"Никогда не лги и говори всегда правду"

Сколько я себя помню мы всегда жили с мамой вдвоём. По её рассказам папа ушёл от нас когда я была совсем-совсем маленькой, он живёт далеко в другом городе, но очень любит меня и всегда присылает нам деньги под названием «алименты» чтобы я ни в чём не нуждалась. Так что благодаря этим деньгам и маминой зарплате продавца мы не бедствовали и у нас было всё что в тоо время считалось «пре-стиж-ным». А других мужчин я рядом с мамой никогда не видела. В детстве я часто мечтала как раздастся звонок, откроется дверь и в комнату войдёт папа. Но он всё не приходил и мечты оставались мечтами.
Мама воспитывала меня в строгости. Но среди множества наставлений главными были «беречь девичью честь», «говорить только правду» и «не брать чужого». Урок «не брать чужого» я запомнила когда классе в пятом подружка дала мне на время поносить красивый браслетик. Дома мама увидала на моей руке чужую вещь и устроила такуую бурю, что я в два часа ночи быстрее ветра помчалась в другой район, чтобы вернуть украшение.
Особой тяги к учёбе у меня не было, поэтому сосскрипом закончив девятый класс я ушла из школы и устроилась на завод, где встретила самого лучшего парня на свете — моего Ванечку.
Всё свободное время мы проводили вдвоём: смотрели кино и слушали музыку в кафе, бродили по улицам и встречали рассветы на берегу реки, часами любовались на ночные огни города-труженика с «Панорамы» и мечтали о том как сложится наша жизнь.
Накануне подачи заявления в ЗАГС конечной точкой нашего маршрута стал дом родителей Ванечки, в селе недалеко от города. Сначала мне было немного не по себе, но после первых слов приветствия «Здравствуй, дочка!» мои страхи улетучились. Мы сидели за празднично накрытом столом и не столько ели, сколько разговаривали. А вечером уже вернулись в город.
В один из наших приездов в откровенном разговоре «тет-а-тет» с будущей свекровью я призналась, что ещё девственница. Она посмотрела на иеня просветлев лицом, ушла в спальню и вернулась держа в руках золотой крестик на цепочке. На мой возражение «я же комсомолка» она ответила: «Одно другому не мешает», надела на меня крестик, поцеловала в лоб и добавила: -Этот крестик передаётся по женской линии уже много поколений. Можешь не носить его, но береги как самую великую святыню. А потом передашь его своей дочке или невестке».
Приготовления к свадьбе шли полным ходом. Мама говорила о каком-то королевском подарке. А мне ночами стали всё чаще вспоминаться мои детские мечты: раздастся звонок и в комнату войдёт ОН, ПАПА.
И однажды звонок раздался, но вошёл..., вернее, вошли...., за мамой. Если бы она сказала хотя бы слово я бы волчонком бросилась на её защиту. Но она как-то погасла, не произнеся ни слова подписала какие-то бумаги и так же безмолвно, дождавшись окончания обыска ушла. Дату свадьбы пришлось перенести. Потом ещё два раза. Пока шло следствие.  У следователя я была тоже два раза. Первый раз как бы обычный допрос, а второй — что-то вроде очной ставки. Зачем это было нужно я не знаю, скорее всего следователь дал мне возможност встретиться с мамой.
А потом был суд.
Я сидела в первом ряду красная от стыда и широко раскрытыми глазами полными слёз смотрела на женщину на скамье подсудимых. Женщину, мою маму, которая всю жизнь учила меня «говорить правду и не брать чужого». Временами она что-то пыталась говорить, но наткнувшись на мой взгляд замолкала. Мне было тяжело там находиться, но я выдержал до последней минуты, когда судья объявил: «...по совокупности эпизодов приговорить к тюремному заключению сроком на десять лет с конфискацией имущества...».
Домой в этот вечер я не пошла. Ванечка уговорил вахтёршу в своём общежитии и та поставила у себя в каморке раскладушку.
На следующий день Ванечка повёл меня по магазинам и мы купили новую одежду, вплоть до нижнего белья. То что было на мне надето казалось каким-то липким от грязи. Там же в магазине я переоделась, связала старые вещи в узелок и отнесла в свою бывшую квартиру. Оттуда я забрала только свои документы, а узелок с одеждой оставила на столе, сверху положила и серьги подаренные на шестнадцатилетие. К украшениям и деньгам я боялась даже прикоснуться. В последний раз я пришла в этот дом по повестке, когда судебные исполнители пришли описывать имущество. Я не стала заходить в квартиру, а попросила вынести бумаги на лестничную площадку. Пожилой мужчина принёс бумаги и... серёжки. Я отрицательно покачала головой, расписалась где было указано и ушла, оставляя позади всё своё прошлое.
Последнюю ниточку с прошлым я оборвала, когда передала мамин «королевский подарок», кооперативную квартиру в жилищную комиссию завода. За что позже, при рождении третьего ребёнка, меня отблагодарили трёхкомнатной квартирой.
Минуло десять лет.
Я ожидала мужа с работы, когда в дверь позвонили. Я открыла. Передо мной стояла... мама.
За спиной раздались детские голоса: «А кто это?». Я ответила как меня учили, всегда говорить правду: «Это ваша бабушка, но я не хочу чтобы она переступала порог нашего дома».
Женщина повернулась и пошла вниз по лестнице, а я смотрела ей вслед и в душе у мены не было ни жалости, ни сочувствия.
Я сказала правду той, которая мне лгала всю жизнь.