Воронежская похоронщица: «Гробы и венки мне поджигали семь раз»
Хозяйка небольшого похоронного бизнеса из Рамони — о похоронных традициях малой родины
Нынешняя профессия — похоронщица — совсем не убила в ней педагога. Наталья Пузикова более 20 лет преподавала музыку в школе искусств рамонского посёлка ВНИИСС. Около 15 лет тому назад она написала книгу «Нелжинские былички для детей» с огромным количеством пословиц, поговорок и диалектов сёл Усманского уезда, в состав которого до 20-х годов ХХ века входило село Нелжа. А до того из-под её пера вышли 30 статей об истории рамонских храмов. Историю своей малой родины — Задонского уезда нынешней Липецкой области и Рамонского района, где она сегодня живёт и работает, — знает как свои пять пальцев. И эти знания сегодня помогают хозяйке одной из похоронных фирмочек Рамонского района в работе: людей она хоронит с точным соблюдением всех местных обрядов и традиций. Их она знает настолько глубоко, что послушать её рассказы на эту тему специально приезжают исследователи из Москвы. Сегодня Наталья рассказывает читателям «МОЁ!» обо всём этом.
История бизнеса
— До 2013 года я работала в музыкальной школе, но когда в 2005 -м мне заплатили очередные 6,5 тысячи рублей — у мамы тогда была онкология, а дочь готовилась поступать, — я взяла кредит 70 тысяч и стартовала параллельно со школой, буквально с нуля, в похоронном бизнесе.
Это наследственное. Мои бабки, деды ещё до революции занимались похоронами. Наши корни из села Ксизово Задонского уезда нынешней Липецкой области. Там моя прабабка Пелагея обмывала покойников, читала Псалтырь. Она владела южнорусской причатью (исполняла обрядовый плач по усопшим) — плакальщице надо связать покойника с теми умершими родственниками, к кому его несут хоронить. Пелагея рассказывала, что её мать, бабка и прабабка тоже занимались этим. Плакальщица она была настолько известная, что её даже в Липецк возили плакать по покойникам. Я в шестом колене своего рода имею отношение к похоронам. Женщины читали по покойникам и обмывали их, а мужчины плотничали, в том числе делали гробы и кресты. Я точно знала, что рано или поздно приду к похоронному делу. Все обычаи в этой сфере жизни знала с детства.
В последние годы в обществе поменялось отношение к покойнику. Даже за 20 лет моей работы в этом бизнесе стала замечать всё больше случаев отстранения от смерти близкого — родственник не хочет, чтобы умерший находился дома. Старики ещё понимают, что он должен постоять дома, над ним надо прочесть Псалтырь, с ним надо попрощаться, поговорить. Раньше человека, умершего дома, всеми правдами и неправдами старались не отдавать в морг, ставили всех на уши, пытались договориться об этом. Если случай некриминальный и пожилой человек умер дома, а полиция не направляет его на вскрытие, пусть и стоит дома до похорон. В деревнях покойника ещё держат дома, а в городах уже стараются хоронить прямо из морга, через него сейчас проходит 70 — 80% покойников.
Самое тяжёлое в этом бизнесе — физический труд, постоянный недосып, работа с людьми, находящимися в стрессе. В последние годы сюда же подключилась коррупция.
Сейчас нас пятеро: я, дочь и трое ребят — копачи, рабочие. Раньше покупала заготовки гробов и сама обивала их тканью. Сейчас покупаю готовые из Ельца — там сосна, а гроб должен быть сосновым. В Воронеже, например, почти все гробы делаются из ДСП или ДВП. Сосна в наших краях самое распространённое дерево, самое дешёвое и лёгкое. Дубовый гроб очень тяжёлый, берёза полегче, но кто её разрешит рубить на гробы?
В среднем за месяц у меня бывает до 18 похорон (в ковидные годы эта цифра утраивалась), чаще 12 — 14. Когда делала первые шаги в этом ремесле, в месяц было 2 — 3 похорон, начинала чуть дешевле, чем конкуренты. Много постоянных клиентов, у кого-то хороним третьего покойника, у кого-то четвёртого.
Сейчас в Рамонском районе работают 4 похоронные конторы. Думаю, 25 — 30% местных покойников мои. Расширение бизнеса не самоцель, я прежде всего занимаюсь традицией и обрядами. А с полицией вообще не работаю — часто бывает так, что они едут описывать труп и уже везут с собой представителя конторы ритуальных услуг. Это же коррупция в чистом виде! Несколько лет назад полиция посадила в районе своего ритуальщика и таскала его с собой по покойникам день и ночь. Предлагали и мне работать с ними, я отказалась. Хоронить людей целыми днями, ставить это на поток я не собиралась, моя цель — похоронить человека сообразно традициям. Сейчас этот беспредел прекратился. А тогда у них с похоронщиками были договоры 50 на 50% за каждого покойника. Меня, кстати, семь раз поджигали конкуренты, сгорали гробы с венками, но полиция никого не находила...
Когда я начинала 20 лет назад, средние похороны стоили 10 — 15 тысяч рублей. Сейчас — 40 — 60 тысяч: гроб, крест, табличка, доставка ритуальных принадлежностей в морг, грузчики, копка могилы, венки, оформление документов на землю, покрывало — всё входит в эту сумму. К кремации отношусь отрицательно, я православная христианка, а церковь не поддерживает кремацию.
«С уходящим человеком надо говорить»
— С уходящим человеком надо разговаривать, после физической смерти покойник ещё некоторое время слышит. Есть поверье, что в морге человека окончательно убивают: везти туда тело (в случае некриминальной смерти) — жесточайший обычай. Сейчас люди в деревне стараются оставить покойника дома, просят, чтоб не вскрывали в морге. В городе наоборот.
В течение трёх часов после смерти покойника вообще трогать не надо, потом читается канон «На отхождение души от тела», а усопший кладётся головой в красный угол дома. Раньше запах тлена нейтрализовывался народными средствам — под гроб ставили таз с крапивой или полынью. В жару травы немного помогали убить запах. Дома покойник обязательно ночевал две ночи, хотя до 1917 года обычно он первую ночевал дома, вторую — в храме.
Гроб дома мог стоять на полу, столе и скамейках. Недавно хоронила в Каширском районе, так там проходит прощание «с травки»: гроб поставили на землю, а все родные вставали перед ним на колени и прощались с покойным. То же было на кладбище.
О других похоронных традициях читайте сейчас в «МОЁ! Плюс» или на сайте «МОЁ! Online» в ближайшее время.