«Нас всех полюбят только после смерти…» (ЧАСТЬ I)

Оля

«Мама меня не понимает. Я пытаюсь рассказать ей о своих проблемах, а она кричит, что у неё полно дел и мне надо самой всё решать. Мы ругаемся вдрызг. Я реву и не знаю, как быть».

Оля* в 10-м классе. Мама работает в крупной международной компании. Папа ушёл из семьи и формально отношения с дочкой поддерживает, но ключевое слово — «формально».

Авторитет — безапелляционный — мама. 

Когда Оле исполнилось 14 и она получила паспорт, мама сказала: «Всё, взрослая — теперь я тебя кормлю, а за свои прихоти платишь сама». 

Оля устроилась официанткой в пиццерию на другом конце города от дома и бегает работать в забегаловку по выходным. Смена заканчивается в 11 вечера, Оля добирается обратно сама, хотя у мамы есть машина. Но мама устала.

Зато Оля делает себе маникюр, вкрутила в нос и язык пирсинг. Обувь и одежду покупает на свою зарплату. 

На день рождения мама сделала Оле подарок: купила торт.

Оля учится хорошо. Рыдает над Ремарком и корпит над корейским. Верит снам и картам Таро. Поступать она будет, наверное, на факультет международных отношений. 

«Друзей» в интернете у Оли много. А друзей — раз, два… Один мальчик и одна девочка. Мальчик ей нравится. И она ему. 

Когда с мамой в очередной раз приключился «вдрызг», Оля заперлась в ванной. 

Чтобы выловить её из кровавой лужи, мама выломала дверь. И обе долго плакали и обнимались.

Через несколько недель Оля приползёт к маме с глазами безумной Офелии и пустой пачкой из-под лекарств. 

…Олю вывернули наизнанку в реанимации, прогнали через кровь литры спецрастворов и спасли. С полторы недельки подержали на курорте в психдиспансере. Мама таскала ей передачки с авокадо и манго, страшно ругалась с санитарками, когда одно манго стащили. В день выписки приехала за Олей, опоздав на два часа из-за работы. 

Лиза

Лизе* 16. Где её настоящие родители — не знает: из интерната Лизу крохой забрали в приёмную семью, удочерили. Этих людей она называет мамой и папой. После 9-го класса сбежала из дома (а жила Лиза не в Воронеже, а почти за тысячу километров отсюда), потому что «они достали, до драки доходило». В Воронеже Лиза кочевала по хатам и притонам — «друзей» находила в соцсетях. После ссоры с очередной «подругой» Лиза опустошила аптечку. Ей, как и Оле, сначала промыли желудок в больнице, потом прополоскали мозги в психушке. Но Лиза быстро сообразила, что надо говорить врачам, чтобы её быстрее выпустили. Больше всего она боялась, что позвонят маме, которой — конечно — позвонили. Руки и ноги у Лизы в багровых метках: «Это я сама. Я так заглушаю боль». 

Люба

Знакомьтесь и с Любой*, 15 лет. Вместе с мамой и старшей сестрой переехала в Воронеж с Украины примерно года полтора назад. Мама впахивала на каких-то заработках в Москве, сестра впахивала в Воронеже секретаршей. А Любу определили в домработницы. Она не училась. Ей даже не оформили нужные документы для законной жизни в России. «Мама и сестра постоянно орали, типа я у них на шее и только жру». В реанимации её промыли плохо, потому что — вспоминает Люба — в первый день в психиатрии её тошнило прямо на пол. 

***

Эти истории я без труда нашла за пару дней, пока готовила материал. А, стоп: есть ещё одна. Как девочка-красавица-чистый ангелочек из оч-ч-чень положительной семьи переломала себе ноги, почему-то перепутав дверь с другим элементом интерьера.

Статистика идёт на взлёт

«Я — дэд инсайд!» (это значит «мёртвый внутри» по-английски). 

«Я прорвался на нижнюю стадию хаоса». 

«Нас всех полюбят только после смерти... Так зачем тратить жизнь на радость?»

Это цитаты с личных страниц детей и в одной из групп по интересам во «ВКонтакте». 

А вот песенки, от которых сходят с ума нынешние от 13 до 17:

«Весь изувеченный в ванной лежу на спине. Знаешь, я хочу у(…) во сне. Я съел две пачки (…). У(…) себя под «Нирвану». Думаю, как найдёт меня мама м(…) в ванной». 

«Меня никто, ни за что, никогда не любил. Но зачем это все, когда есть виртуальный мир. Я б себя у(…)…Но мне не хватает сил».

Кто из взрослых вдруг не в курсе, солист культовой американской группы «Нирвана», не сумев выпутаться из наркокошмара, покончил с собой в 27 лет.

На заставочных фото большинства детей в соцсетях сейчас не автопортреты и не семейные карточки с вами, мамы и папы. На них физиономии из японских мультиков для взрослых — аниме. И столько крови в лентах и группах, что фольклор Хичкока рядом как сказки Шахерезады.

Смерть, суицид, страдания и депрессия — сейчас это мода и «романтика». Результат — цифры от уполномоченного по правам ребёнка при президенте Марии Львовой-Беловой со ссылкой на данные Следственного комитета: за год — с 2020-го по 2021-й — число детских самоубийств в России взлетело на 37,4 процента. С 548 до 753. 

Для сравнения: в ДТП в прошлом году погибли 762 ребёнка, при пожарах — 380, утонули — 348.

Число попыток суицида выросло с 3 051 до 3 675. Рецидивов — с 296 до 362. При этом за два года столбик повторов вырос больше всего, практически вдвое: в 2019-м их было 188. То есть, откачав очередного «Вертера», никто с ним не работал: выписали — поставили галку.

А теперь давайте разбираться. (Продолжение материала читайте по ссылке)

* Имена детей изменены.

В следующей части, которую мы опубликуем в ближайшее время, читайте, виноват ли интернет в детских суицидах и как у нас пытаются с ним бороться. Полную версию материала прямо сейчас вы можете прочитать в «МОЁ! Плюс».