Пломбир

Тиха украинская ночь. Но в сибирской тайге было утро; и был в ней кабан; и у кабана было чувство собственного достоинства – kabantittude, если говорить научно. Но в данный момент не достоинством движим был кабан. Скорее – любопытством. На одной из лесных полянок нашлась странная блестящая бумажка с запахом сладкого молока. «Пломбир», - прочитал кабан. И прочитал это слово еще раз. А потом еще и еще и еще. Кабаны, знаете ли, любят вкусные слова. Ах, если б слова могли накормить так же успешно, как ранить! – размечтался кабан (и раскабанела мечта). Но в тайгу мечты приходят лишь умирать – и кабан основательно захрустел желудями. «Голод – не тетка, не вырубишь топором» – этим девизом жило уже бессчётное кабанье поколение. Уши кабана двигались в такт щекам, что не помешало ему протянуть тонкую нить мысли сквозь гастрономический туман: «Пломбир – это же почти как помбур. Может, даже, налицо двоюродное родство терминов. Интересная находка на безмолвных пустошах разума!» Не желая терять сути, кабан немедленно – доев два бутерброда и запив кабан-чаем – записал:
Василия Геннадьевича разбил пломбир. Валяясь на измызганном матрасе больничной койки – не жди приятных дум. Дума – что правительственная, что в голове – была дрянь. Под стать погоде. Казалось, этот город сознательно построили под вечно серым небом – доводить жителей до состояния отупелой индифферентности и ринита. Кисловато-прелый палатный стилл-лайф убивал оптимизм. Врач молчаливо качал головой и что-то писал в карте: динамика ухудшалась. В интернете открывался сбор на лечение ребенка: мама плакала, мальчик мечтал о мороженом и парке аттракционов. Василий Геннадьевич перевел остатки с карты на счет фонда и горько зажмурился о чем-то своем. На грудь плеснула теплом невыносимая ностальгия: разливался обширный инфаркт. «Папа, а ты купишь мне эскимо?» – ясные глаза ребенка еще не узнали свинцовой мерзости лжи. Мальчик, Василек, как звала его мама, доверчиво вложил свою ладошку в необъятную, как сама любовь, руку отца. «Пойдем?». Дорога уходила в даль. Прочь из промокшего под вечным дождем города. Домой. Навсегда.