«После удара кувалдой по бульдозеру японский инженер упал в обморок»
Воронежец, в течение восьми лет строивший Байкало-Амурскую магистраль на рубеже 1980-х, вспомнил о своей трудовой молодости
Ровно 50 лет назад в советской Сибири стартовало строительство уникального транспортного маршрута — железнодорожной Байкало-Амурской магистрали (БАМ). Её до сих пор называют стройкой века, куда стремились попасть тысячи добровольцев со всего СССР. Все эти молодые люди мечтали стать первопроходцами. Воронежский инженер-строитель Олег Неумолотов работал на строительстве северной ветки БАМа (линии Тында — Беркакит) с 1978 по 1985 год. Своей историей бамовец поделился с корреспондентом «МОЁ!».
Построил пол-Воронежа
Олега я знаю больше десяти лет, познакомились мы на одном из фестивалей бега в Нижнедевицком районе. Пенсионер, начавший бегать в 60 лет, тогда неплохо стартовал на средних дистанциях. И даже сегодня, в свои 76, Олег подтянут и моложав. Правда, теперь он разменял бег на спортивную ходьбу, нахаживая в неделю в режиме тренировок более 100 километров.
Но от своей молодости он так и не убежал: время, проведённое на строительстве БАМа, с 1978 по 1985 год считает лучшими годами в жизни.
Родом Олег из Тамбовской области. После школы поступил в воронежский строительный институт, который окончил в 1972 году. Работал в здешних строительных организациях, участвовал в возведении, например, больничного комплекса Воронежского завода полупроводниковых приборов, областной офтальмологической больницы, областного сборного пункта на Беговой, здания «ГипродорНИИ» на площади Застава…
— На этих стройках я работал начальником участков, — вспоминает Олег. — Был молодой, амбициозный, в руках всё горело. А когда услышал, что начинается строительство БАМа, решил попробовать себя там, в суровых условиях. Взял комсомольскую путёвку и отправился в Сибирь. А следом — и многие другие из моей организации: два начальника участка, главный механик, главный энергетик и личный шофёр начальника нашего треста. Все свои бамовские годы я провёл на строительстве города Нерюнгри недалеко от Тынды в Южной Якутии — основном центре угледобычи этих краёв. Железную дорогу непосредственно не строил — занимались развитием инфраструктуры. Вскоре ко мне туда в соседний посёлок Пионерный приехала семья — жена Надежда и двое детей...
Спиртное — ящиками!
До отъезда на БАМ Олег зарабатывал в Воронеже 220 рублей в месяц. Сразу же по приезде стал получать с учётом северного коэффициента почти 380 рублей плюс ежегодные надбавки. Через три года выходило уже 700 рублей ежемесячно, при том что в СССР в те годы зарплата в 180 рублей считалась неплохим доходом. Семье выделили жильё в одноэтажном утеплённом доме, разделённом на секции: комната в 15 квадратов, кухня, ванная с туалетом. Отапливалось жильё австрийскими генераторами.
— Супруга, работавшая проектировщицей, так и не смогла привыкнуть к тамошним морозам, — вспоминает Олег. — Там -45°С зимой считалось нормой. Рабочие в основном жили в «балоках» — передвижных утеплённых бараках без удобств. Пошёл человек в туалет на улицу — десять минут нет, полчаса нет. Пошли искать, а он сидит на «очке» уже замёрзший. Да что там туалет, мужики порой отходили к сосне по малой нужде, пока расстегнутся, пока пристроятся дело сделать — тут же коченели и падали замертво. В 1979-м морозы доходили до -65°. Вообще-то на стройках нам людей всегда не хватало, потому начальников участка часто отправляли на так называемый оргнабор — вербовать рабочих из соседних городов. Буквально идёшь по улице, остановился, с мужиком заговорил, рассказал ему, какой оклад, какие льготы. Он стоит репу чешет: «Можно, мы с кумом поедем?» Да нет проблем, конечно, можно! Текучка кадров была примерно 20 — 30%: поработали 2 — 3 недели и домой сбегали. Но нечасто. Многие заявление писали, чтобы часть оклада переводили на будущую покупку машины, за 2 — 3 года набиралось столько, что в обмен на деньги специальные чеки выдавали, и люди машины себе покупали, которые далеко не каждому в те годы были по карману. Снабжение в магазинах по первому классу было: красная рыба, любые колбасы, бананы, ананасы, фрукты, овощи — и всё это по обычным советским ценам, без накруток. И покупали продукты не так, как здесь, в центре страны, — рыбу и мясо брали килограммами, спиртное — ящиками!
На «японцев» — в очередь
По мнению Олега, если бы не современная по тем временам техника из Европы, США и Японии, построить БАМ было бы весьма проблематично. Выражение «компенсационная стройка» означало, что за всю поставляемую в район БАМа технику — бульдозеры, экскаваторы, тракторы, погрузчики — оплата шла углём из нерюнгринских карьеров, где уголь добывался открытым способом.
— Один раз история вышла, — вспоминает Олег. — Японскую технику собирали на площадках сами японцы, представители фирм-изготовителей. Кстати, у каждого из них был карманный дозиметр, они замеряли уровень радиации и, если он был выше нормы, уходили с работы. Так вот, стоит японец и вручную надевает вал, он идёт туго. Тот по рации, что по тем временам выглядело фантастикой, связывается с заводом-производителем, объясняет проблему, получает от специалистов какие-то советы. Мимо проходит наш работяга с кувалдой, жестами спрашивает: что, типа, не лезет? Японец кивает — да, мол, не лезет. Рабочий подходит — и хрясь со всей силы кувалдой по валу, тот сразу встал на место. А японец буквально падает в обморок от увиденного: там всё на электронике, а тут — кувалдой! Скандал вышел страшный, фирма хотела уходить вообще оттуда. Еле уговорили её остаться с миллионом извинений. Оказалось, что тот вал по инструкции надевался только вручную! Другая история про классные японские бульдозеры, на которых наши мужики отказывались работать. Дескать, техника работает-работает, а потом на пустом месте глохнет — и всё, ни с места. Стали разбираться, в чём дело. Оказалось, что к технике прилагалась яркая иллюстрированная инструкция, в которой говорилось, что после 50 км пробега в бульдозере надо менять какой-то фильтр. Не сменил — мотор автоматически выключается и его уже не завести. Когда поняли, в чём дело, на эти бульдозеры мужики наши в очередь встали, чтобы именно на них работать. Я сам пробовал ездить на нём — лучше техники в жизни не видел!
Часто к строителям БАМа приходили медведи, сбежавшие из родных мест из-за прокладки магистрали. Молва передавала: утром один вышел прямо к новым домам и чесался об угол — наверняка дом построили на месте его берлоги...
— Я бы там и остался, не стал бы в Воронеж возвращаться, — уверяет Олег. — Но климат для жены был сложным, поэтому пришлось уезжать на родину. БАМ оказался отличной школой — после него всё, что я видел здесь, в центре России, казалось каким-то мелковатым, несерьёзным. Там другие масштабы, и потому быстро адаптироваться здесь было непросто. После возвращения я в специальность уже не вернулся: началась перестройка, я пошёл в бизнес. У меня, кстати, чуть меньше десятка патентов на различные изобретения, касающиеся строительных технологий. Интересно было бы, конечно, вернуться в те места, посмотреть, что и как там теперь. Cейчас ведь проводится модернизация БАМа, что-то, может быть, поменяется в лучшую сторону. Но в любом случае свои лучшие годы я оставил там.
...Если бы сложить все вёрсты, которые Олег начиная с 60 лет пробежал как действующий спортсмен (а он становился неоднократным победителем и призёром международных и российских ветеранских соревнований легкоатлетов), то их как раз хватило, чтобы добраться из Воронежа до Нерюнгри: по прямой это почти 5,5 тысячи километров, по трассе — более 7 тысяч. Но теперь пенсионер возвращается на БАМ лишь в своих воспоминаниях...