«Закрыли уголовное дело о гибели моего сына, но ни на один вопрос ответа не дали»

Летом 2009 года в Воронеже погиб милиционер Иван Ковров*. Было ли произошедшее несчастным случаем или убийством — до сих пор так и остается загадкой. Следователи уверены: убийства не было. Родители — наоборот. Независимые эксперты выступили на стороне родителей.

Вместо патруля — к подружке

Об этой истории в свое время судачил весь город. 31 августа 2009 года на ночном дежурстве при странных обстоятельствах погиб 22-летний милиционер Иван Ковров. Официальная версия этого инцидента довольно скоро была озвучена местными СМИ.

Газеты писали о том, что, вместо того чтобы патрулировать город, младший сержант муниципального полка милиции отправился развлекаться к своей подружке. Там он напился, а потом приставил к себе табельный пистолет со словами: «Смотри, прикол!». Это закончилось трагедией.

История выглядела абсолютно дурацкой, и погибший страж порядка никаких чувств, кроме недоумения, у читающей публики не вызвал.

По факту случившегося следователь СО по Коминтерновскому району Владимир КУРИЛЕНКО провёл проверку, итогом которой стал вывод: смерть наступила в результате неосторожного обращения с оружием. В связи с отсутствием состава преступления возбуждать уголовное дело не стали.

Так бы эта история и осталась главкой — для книги «сто самых нелепых смертей», если бы родители Ивана, немного придя в себя, не стали самостоятельно разбираться в том, что же на самом деле произошло в ночь, когда погиб их сын. И пришли к выводу: погиб он при невыясненных обстоятельствах. Ни о каком несчастном случае и речи нет. А спустя полтора года после несчастья ценой невероятных усилий им удалось добиться возбуждения уголовного дела.

Шапочное знакомство

— В день трагедии Иван заступил на дежурство в половине десятого вечера, — рассказывала мать погибшего парня Татьяна Коврова*. — Он должен был вернуться после семи утра, но не вернулся. Мы звонили ему на сотовый, но сначала были сбросы, а потом телефон и вовсе отключился. К десяти утра отец не выдержал и сам поехал в полк узнать, что с сыном. Там-то ему и рассказали о произошедшем. С момента несчастья прошло около восьми часов, почему никому из правоохранителей в голову не пришло позвонить родителям?.. То, как спустя короткое время это происшествие трактовали местные газеты, вообще нас подкосило. 19-летняя Оксана, в квартире которой был обнаружен труп Ивана, была названа «его девушкой». На самом-то деле Оксана — подруга его одноклассника, с которой у Ивана было шапочное знакомство.

Для чего молодой человек пришел домой к малознакомой даме в два часа ночи, для нас до сих пор остается загадкой. Мой муж первым делом отправился к ней, чтобы поговорить. Девушка рассказала ему то же, что и следователям. Дескать, Иван пришел к ней около двух ночи, принес с собой три литра пива, они его выпили. Потом, мол, наш сын стал развлекать ее всякими фокусами: пристегнул наручниками, ловко расстегнув их булавкой. Затем стал разбирать-собирать свой табельный пистолет, после чего и произошла трагедия.

С оружием на «ты»

Все в этой истории, на взгляд родителей, выглядит неправдоподобным. Начиная с того, что Иван пришел к малознакомой девочке ночью с баклажечным пивом. Иван был равнодушен к этому напитку, утверждают его родные. И уж если покупал пиво, только баночное. Версия о том, что он допился до чертиков и не соображал, что творит, оказалась несостоятельной — эксперты обнаружили в крови у Ивана незначительное содержание алкоголя (О,63 промилле), что может свидетельствовать максимум о пятидесяти граммах выпитого крепкого алкоголя. Родителям кажется сомнительной и сама возможность напиваться, ведь в семь утра нужно было сдавать табельное оружие.

Кроме того, до работы в милиции Иван три года служил в элитных десантных войсках, был сапером-разведчиком. По словам родственников, он мог собрать и разобрать оружие с закрытыми глазами в любом состоянии. Десантников учат серьезному отношению к оружию, баловство с ним в этой среде вытравливается с первых же дней службы. Трудно представить, что Иван мог так ошибиться. За неделю до случившегося молодой человек прошёл психологическое тестирование, которое никаких отклонений или депрессивных состояний не выявило. У Ивана все складывалось хорошо — он был в прекрасном настроении. За короткий срок добился повышения по службе: пришел работать в милицию в феврале в патрульно-постовую службу, а всего через два дня после трагедии должен был выйти на новое место службы — был подписан приказ о его переводе в Южный отдел милиции на офицерскую должность в уголовный розыск (Иван учился на 4-м курсе юридического факультета Московской социальной академии).

К слову, супругам Ковровым поговорить ещё раз с девушкой Оксаной не получилось — на следующий день после трагедии она уехала из Воронежа.

Подозреваемых нет

— Это удивительно, — не скрывает своих эмоций адвокат семьи Николай ПОПОВ, — в подобной ситуации находившаяся рядом с Иваном девушка должна была стать подозреваемой номер один. И её как минимум должны были задержать на 48 часов. Следовало сделать смывы с рук, запросить распечатки ее телефонных звонков. Ничего этого сделано не было. Ей поверили на слово. Но в подобных случаях такая вера на слово исключена! Смерть сотрудника милиции — это ЧП, и уголовное дело должно было быть возбуждено немедленно, а не спустя полтора с лишним года по настоянию родителей. Очевидно, что в расследовании этого дела масса пробелов. К примеру, очевидно, что до появления милиционеров в этой квартире кто-то побывал. Пистолет лежал на столе, поставленный на предохранитель, а рядом с ним две обоймы с одним отсутствующим патроном. Психологическая экспертиза подтвердила, что Иван был нормальным человеком и в невменяемом состоянии из-за алкогольного опьянения он тоже не был. К слову, не были обнаружены и эти пресловутые баклажки пива, о которых рассказывала девушка. В протоколе осмотра фигурировали рюмки на столе. Но кто же из рюмок пьет пиво? И почему их нет на фотографиях осмотра места происшествия? Получается, опять девушке поверили на слово...

— На опознание сына нас не позвали, — рассказывала Татьяна Коврова. — Его привезли уже одетым. Я была, конечно, в трансе и плохо соображала, но ребята, приехавшие хоронить Ваню, обратили мое внимание на странные вещи. У сына был перебит нос, мочки ушей сине-фиолетового цвета, на шее пятна, какие остаются у тех, кого душили, кисть руки неестественно вывернута. Кроме того, все костяшки пальцев были сбиты, как после драки, а под ногтями остались следы запекшейся крови. Ребята посоветовали мне все это сфотографировать, чтобы на руках остались хоть какие-то доказательства.

К слову, воронежские судмедэксперты (заключение подписывал судмедэксперт А.В. Поздняков) о причинах смерти написали следующее: «Не исключена возможность причинения себе огнестрельного ранения».

«Необходима эксгумация»

Когда родители пытались выяснить у следователя, откуда у их сына на шее следы удушения, тот ответил, что это «трупные пятна». Но, по мнению специалистов, трупные пятна появляются лишь после окоченения тела, а в момент, когда видели предположительные следы от удушения, тело было еще мягким.

Однако московское бюро независимой экспертизы «Версия», куда Ковровы обратились с заключением воронежских судмедэкспертов, фотографиями и фототаблицами Ивана, проведя свою экспертизу, усомнилось в несчастном случае. Вот какой вывод сделал судмедэксперт с почти 30-летним стажем работы в судебной экспертизе Александр АУЛОВ: «Повреждения в виде ссадин могли образоваться от ударно-скользящего воздействия тупых твердых предметов или ударов о таковые». Кроме того, повреждения от пули, если бы она на самом деле выстрелила из пистолета, приставленного к виску, было бы совсем другим. Вероятнее, если бы выстрел был произведен в рот. И резюме — «необходимо проведение эксгумации трупа Коврова И.В. для определения действительной причины смерти».

8 сентября следователь Владимир Куреленко подписал постановление об отказе в возбуждении уголовного дела с формулировкой: «Нет оснований полагать, что в отношении погибшего совершено какое-либо преступление».

Вопросы без ответов

Через полтора года, в феврале 2011-го, после того как Татьяна Коврова попала на приём к начальнику областного Следственного комитета Николаю ТРЕТЬЯКОВУ и показала ему заключение независимого судмедэксперта, уголовное дело наконец возбудили. Провели эксгумацию, однако время было упущено, и на многие вопросы ответить было уже нельзя, поскольку произошли естественные процессы разложения. Воронежские судмедэксперты разошлись во мнении с московским независимым экспертом, и за разъяснением обратились к третейскому судье — Российскому центру судебно-медицинской экспертизы. Но на конкретно поставленный вопрос «Имеются ли на теле у Коврова следы борьбы и самообороны?» там ответили уклончиво: «Не в нашей компетенции лицензировать чужие экспертизы на установление подобных возможностей».

23 июня следователь СО по Коминтерновскому району Дмитрий ТРЕБУНСКИХ подписал постановление о прекращении этого уголовного дела.

На ознакомление с этим постановлением Татьяна Юрьевна отправилась с диктофоном, запись с которого дала нам прослушать.

— Почему вы закрыли дело, ведь ни на один вопрос ответа не дали? — спрашивала Татьяна Коврова.

— Я подневольный человек, — отвечал следователь. — Ведь вы понимаете, что такое субординация? Мне продлить это дело никто не даст.

— Но ведь вы же сами видели, что там столько мути и вранья, ничего же не ясно.

— Это дело не я начинал.

— Мой сын правша, почему пистолет, по рассказам свидетелей, лежал слева от него? Почему этот пистолет трогали посторонние до приезда следователя? Почему с пистолета не снимали отпечатков пальцев? Почему в комнате кровь только на полу и на столе, почему ее нет на стенах? Если бы он застрелился в этой комнате, кровь была бы везде. Почему уничтожили футболку, в которой находился мой сын?

Следователь в ответ на это просто вышел из кабинета, сославшись на срочные дела.

Родители Ивана Коврова пытались поговорить с его напарниками, дежурившими с ним в ту ночь. Ерёмина*, бывшего старшим по экипажу в ту ночь, уволили сразу после ЧП, Васильева* — спустя месяц. Оба наотрез отказались встречаться с родителями своего погибшего товарища.

Служебный конфликт

То же самое и с остальными свидетелями той истории. Родителям удалось поговорить только с охранником, который дежурил возле дома, где случилось несчастье. Охранник рассказал, что помнит, как к дому подъехала одна милицейская машина, вышел парень в форме и пошел к подъезду. Он его запомнил, потому что сработала милицейская рация. В руках у него не было никакого пива и вообще руки были свободными. Через какое-то время подъезжала еще одна милицейская машина. На подъезде есть камера видеонаблюдения, следователи могли запросить ее записи, но они не запросили.

Родители рассказывают, что за сутки до трагедии у их сына был конфликт с неким водителем-милиционером линейного отдела милиции. Дескать, Иван задержал какого-то малого за незначительное административное правонарушение и посадил в КПЗ. Через некоторое время появился тот самый водитель-милиционер, который представился родственником задержанного и стал требовать, чтобы Иван нарушителя немедленно выпустил. После того как Ковров этого не сделал, водитель швырнул в него купюрой в 500 рублей. Завязалась драка. Ивану порвали рубашку. Когда позже родители рассказывали об этом случае следователям и сослуживцам, те лишь отмахивались, дескать, это была шутка…

«Нет ни малейшего сомнения»

Корреспонденты «МОЁ!» связались со следователем Дмитрием Требунских, и вот что он рассказал:

«Уголовное дело было закрыто за отсутствием события преступления. Это несчастный случай, в этом у меня нет ни малейшего сомнения. Была проведена большая работа, собрано шесть томов уголовного дела. Опрошены около шести десятков человек, знавших Ивана Коврова. Некоторые из них утверждают, что Иван был вспыльчивым, агрессивным, особенно если выпивал. По его психологическим тестам, которые он делал, поступая на службу в милицию, была проведена психолого-психиатрическая экспертиза. Она установила, что парень был склонен к неосторожному обращению с оружием».

В ту роковую ночь в квартиру, где произошло несчастье, приезжал бывший тогда начальником ГУВД Олег Хотин. Он лично разбирался в причинах случившегося, так как об инциденте с полицейским необходимо было сообщить в Москву. Возможно, интерпретировать это происшествие как пьяную выходку сержанта-дебошира было по каким-то причинам удобнее. Опять же не нужно платить за его смерть страховку, которая, к слову, была весьма приличной — под миллион рублей... Никто не утверждает, что не могло произойти несчастного случая. Родители погибшего парня до сих пор уверены, что разбирательство было проведено из рук вон плохо. Вот только повлиять на что-то они так и не смогли.

* Имена изменены по этическим соображениям.