сразу поняли, о ком именно идёт речь. Позору было! В общем, после этого несколько человек уволились и уехали из города, зато молодых больше на улицу никто не выгонял, — смеётся Николай Ефимович. — А однажды нарисовал карикатуру на начальника цеха, в котором грязи было по колено. Сначала колебался: начальник всё-таки. А директор завода, наоборот, поддержал: «Давай рисуй». После этого в цехе был наведён порядок буквально за полдня.

Коллективизм и чувство локтя

Я поинтересовался у своего собеседника: пытливому и компанейскому человеку легко можно и без комсомола обойтись — собирайся с друзьями, придумывай что-то, делай полезные дела. И без всякого членства, уплаты взносов и руководства над тобой.

На что Николай Ефимович напомнил про коллективизм, про чувство локтя и бескорыстие — мол, сейчас всё это редко встретишь. И продолжил рассказывать про другие комсомольские дела.

— Мы придумали объехать города-герои СССР. Побывали в Волгограде, Севастополе и Бресте. Отовсюду, где бывали, привозили в Новочеркасск землю, политую кровью в военные годы. С нами ездили фронтовики, да ещё в каждом селе или городе, где останавливались на ночлег, нас встречали хлебом-солью, тогда ещё было много живых участников войны, — отметил собеседник.

Но, пожалуй, самым интересным и неожиданным по тем временам делом заводских комсомольцев стало возведение первого в СССР комсомольско-молодёжного дома, построенного на средства, заработанные комсомольцами и молодёжью самого предприятия.

«Своя 14-метровая однушка — вот это был праздник!»

— В те годы на заводе была колоссальная текучка кадров. После трагических событий 1962 года — расстрела рабочих — НЭВЗ только начинал строить своё первое жильё, которого на всех не хватало. Я тогда холостой был, мог простоять на очереди минимум лет 10 — 12. Потому ребята и девчата, не имея перспектив сменить общагу на собственные «квадраты», долго на предприятии не задерживались. И чтобы предотвратить текучку, было решено строить «комсомольские» дома на собственные деньги, заработанные в нерабочее время — на дополнительных подработках, шабашках и халтурах. То есть выходило что-то вроде кооперативного жилья. По тем временам построить 5-этажную хрущёвку стоило примерно 700 тысяч рублей (месячная зарплата, например, слесаря на заводе составляла 72 рубля). Ребята привезли из Киева проект типовой 70-квартирной пятиэтажки. Завод отвёл место под строительство, но самым сложным был вопрос об открытии счёта, где будут аккумулироваться заработанные деньги. Наши ходоки даже ездили советоваться по этому поводу в Кремль к одному из секретарей ЦК КПСС Михаилу Суслову, который помог решить вопрос с открытием счёта.

Комсомольцы НЭВЗ обратились к директору местного строительно-монтажного управления с просьбой взяться за строительство, а тот потребовал 10 из 70 квартир того дома для своих рабочих. «И тогда построю коробку за 2 месяца», — сказал он.

Пришлось идти на компромисс, тем более по решению комсомольцев вслед за этим домом начинали собираться средства на второй и третий дома, уже 100-квартирные.

— Мы сами возили стройматериалы, охраняли их, помогали в свободное время рабочим, — говорит Николай Ефимович. — И вот в 1966 году я въехал в свою однокомнатную хрущёвку — с 14-метровой комнатой, крохотной кухонькой и совмещённым санузлом. Вот это был праздник! Квартиры в первом доме распределяли по цехам — по 4 — 5 на каждый. А там ребята уже сами решали — кто больше внёс вклада в этот проект, тот заселялся сразу. Скандалов не было — все точно знали, что вслед за этим в городе вырастут другие «комсомольские» дома. При мне их было построено три, и вопрос с текучкой кадров на заводе был более-менее решён.

В 1969 году Николай стал членом КПСС, но оставался выпускающим «Комсомольского прожектора» при комитете ВЛКСМ предприятия, на котором он проработал до 1975 года, после чего отправился строить волгодонский «Атоммаш» — крупнейшее в стране предприятие по производству оборудования для атомной энергетики.

Но свои комсомольские годы, проведённые в Новочеркасске, он помнит и по сей день: «Они были лучшими в моей жизни».