Анонимные поклонники из Воронежа подарили телевизор известному актёру, узнав о его нищете
Телевизор уже 30 лет работает у актёра и режиссёра Александра Панкратова-Чёрного
Потустороннюю комедию «Заложники любви» представили 29 января в Воронеже Александр Панкратов-Черный, Светлана Тома, Наталья Егорова и Андрей Харитонов. Весёлый спектакль о том, как к немолодой вдове и её ухажёру, тоже потерявшему жену, неожиданно являются с того света их дражайшие половины, мешая устроить личную жизнь, прошёл в Воронежском концертном зале с аншлагом. А перед спектаклем мы пообщались с одним из самых ярких комедийных актёров нашего кино — Александром Панкратовым-Чёрным. На счету Народного артиста более сотни фильмов, как блестящих («Мы из джаза», «Батальоны просят огня», «Жестокий романс», «Сибириада», «Мастер и Маргарита», «Где находится нофелет?»), так и, прямо скажем, проходных. Александр Васильевич и сам это признаёт… А начали мы с удивительной воронежской истории.
– Александр Васильевич, правда, что поклонники из Воронежа, услышав о вашей бедности, прислали вам в подарок телевизор?
– Это был конец 80-х — начало 90-х. Я тогда сидел несколько лет без работы, мне не давали снимать как режиссеру, и актерских работ не было. Я без денег и квартиры болтался в Москве. Как-то в интервью сказал, что у меня и телевизора нет, не то что квартиры. И вдруг из Воронежа мне прислали телевизор! Я обалдел… От кого подарок, осталось тайной. Но так как он был в заводской упаковке, я понял, что это с какого-то воронежского завода. Этот телевизор у меня на даче до сих пор стоит, работает! Он мне очень дорог, я пыль лично протираю. Жене не доверяю.
– Слышала, что вас часто путают с братом Андрона Сергеевича, Никитой Михалковым…
– И мы никого не разочаровываем! Никита рассказывал, как однажды в поезде к нему подошел человек и попросил: «Александр, дай автограф». И достал моё фото из журнала. Тот написал: «Желаю счастья, Панкратов-Черный». А у меня в Петербурге была такая история. Я, Толя Ромашин и Боря Хмельницкий сидели в ресторане. Подходит к нам человек с ресторанным меню и просит меня: «Никита, распишитесь!» Ну я расписался за Михалкова. Потом поворачивается к Хмельницкому: «И вы, Миша, тоже!» Оказалось, его он за Боярского принял. А Ромашина — за Василия Ланового. В общем, хохотали мы потом от души
– Вас хотели взять на роль Паратова в «Жестоком романсе», которого в итоге сыграл Никита Михалков. Это из-за внешнего сходства?
– Паратова должен был играть изначально Шакуров, но он отказался, получив в театре роль Сирано де Бержерака. Никита должен был снимать «Очи черные» с Марчелло Мастроянни. И тут Рязанов предложил мне сделать фотопробы. Но когда разложил «пасьянс» из фото, долго смеялся. Рядом с Алисой Бруновной Фрейндлих, с Алексеев Васильевичем Петренко, с Андреем Васильевичем Мягковым я выглядел мальчишкой, хотя бороду наклеили и усы. Самое главное, Эльдар подметил: «У тебя в глазах какой-то черт прыгает. Не Паратов!». А потом Марчелло заболел, и Никита смог сыграть в «Жестоком романсе». Но Эльдар был человек суеверный, если он актёра попробовал, он от него отказаться не может. Поэтому для меня он придумал роль драгуна, которую я сыграл в «Жестоком романсе», за что я ему признателен. В пьесе о нём только упоминается вскользь.
– Вы много снимались как в хороших фильмах, так и средненьких — и сами это признавали. Если бы сейчас повернуть время вспять, отказались бы от проходных работ?
– Нет. Во-первых, я не люблю сидеть без работы. Для меня это самоубийственно. Во-вторых, актерская профессия — подчинительная, не все зависит от артиста. Когда берешься, ты в этой роли что-то находишь. Потом оказывается, режиссёр что-то вырезал, поменял, и ты смотришь: «Батюшки мои, зачем?!» Но та же Фаина Георгиевна Раневская говорила: «Да, роль не удалась, но ведь это твое дитя! Да, получился инвалид, но это твой родной ребенок». Поэтому отрекаться не надо. Мне не стыдно ни за что. Жизнь такая — и черные полосы есть, и белые. С этим надо примириться и терпеть. Другое дело, что это укорачивает твое жизненное путешествие, действует на сердце на нервы. Больно потому что!
– Ваш сын Владимир тоже режиссёр. Вы ему помогаете в работе?
– Недавно принёс мне на дипломную работу гениальный сценарий. А я, дурак, дал ему два совета. Он на моих глазах разорвал его и выбросил. Он не любит советов. Объясняет: «Пусть так было бы хуже, но это моё!» Вот такой принципиальный у меня мальчик. Ну как мальчик. 36 лет уже. Он закончил высшие режиссёрские курсы у Хотиненко, снял дипломный фильм. Озвучивает. Но мне не показывает.
– А ведь у вас, как писали в СМИ, есть и две дочери?
– У меня не было дочек. Это клевета, легенда журналистов и бывшей моей гражданской жены, однокурсницы, которая спустя много лет вдруг заявила, что у неё дочка от меня. На что мои однокурсники удивились: не могла же она беременной три года ходить!