Оплачено

Они уселись на тесноватом диванчике. Одна точно домашняя, семейный подход чувствуется сразу. Пакет, сумки с вещами, всё аккуратно, одежда не броская и главное она трезвая, ни сигарет у нее, ни вульгарного поведения. А две другие нет. Вообще не такие. Одна из вульгарных очень привлекательна внешне, вторая так себе. Я их наблюдал через окно, когда они ещё шли и курили на ходу. На улице холодно, а они нараспашку. В общем, заострили на себе внимание.

Делать было нечего и я рассматривал то, что Бог послал.

Ну вот, уселись, значит. Как только поехали, то у этих двух вульгарных зашипели в руках приоткрывшиеся полторашки и запах пива наполнил пространство вокруг. Но мне, почему-то не хотелось пива, не думалось о рыбе к пиву. Я смотрел на дорогу и изредка поглядывал на одну из этих вульгарных женщин, возрастом лет 37-39. Привлекла она моё внимание яркой лиловой курткой, крашеными белыми прядями поверх своих русых волос и симпатичным лицом. Но больше всего, так как я сидел рядом и слушал невольно их разговоры, мне казались такими знакомыми её нотки в голосе, тембр и даже паузы. Очень большое сходство я слышал и видел в этой симпатичной женщине с другой, хорошо мне известной женщиной.

Из этой их троицы пиво пили две вульгарные, домашняя третья лишь иногда что-то отвечала им, но сама не спешила болтать, инициативу не проявляла.

Время текло не быстро, крутые повороты, знаки ограничения скорости, местами плохой асфальт в кочках и ямах, но периодически это компенсировалось красивыми видами из окна, то стройные зелёные сосны, то чёрные голые посадки, за которыми такие же чёрные распаханные поля.

Наверное мы проехали уже километров 70, и дорога растрясла, и пиво на них безжалостно подействовало. Стали они просить внеплановую остановку. И вот он апофеоз, всё это посреди улицы населённого пункта. . . Остановка, кирпичный домик выкрашенный синей краской. За ним деревенские частные дома с обычными заборами-частоколами по пояс высотой и ни одного кустика. Всё как на ладони. . . Уверенной полупьяной походкой, с красными лицами и пьяными глазёнками вышли эти две женщины, направились за остановку и пропали из виду для меня. Но белым днём для проезжающих машин и жителей домов, они явно оставались хорошо видимыми в своих позах, сверкая голыми задами.

Возможно, в этом и нет ничего уж такого предосудительного. Но в тот момент я думал над обрывками доносившихся во время пути до меня фраз того разговора вульгарных женщин. В какой-то период тех их обсуждений, я даже сочувствовал судьбе симпатичной той Ленки в лиловой куртке. Тому, как не понятным образом её забросила судьба далеко от места рождения в эти края, как их жильё было уничтожено, как у неё не муж, а сожитель, как с обучением ребёнка нужно определяться. И вроде ухоженная она такая вся. И жизнь её, точнее её же самой обсуждения о своей же жизни, мне казались очень знакомыми, как, повторюсь, и голос, и тембр, и темп речи, и даже лицо и внешность в целом.

А дальше позорницы вернулись, дверь закрылась и путь продолжился. Про вторую злобную шаромыгу не возникло у меня и сразу ни какой хорошей мысли, кроме одной смешной "так пудру наносить на лицо нельзя, неужели косоглазая? ". А эта симпатяга, Лена, мгновенно потеряла для меня интерес. Всё закономерно в её жизни, как и в любой другой. Обычная пьянь и курилка, ноль дальновидности, а о прозорливости глупо и упоминать. . .