Ученик Бучкури и афонский монах. Раскрываем тайны надгробий Коминтерновского кладбища
Корреспонденты «МОЁ!» с помощью краеведа Евгения Филонова изучали историю города по захоронениям на главной усыпальнице Воронежа
Летом прошлого года мы вместе с Евгением Филоновым — заместителем командира поискового отряда «Патриот», краеведом, генеалогом и некрополистом, который всем этим занимается более 10 лет, — уже побывали на Коминтерновском кладбище. Оно основано в 1934 году, здесь на площади 35 гектаров похоронено порядка 60 тысяч человек.
Если, например, столичное Новодевичье или Ваганьковское кладбища или питерские «Литераторские мостки» (участок на Волковском кладбище Санкт-Петербурга, музей-некрополь, где захоронены многие русские и советские писатели, музыканты, актёры, архитекторы) вполне можно считать музеями под открытым небом, то Коминтерновское для Воронежа — тоже знаковое место. Правда, масштабом поскромнее. И вот мы снова в этом музее...
Код доступа
Самое сложное в этой теме — найти некий общий тематический знаменатель: по какому принципу рассказывать о кладбище? Об интересных людях, нашедших здесь последний приют? О необычных памятниках? О заброшенных могилах, которых на Коминтерновском кладбище минимум 20 — 25% от общего числа? Вероятно, этот знаменатель всё-таки один — все похороненные имеют прямое или косвенное отношение к Воронежу. Будь то полный Георгиевский кавалер, терский казак по фамилии Лаврик, воевавший против Советской власти, либо известный учёный Козо-Полянский, либо основатель цирковой династии Строкай, либо афонский монах Феодор (Гуляев), либо участник штурма Зимнего дворца Мино Маслаков...
— По моим подсчётам, тут похоронено 53 Героя Советского Союз и около сотни профессоров, — объясняет на ходу Евгений, увлекая нас в узкие лабиринты между могилами с левой стороны от центрального входа. — Кладбище начиналось сразу направо от входа, там могилы 30 — 40-х годов. А если посмотреть налево, там, куда мы сейчас идём, — тут захоронения 50 — 60-х годов. На 28-м участке есть могилы 1943 года, то есть получается, что за 9 лет с года основания кладбище «прошло» метров 400 в длину и примерно 300 в ширину (в сторону улицы Хользунова). В довоенные годы это кладбище было едва ли не единственным действующим. На остальных — Ново-Митрофановском, Чугуновском, Терновом, на Монастырщине (улица Полины Осипенко), Казанском, на Придаче, Полыновском — только подзахоранивали. Поэтому Коминтерновское так быстро росло. Полагаю, что некоторые ранее бесхозные могилы сейчас «двухэтажные»— в них, видимо, хоронили уже вторым слоем.
Пока шли между оградами, поговорили о новомодной идее — QR-кодах на могилах известных людей, позволяющих по ссылке с помощью смартфона добраться до информации о них. Вот как об этом высказался Евгений:
— На какие-то знаковые захоронения (с разрешения родственников), думаю, логично ставить QR-коды, которые могли бы привести интересующихся людей на справочные материалы о человеке. Я проехал много десятков кладбищ в России — от Питера до Дагестана. Есть старые некрополи, и на некоторых из них имеются эти QR-коды. Понятно, что если это захоронение XIX века, то родственников найти практически невозможно. Но в принципе для изучения родной истории допустим и такой способ получения информации об известных людях, — рассудил наш провожатый и продолжил. — Но если бы в Воронеже сохранилось старинное кладбище с купеческими или дворянскими могилами, как, например, в Туле — это одно. А сейчас сюда, на Коминтерновское, вряд ли забредёт турист из другого города.
Ученик Бучкури
Мы, распугивая каркающих ворон с оград, идём дальше.
— Вот могила художника Хрисанфа Топоркова (1890 — 1955), ученика знаменитого воронежского живописца Александра Бучкури. Топорков был участником Первой мировой войны, младшим унтер-офицером. Попал в плен в июле 1916 года под Тернополем. В годы СССР работал художником на Отроженском вагоноремонтном заводе и на заводе имени Дзержинского. В 1943 — 1945 годах занимался выпуском плакатов «Окна ТАСС», восстановлением росписей Никольской церкви, писал иконы для Казанской церкви в Отрожке, — говорит краевед.
К слову, поисковый отряд Евгения Филонова с 2019 года проводит субботники на кладбище, за это время восстановили более 50 захоронений.
Неподалёку — бюст на могиле другого воронежского художника, Бориса Гончарова (1921 — 1959). Он участник Великой Отечественной войны, был тяжело ранен, попал в плен, совершил побег с товарищами, вернулся в ряды армии рядовым и сражался до Дня Победы. Награждён орденом Красной Звезды. В 1945 — 1949 годы продолжил учёбу в Саратовском художественном училище. После вернулся на родину, в Россошь, устроился в школу учителем черчения и рисования. Участник городских, областных, межобластных, республиканских выставок с 1949 года. В 1954-м переехал в Воронеж. Дома работать он не любил — прошёл с этюдником сотни километров по полям и весям Придонья, за 5 лет написал более 350 работ.
Под чужой плитой
А такие памятники, как на могиле Софьи Барковской, в Воронеже по пальцам можно пересчитать — это так называемая муфтированная колонна (составная колонна, собранная из нескольких каменных или других сегментов, соединённых между собой). Такие делались в первой половине XIX века.
— На памятнике выбито «Барковская Софья Семёновна (1881 — 1965 годы)». Очевидно, что он не из дешёвых — либо дворянский, либо купеческий. Чаще всего такие делали в 20 — 40-х годах прошлого века, когда брали памятники со старинных закрывшихся воронежских кладбищ, перебивали имена, годы жизни и ставили на новые могилы, — поясняет Евгений Филонов.
Примерно такая же история на могиле Сергея Саркисяна (1903 — 1960) и его супруги Марии Васильевны (1900 — 1983). Тут старинный памятник, и если посмотреть сбоку, то на уровне земли можно увидеть клеймо мастера, который его изготавливал ещё до революции. Там написано: «Коляскин. Воронеж».
— Он был владельцем похоронного бюро, которое располагалось в центре Воронежа, — продолжает Евгений. — Таких сохранившихся клейм мастеров на памятниках осталось очень мало на погостах Воронежской области. Видите, на надгробии проглядывает другая фамилия — того человека, что был прежде похоронен под ним на одном из закрывшихся воронежских кладбищ.
Американская награда
После долгих петляний между надгробиями подходим к могиле с обвалившимся памятником.
— Это уникальное захоронение — могила гвардии полковника Фёдора Звонаренко, родившегося в 1901 году в Саратовской области и похороненного на Коминтерновском кладбище в 1960-м. В Гражданскую войну был командиром роты в 25-й Чапаевской стрелковой дивизии. В годы Великой Отечественной сражался на Воронежском, Центральном и Брянском фронтах, участвовал в Братиславско-Брновской и Пражской операциях. Всего за период боевых действий его бригадой было уничтожено 33 станковых пулемёта, 9 ручных, 9 орудий и до 880 солдат и офицеров противника. В феврале 1946-го уволен в запас по болезни. Награждён орденами Красного Знамени, Суворова 3-й степени. Орден Суворова — достаточно редкий, за всю войну было чуть более 4 тысяч награждений, это в основном крупные военачальники, в том числе и армий-союзниц. А в 1943 году Звонаренко был удостоен второй по значимости военной награды США — Креста «За выдающиеся заслуги», его он получил в Кремле. Была такая практика — страны награждали солдат армий своих союзников. За всю Вторую мировую войну этой американской наградой было награждено всего 258 военнослужащих союзнических армий. Думаю, что весной мы приведём в порядок могилу гвардии полковника Звонарёва, — пообещал наш провожатый.
Военную тему мы продолжили в другой части кладбища — ближе к улице Хользунова. Вот могила Вали Баклановой, родившейся в 1925-м. Погибла в 17 лет — как написано на надгробии, «при исполнении общественных обязанностей при бомбёжке Воронежа вражеской авиацией» 19 июня 1942 года.
— Может быть, она тушила зажигательные бомбы или помогала раненым, разбирала завалы. Из 14 — 17-летних ребят, тех, кому было рано идти на фронт, в разных городах составлялись бригады, помогавшие в опасных ситуациях. Это, скорее всего, единственное во всём Воронеже подобное захоронение — 17-летней девчонке, погибшей, спасая других. Сейчас могила заброшена, постараемся привести её в порядок. А ближе к центральному входу — могила 21-летнего Ивана Стародубцева, погибшего при разминировании уже освобождённого Воронежа летом 1943 года,— показывает Евгений.
На одной из могил, к которой было непросто подобраться, — свежее красное знамя, которое, очевидно, поставили родственники в канун 9 мая 2025 года. Но чтобы попасть за ограду, надо наклониться — верхняя планка входа находится в метре от земли. Здесь похоронен Александр Яковлев — участник войны, который и при жизни заслужил такие поклоны...
История на каменных страницах
А в сотне метрах от знамени — безымянная братская могила, где, судя по табличке, похоронены трое бойцов Красной армии.
— Это неучтённое захоронение, не внесённое ни в какие реестры. По-хорошему надо провести вскрытие захоронения и специальными поисковыми щупами найти останки людей. Если что-то обнаружится, то могилу надо вскрыть и найти что-то сопутствующее — обрывки одежды, осколки, патроны, документы, награды, личные вещи. А потом через военные комиссариаты внести могилу в реестр официальных воинских захоронений. Подобных безымянных воинских могил только две в городе — в Воронеже и микрорайоне Масловка.
Самым дальним нашим ориентиром оказался дореволюционный памятник примерно первой половины XIX века, под которым 1938 году был похоронен Георгий Козлов, рождённый в 1905 году.
— Это либо купеческий, либо дворянский памятник, тоже привезённый с какого-то другого городского кладбища. Под этим надгробием уже кто-то лежал — это цельный кусок гранита, очень дорогой памятник. Я случайно нашёл его, он ушёл в землю на полметра и был почти незаметен. Скорее всего, где-то сбоку или внизу выбита фамилия того, над чьей могилой он находился.
...За все эти годы Евгений Филонов собрал информацию о людях, похороненных примерно в 1 300 — 1 500 могилах главной усыпальницы города и останавливаться он не собирается. На его век этой работы на Коминтерновском кладбище точно хватит.