«Наша дочь родилась лишь после усыновления нами мальчика»

Как часто мы сталкиваемся с чудом, чтобы начать считать его обыденностью? Для многих рождение детей — естественный процесс и логичный путь развития семьи. Но есть пары (и с каждым годом их число, увы, увеличивается), которые не могут стать родителями по тем или иным причинам. И появление ребёнка они воспринимают не иначе как дар небес.

Мы поговорили с матерью двоих детей, одного из которых она усыновила, а второго родила сама в момент, когда смирилась с тем, что родных детей у неё никогда не будет. Своей историей она согласилась поделиться анонимно — её сын не знает о том, что он приёмный. Мы изменили имена по просьбе героини публикации.

Чтобы спасти мать, пришлось прервать беременность

Небольшая фотокарточка с изображением жёлтенькой детской ванночки, в которой с кругом плавает улыбающийся малыш. Дом — полная чаша: уютная кухня, детские, в которых полки ломятся от игрушек и книг. Старший сын — школьник, дочь в этом году окончила детский сад, родители работают, ездят за город по выходным.

Когда Ирине было 24, она вышла замуж за ровесника. Хорошее образование, полученное в престижном вузе, дало ей возможность устроиться на работу мечты. Год семья жила в съёмной квартире, а потом, сильно ужавшись в финансах, они накопили на собственную крохотную однушку, ведь ребёнок должен жить в родных стенах. Планировать малыша они стали спустя три года после свадьбы. Когда беременность не случилась через 6 месяцев, стали обследоваться.

— У меня обнаружили кисту, которую прооперировали с помощью лапароскопии, и назначили гормональную терапию на 6 месяцев, — рассказывает Ирина. — У мужа тоже нашлись серьёзные проблемы. Уролог-андролог развёл руками и порекомендовал попробовать ЭКО.

Три попытки в Воронеже не увенчались успехом. За своей мечтой супруги отправились в Москву, где с первого раза Ирине удалось забеременеть, но неудачно — внематочная беременность. Опять лапароскопия и удаление маточной трубы. Оставшиеся эмбрионы вновь попытались подсадить — и снова вроде бы повезло, желанная беременность наступила. Но на сроке 19 недель плодный пузырь вскрылся, околоплодные воды начали подтекать. Из-за риска инфицирования и позднего выкидыша ей предлагали прервать беременность, но будущая мама категорически отказывалась это делать, практически живя в больнице, где она лежала на сохранении до 27 недель с гормональной и антибактериальной поддержкой. Ребёнок был жив и развивался всё это время. «Ну как тут прервать…» — с горечью вздыхает Ирина. К сожалению, всё закончилось трагически — началась отслойка, и врачам пришлось экстренно делать кесарево сечение, чтобы спасти женщину от сильного кровотечения. Несмотря на большие риски потери матки, орган всё-таки удалось сохранить.

«Похоронили сына и решили взять ребёнка из детдома»

ЭКО — удовольствие не из дешёвых. В общей сложности семья потратила на протоколы ЭКО около полутора миллионов рублей. За десять лет попыток они ни разу не были в отпуске — всё свободное время тратили на бесконечные обследования. Через два года после последнего неудавшегося ЭКО пара вновь решила попытать счастья в Москве. Тогда с помощью ЭКО выжил один-единственный эмбрион (остальные прекратили развитие), который подсадили Ирине.

— Помню тогда свои эмоции — я снова беременна! Непередаваемое чувство! — делится Ирина. — Я очень надеялась, что всё наконец будет хорошо. Но жизнь распорядилась по-другому… Первый скрининг прошёл без проблем — ребёнок хорошо развивался, не было угрозы прерывания. Но вот второй скрининг на 20 — 21-й неделе показал расширение желудочков мозга у плода — гидроцефалию. Этот факт подтвердили неоднократные УЗИ и многие специалисты. Беременность пришлось прерывать. Невозможно описать мои чувства, да и надо ли это делать, если всё и так понятно? Как в тумане, прошли искусственные роды, после которых я попросила показать мне моего долгожданного мальчика… Мы похоронили сына и, отчаявшись, решили взять ребёнка из детдома.

«Есть мальчик!»

— Мне так хотелось смысла жизни и продолжения рода, что на эмоциях я влетела в опеку: «Показывайте, кто у вас есть!» — взволнованно продолжает Ирина. — Но мне сказали, что детей нет, и отправили собирать документы, подумать и пройти школу приёмных родителей. Но думали мы недолго — не прошло и трёх месяцев, как нам позвонили из опеки и радостно отрапортовали: «Есть мальчик!»

Мы мчимся в детскую больницу посмотреть на ребёнка, а там сидит наше белобрысенькое солнышко с большими зелёными глазами. Я взяла его на руки и испытала невероятное чувство нежности. Когда пришло время класть его обратно в кроватку, он начал безутешно плакать. Я толкаю мужа в бок: «Поехали срочно в детский магазин ему за вещами!» Он кивнул, и мы помчались выбирать маленькие штанишки и распашонки. Через день мы забрали его домой.

Никитке тогда было 9 месяцев. «Абсолютно здоровый ребёнок!» — говорили Ире врачи. Лишь чудом он не заработал серьёзных диагнозов, учитывая, что нашла его патронажная сестра в квартире, где он жил с мамой, в… коробке из-под инструментов, которая служила ему кроваткой. Малыш был истощён, лежал весь в грязи и постоянно плакал. Его биологическая мама страдала алкоголизмом. Она не всегда была такой. Два высших образования, муж, сын — у них была вполне образцовая семья. А потом пристрастилась к спиртному… Муж ушёл из семьи, забрав с собой ребёнка. Она продала квартиру, пропила её, переехав к матери, и забеременела от случайного мужчины, на свет появился Никита.

«Биологическая мать боролась за нашего сына»

— Мать Никиты приходила в опеку, боролась за него, говорила, что обязательно его заберёт, — говорит наша собеседница. — Сначала мы оформили опекунство, а ей опека дала шанс исправиться в течение двух лет. Если бы она это сделала, сына пришлось бы вернуть ей. Но этого не произошло. До нас то и дело доходили слухи о её пьянках, драках с новым сожителем, в итоге её лишили родительских прав.

Ирина не знает, жива ли биологическая мать Никиты сейчас. Не общается она и с его сводным братом и с бабушкой по линии матери, которая сразу же отказалась от внука, объяснив своё решение по-обывательски просто: «Зачем мне нагулянный мальчонка?»

Бабушки в семье Ирины и её мужа отнеслись к появлению малыша по-разному. Свекровь души не чает во внуке, а вот родная мама Иры до сих пор не может прикипеть душой к мальчику, старается даже не забирать его с ночёвкой в гости.

Своё решение не говорить Никите о том, что он приёмный, Ирина объясняет так:

— Не хочу травмировать ребёнка. Если честно, я уже об этом сама практически забыла, у нас с мужем с момента его взятия из больницы было ощущение, что он наш родной сын. Он очень тянется к папе. Даже на крещении тянул ручки к нему: «Папи-папи!», а не ко мне. Наши с мужем коллеги знают, что сын приёмный. Придёт время, может, когда ему исполнится лет 16 — 18, и я ему расскажу. Но сейчас это делать рано.

Никита растёт чувствительным, ранимым мальчиком, очень похожим на маму. Впрочем, смотря на семейные фотографии, признаю — и родители, и оба ребёнка очень похожи друг на друга.

Родила впервые почти в 40 лет

После суда, на котором биологическую мать Никиты лишили родительских прав, Ира с мужем официально усыновили мальчика, ему в тот момент было два года. А буквально через две — три недели Ирина, заметив изменения в своём организме, сделала тест на беременность. Это было 7 января, в праздник Рождества. Тест оказался положительным.

Беременность наступила самостоятельно почти в 40 лет и, как говорит Ирина, прошла на одном дыхании. В семье родилась здоровенькая миниатюрная девочка.

— Как будто после того, как официально мы стали родителями Никиты, кто-то сверху сказал нам: «А вот теперь можно!» — улыбается Ирина. — Это настоящее чудо, ведь по состоянию здоровья и физиологическим данным я была практически безнадёжна.

Ирина говорит, что одинаково любит обоих своих детей, их двоих она вырастила с пелёнок, прошла все бессонные ночи, рост зубов и прочие прелести воспитания младенцев.

— Если бы мы забрали Никиту в более старшем возрасте, возможно, нам было бы сложнее к нему привыкнуть, полюбить, признать его своим. У биологической мамы он сидел в этой коробке, покинутый, истощённый, необласканный… А у нас он словно заново родился в свою новую жизнь, полную любви и заботы.

Ира уверена, что без Никитки Бог не подарил бы им и нежданное счастье — дочь.

КОММЕНТАРИЙ ПСИХОЛОГА

«Лучше не скрывать от ребёнка, что он приёмный»

Психолог Артём Сазыкин:

— Я много работал с приёмными семьями. И пришёл к выводу, что детям лучше говорить о том, что они приёмные, как можно раньше. Когда ребёнок маленький, он проще воспринимает эту информацию, адаптируется к ней и растёт с этим знанием, свыкается с фактом того, что он приёмный. Если же подобный серьёзный разговор происходит в подростковый период, это вызывает дополнительный стресс, который усугубляется на фоне пубертата и часто сопровождается отклонениями в поведении. Позднее осознание этой информации приводит к отрешению от приёмных родителей, депрессии, уходу в себя или отстранению от близких. Я наблюдал случаи, когда подростки очень остро переживали подобные признания от родителей. Всегда есть «доброжелатели», которые знают о том, что ребёнок приёмный, и рассказывают об этом своим детям, а они, в свою очередь, начинают перешёптываться у него за спиной. Рано или поздно информация доходит и до приёмного ребёнка, что наносит ему дополнительный психологический удар.

Сейчас моя дочь общается с мальчиком, он усыновлён и не знает об этом. Зато «добрые» соседи рассказали про это своим детям, которые общаются с ним и по просьбе взрослых скрывают это от него. Такое поведение приёмных родителей по отношению к мальчику является тотальной ошибкой и может привести к очень серьёзным и непоправимым последствиям: у ребёнка будет сломан мир, когда он узнаёт правду не от своих близких, а от окружающих. В детстве и я был знаком с девочкой, которую удочерили и не говорили ей об этом. Когда она узнала об этом от соседей, это привело её к отрешённости от мира и, самое страшное, своих близких… Впоследствии она начала выпивать, рано забеременела и воспитывала двоих детей в одиночку в 18 лет. Лучше горькая правда, чем сладкая ложь — эта истина актуальна во все времена.