«Мальчик плакал, тянул немца за рукав, а тот прицеливался...»

Воронежу и воронежцам пришлось сполна испытать ужасы войны. 212 дней, с 7 июля 1942 года по 25 января 1943 года, весь правый берег города был оккупирован немцами. За это время они превратили в руины более 90% зданий. Защитники города и мирные жители до сих пор вспоминают те дни с содроганием. Ветераны рассказывают, что в городе постоянно были слышны взрывы — немцы перед уходом уничтожали важнейшие для города здания. Так был уничтожен Дворец пионеров на месте нынешнего университета инженерных технологий, здание обкома (затем там была построена Никитинская библиотека).

Накануне Дня памяти и скорби мы попросили подписчиков нашей группы во «ВКонтакте» рассказать, что в их семьях говорили о войне. Сейчас о ней начинают потихоньку забывать — в первую очередь потому, что живых свидетелей тех страшных событий остаётся всё меньше. И тем более ценно, что во многих семьях рассказы дедушек и бабушек хорошо помнят и поделились ими с нами! Особенная благодарность нашей подписчице Екатерине Мартусиной — она прислала нам большой рассказ о войне глазами её бабушки Ани, которая тогда была семилетней девочкой, и её старшего брата, 11-летнего Вани. Эта история не может не брать за душу.

«Ваня забился в угол и плакал — понял, что дни папы сочтены»

Во время войны бабушке Ане было семь лет, ее брату Ивану — одиннадцать, - пишет Екатерина. - Первое воспоминание о войне: с холмов вереницей идут танки... Они жили в селе Костенки Воронежской области. Мать рано умерла. Отец снова женился. Его призвали на фронт сразу, как только Германия вторглась в пределы нашей страны. Мачеха оказалась не озабочена судьбой чужих детей. Она без лишнего беспокойства отправляла пасынка и падчерицу в соседние села то за продуктами, то за вещами.
Однажды мачеха послала Ивана за швейной машиной. На обратном пути ребенок оказался под огнем, забился в меловой погреб. Так и сидел в течение суток, прижимая к груди доверенную ношу. Вернулся живой, со швейной машиной на руках и... пороком сердца.

До смерти бабушки в доме хранилось колючее шерстяное одеяло - мадьярское одеяло, как она его называла. В последние дни жизни бабушка укрывалась только им. Это одеяло дал венгр - солдат вражеской армии, когда случайно встретил замерзших детей. Оно стало символом милосердия и знаком того, что даже в военное время можно оставаться Человеком. Но это было скорее исключение. Обычно встреча с врагом не сулила ничего хорошего. Одиннадцатилетний Иван едва не был убит немецким офицером. Офицер отнял у него губную гармошку - память об отце. Мальчик плакал, тянул немца за рукав: «Дядя, отдай, отдай!», а тот уже прицеливался, чтобы выстрелить. Маленькая сестра, испугавшись, зарыдала и смогла увести брата...

Иван был чутким не по годам. Бабушка рассказывала, что, когда отец из фронтового госпиталя прислал фотографию, Иван оказался единственным, кто не радовался, а плакал, забившись в угол. Взрослые не могли объяснить причину слез. Оказывается, ребенок понял, что дни папы сочтены. И правда. Второй весточкой оказалось уже похоронное извещение, отец скончался от ран. К сожалению, место его захоронения неизвестно, а из-за путаницы с отчеством имя даже не внесено в Книгу Памяти и не увековечено на сельском мемориале.

Жена после получения похоронки отказалась от пасынка и падчерицы. На воспитание их - голодных, больных, с тяжелыми психотравмами - взяла тётка... Бабушка умерла в 2013 году. А вот её брат Иван жив, несмотря на больное сердце. В феврале ему исполнилось 88 лет...

«Бабушка не могла и слова произнести про войну»

Мы хотим поблагодарить и других наших подписчиков, которые поделились семейными историями о войне — в них много деталей, которые ярче любой кинохроники свидетельствуют, как тяжело и страшно было в те годы.

Светлана Самойлова:

- Бабушка не могла и слова произнести про войну, сразу плакать начинала, закусив зубами уголок своего платка. Она похоронку на руки получила, будучи беременной моей мамой.

Геннадий Гончаров:

- Мой дед войну закончил в Польше капитаном, орденоносцем. При освобождении концлагеря познакомился с моей бабушкой, узницей. Привёз её в родной Воронеж (мы коренные жители города). В августе 1945 его арестовали по 58-й статье из-за бабушки (она была уроженка Польши) и отправили в Сибирь. Бабушку не тронули, и она поехала вместе с ним. В 1947 родилась моя мама, а в 1954 деда реабилитировали, и он вернулся домой. Прожил он недолго, умер до моего рождения. В семье не принято было об этом рассказывать, витал страх репрессий...

Юлия Волкова:

- Моя бабушка иногда рассказывает и всегда плачет. Когда началась война, ей было 5 лет. Она с мамой и другими братьями и сестрами переехали из Ленинграда в Воронеж. По пути их обокрали. Украли много ценных вещей и документы. Прабабушка не смогла это пережить и умерла от сердечного приступа. А всех детей раскидали по разным детдомам. Бабушка рассказывала, что все сильно голодали. Дети от голода если траву. Рассказывала, что было очень страшно. Не дай Бог, чтобы это повторилось снова!

Иннесса Духанина:

– Бабушка - труженик тыла. Рассказывала, как много работали по хозяйству, чтобы обеспечить себе выживание, и как почти всё продовольствие забирали немцы. Приходили маленькими отрядами и брали что хотели, оставляя жителям совсем немного, чтобы не умирали от голода. Многие прятали еду и урожай. При этом моим родственникам, можно сказать, повезло, убийств у них в селе как таковых не было, больше всего страдали от голода и поборов.

Марта Фризен:

- Дед рассказывал, что в Берлине немцы оставляли отравленные бочки со спиртом. И солдаты, кто попробовал, все отравились на смерть. Вот как обидно, всю войну прошли, дошли до Берлина, праздновали победу, а тут такое…