Бывшая воронежская медсестра рассказала, почему пошла на СВО и как нашла там мужа
С будущим супругом Ирина попала в одно подразделение
«Так точно!» — так Ирина, бывшая медсестра одной из воронежских поликлиник, по-военному четко заменяет привычное «да». Полгода назад она изменила свою жизнь на 180 градусов, решив пойти на СВО, где и нашла свою судьбу.
Лихая, удалая… Добрый молодец в женском обличье. В глазах — искры, улыбка во все 32 зуба, 35 лет от роду. Весь наш разговор — сплошная ирония без тени трагизма и напыщенности. «Ну подумаешь, пошла на СВО, разве это повод для интервью? — Ира искренне удивляется, что в её поступке такого особенного. — Я там нужнее, чем здесь». И всё тут. В этом вся она.
Судьба сделала сальто
«На СВО я с 28 июня 2023 года. Пошла бы раньше, но 23-го подружка выходила замуж — не идти же за ленточку, не погуляв у неё на свадьбе?» — смеется Ирина. На этой свадьбе она поймала букет невесты, и, как оказалось, неспроста: спустя несколько месяцев она встретила на учениях своего будущего мужа. Но прежде её судьба сделала сальто через голову, заставив изрядно понервничать родных Иры, которые были ошарашены её решением уйти в зону военных действий. Мама плакала, но понимала, что слезами не поможешь — раз дочь решила, её не переубедить. Я слушаю её и не понимаю, откуда взялось такое совсем неженское бесстрашие? Как на приеме у психолога, прощупываю почву с самого детства и сразу понимаю, что попала в точку.
С пятого класса Ира начала заниматься спортом. Спортивный волейбольный класс, бешеные нагрузки, 2 тренировки в день. «Но выходные тоже были — не монстр же я какой-то!» — смеясь, добавляет Ира. Были-то были, но «тренеры так закалили мой характер на всю жизнь, что не проработаешь это ни с одним психологом никогда». За годы тренировок получила звание КМС по волейболу, железную выдержку и отсутствие страха: всё то, что помогло ей потом на СВО.
«Семьи нет, детей нет, что меня держит? Я активная, сильная, энергичная, на мне пахать и пахать!» — так объяснила свой выбор Ира. Оставив размеренную жизнь, стабильную, спокойную работу медсестры 8-й поликлиники, она подписала контракт и поехала на полигон. Она пробыла там два месяца, училась держать оружие. Там ей сразу пригодились спортивные навыки. «Я была гораздо лучше подготовлена, броник таскать силы нужны, а если ещё и прыгать в нём! Суставы трещат только так. Я, конечно, чуть позже купила облегчённый бронежилет: всё-таки легче нести на себе 8 кг, а не 16».
«Бежим сегодня в загс!»
— Мы с тогда ещё будущим мужем попали в одно подразделение на Погоново, где месяц проходили подготовку. Так как мы девочки (а нас было всего две), нам должны были предоставить определённые условия. Сначала даже отпускали домой, но на такси туда не наездишься: на полигоне нужно быть 2 раза в день, к 6 — 7, максимум к 8 утра ехать на построение. Муж был командиром нашего подразделения, с которым мы виделись 24/7, и где-то в глубине души у меня ёкало, что это родной человек. И вот настало время ему убывать, а он говорит, что я ему запала в душу… Записочки мне писал. И когда он предложил мне выйти за него замуж, я сразу согласилась — надо же за слова отвечать. Через пару дней прибегает ко мне, глаза бешеные, хватает за руку: «Бежим сегодня расписываться!» В загсе нас расписали без очереди и скоропостижно (смеется). В зале бракосочетаний мы были одни, потому что даже родственники не знали о нашей свадьбе. А ещё я, конечно, взяла его фамилию, хотя пришлось с документами повозиться… Но теперь куда он, туда и я. Жена ведь.
Вместо помолвочного кольца у Иры была… чека от гранаты. Чека Ире была великовата, конечно, ну а что делать? Букет жених купил позже, медовые 5 дней провели на полигоне, а потом — за ленточку. Муж Иры уехал двумя днями раньше. У него был опыт военной службы — до этого служил морпехом, сюда он пошёл по контракту. Как человек, который «нюхал порох», он знал, как поддержать жену в трудную минуту.
«Мужу завидуют, что я у него есть»
— Сейчас мы находимся относительно рядом, нас вместе могут отпустить в отпуск, но служить в одном батальоне нам запрещено, по закону мы не можем быть в подчинении друг у друга. Ребята ему завидуют, что жена рядом, он такой один везучий. А вообще, на фронте много достойных парней! Правда, и непорядочных хватает: в стрессовых условиях легко понять, что у человека внутри, его сущность. Вся человеческая гадость вылезает моментально.
Первое время на фронте они практически не встречались. Муж охранял границу, Ира работала медсестрой в госпитале за ленточкой. В магазин ходила с вооружённым солдатом, жила в режиме комендантского часа. Она удалила все социальные сети, убрала телефон, старалась не связываться ни с кем. За редким исключением, когда было невмоготу, писала близким смс, что всё хорошо. Живая. «Со мной работала девочка Оля, 21 год. С виду молоденькая, нежная, а по характеру — мужик… Вот так ленточка меняет людей», — Ира замолкает.
— Как мы жили там? Работали в одном из городов ЛНР, к нам привозили людей с «передка». Откачивали самых тяжёлых непрямым массажем сердца. А так каждый день делаешь перевязки, уколы, обрабатываешь ампутации, ставишь катетеры. В зоне боевых действий страшно каждый день. Женщина-медик со мной работала, у неё сына разорвало… От него не смогли ничего найти. И это ужасно.
С передовой раненых вытаскивают мужики, женщинам такое не доверяют. Однажды слышу по рации привычное: «Едем». Привозят раненого командира в тяжелейшем состоянии, он лежит на носилках, шутит и… отключается. Снова приходит в сознание, шутит, снова отключается. Ему же нельзя даже в таких случаях слабость перед ребятами показывать. А его солдатики стоят рядом и испуганно просят: «Вы его подлатайте, пожалуйста, он нам нужен!» На фронте мужчины начинают дружить по-настоящему. Но все, конечно, хотят домой. Устали. Некоторые не справляются со стрессом, а постоянное напряжение вводит в состояние пришибленности какой-то… Но я вернулась в Воронеж и уже хочу обратно. Раньше я думала, что только сумасшедшие могут так говорить, но адреналин становится зависимостью.
Хирург может копать окоп
Ира признаётся, что женщин на фронте единицы, для них создают особые условия: личный блиндаж, туалет. И предупреждают, что мужчинам, которые много месяцев не видели женщин, не стоит давать поводов надеяться на какие-либо отношения, сразу говорить, если замужем… В общем, сложностей хватает. Но на фронте не до амурных дел: Ира учила ребят делать уколы, ставить катетеры, обучала тактической медицине. И если медсестёр ещё можно заменить, то профильных врачей, анестезиологов, которые требуются большому количеству людей, — нет, поэтому они там нарасхват. Очень не хватает травматологов. Перебрасывают медперсонал с места на место часто, в зависимости от необходимости, и медик должен привыкнуть к тому, что выполнять нужно будет не только врачебную работу. Медсестра может отвечать за приготовление еды, хирург — копать окоп, лаборант — чинить проводку.
— На СВО идут по разным причинам, есть даже те, кому просто было скучно… Но, сколько бы я ни видела ребят со страхом в глазах, в них не было ни грамма сомнений, что мы победим. Все уверены, единственное, что нужно сделать, — это вернуться домой с победой. А я, как вернусь, хочу отучиться на фельдшера или массажиста… Время покажет. Обычная жизнь в поликлинике мне вряд ли будет интересна. В спорт тоже не вернусь. А вообще, я детей хочу рожать! Только скорее бы всё закончилось…
В ТЕМУ
«Венчал пару под звуки канонады»
Иерей Евгений Лищенюк рассказал о своём служении в зоне специальной военной операции
— У нас есть такой разряд духовенства — военные священники. Они подписывают контракт и находятся с нашими воинами по долгу службы на тех позициях, где находятся их подразделения, в том числе и на передовых. Я военным священником не являюсь, хотя с самого начала СВО, конечно, поддерживаю наших ребят, занимаюсь упаковкой, сбором, доставкой необходимой гуманитарной помощи. И так сложилось, что ко мне начали обращаться подразделения-смежники, знакомые, читатели моих соцсетей с просьбами помочь. Однажды меня попросили повенчать пару, где мужчина несёт службу на СВО как мобилизованный, а его супруга является волонтёром и часто туда возит гуманитарку. В таких обстоятельствах люди хотят повенчаться по простым причинам, которые для меня всегда понятны. Когда живёшь на гражданке, всё под твоим контролем и в Боге сильной нужды нет. А вот когда оказываешься в тяжёлых, сложных ситуациях и понимаешь, что твои человеческие силы ограничены и ты не можешь повлиять на всё, что вокруг тебя происходит, по-другому начинаешь смотреть на взаимоотношения с Богом, на себя, на мир и, конечно, на семью. То венчание мне запомнилось на всю жизнь. Это была небольшая деревенька вблизи боевых позиций, ребята базировались там по брошенным домам и погребам. По дороге туда у нас совершенно неожиданно три раза серьёзно ломается машина, но до цели мы всё-таки добираемся с Божьей помощью. Венчали мы тогда в красивом саду под звуки канонады артиллерии — несмотря на это, торжество стало светлым и тёплым событием не только для их семьи, но и для меня самого. Некоторые бойцы на фронте искренне просят исповедать и причастить их, и я никогда не отказываю им в этом. Я слышал большое количество искренних исповедей от молодых ребят, которым чуть больше 20, не по годам и по-мужски очень взрослых… Мне запомнился командир роты — молодой парень, четверо детей-погодок. У него в семье трагедия — врачи поставили жене диагноз: последняя стадия онкологии, и дали срок — максимум полгода. И этот молодой мужчина сейчас испытывает глубокие душевные терзания: ехать ли ему домой к жене и детям или оставаться с ребятами защищать Родину? «Это же тоже мои дети! Как я могу их оставить?» Каждая история на фронте становится особенной, которая западает в душу на всю жизнь.