Дмитрий Быков в Воронеже: «Чтобы понять классику, дети должны почувствовать себя несчастными»

21 сентября в книжном магазине «Амиталь на Пушкинской» прошла встреча с писателем Дмитрием Быковым и презентация его последнего романа «Истребитель», который завершил так называемую «И-трилогию» («Икс», «Июнь», «Истребитель»). Впрочем, про сам роман Дмитрий Быков говорил всего пару минут — трилогия сочинялась 10 лет, как и предыдущая «О-трилогия», а «Истребитель» закрывает для Быкова тему советского феномена, больше к этой теме он не планирует возвращаться. «Новый роман пока вызывает наибольшее непонимание, и меня это радует. Одни говорят, что роман мажет по советскому прошлому чёрной краской, другие называют его сталинским. Но, как говорил мой приятель, если в тебя кидают огрызки с двух сторон, значит, всё хорошо». Скоро презентация перешла в формат неформального общения: соскучившиеся по подобным встречам воронежцы могли задать писателю любые вопросы.

Начал Дмитрий Быков с привычного обращения к городу. «Воронеж для меня крайне значим, и понятно почему. Именно здесь лучшие свои тексты написал Мандельштам, худшие — Платонов, здесь родилась женщина, благодаря которой я до сих пор жив. То есть как минимум три вклада в русскую литературу у города уже есть!»

Самые яркие реплики писателя ниже.

О книжных блогерах

«Я люблю литературных блогеров, люблю критиков. Но к сожалению, большинство литературных блогеров видят в книге проекции своих ощущений, а не моих. Это нормально, значит, книга задевает за живое. Но я бы хотел от них чуточку большей внимательности, желания увидеть в книге не только себя, но и меня. Мопассан как-то в одном предисловии написал совершенно великие слова: «Со всех сторон писателю кричат: «Сделайте нам красиво, сделайте сентиментально, сделайте нам морально!» И только два-три человека говорят: «Покажите нам, что вы умеете».

О том, какой сейчас в России период, и об итогах выборов

«2016-й и 2017-й воспринимаются как неплохие годы, годы отрезвления. Но сейчас — заморозки, в которых всегда бывают пятна воздуха. Думаю, 2022 год будет годом мощной турбулентности. От души желаю нам всем его пережить. Выборы оцениваю оптимистично. Искандер говорил: «Иногда, чтобы всплыть, надо сильно оттолкнуться от дна». Дна мы ещё не достигли, но сделали существенный рывок».

Где реализоваться выпускнику-филологу

«Если вы спрашиваете, где территориально можно реализовать себя, то мир велик. А если вы про сферы, то более-менее успешно (но недолго) можно реализовывать себя в пиаре. Недолго, потому что врать надоедает, портится мимика. Журналистика — хорошая реализация для филолога. Не нужно думать, что журналистика совсем мертва, есть много сайтов, изданий, в том числе местных. Также многие филологи — ещё и хорошие писатели (например, Андрей Синявский, Георгий Владимов), потому что знают, как «свинчен» художественный текст».

Про отравление

«Это был хороший эпизод! Я в отличие от многих людей прочитал массу посвящённых мне некрологов, а это не каждому светит. Этот эпизод показал мне, что наши надежды небеспочвенны, уверяю вас. Всё будет хорошо, и всё будет правильно, на этом и построен мир. И те оптимисты, которые думают, что им ничего в итоге не будет, вызывают у меня снисходительную усмешку — всё будет.

Когда случилось это отравление, отменились мои гастроли и лекции, а это большие деньги, на которые я рассчитывал. И у меня на этой почве случился первый в жизни случай аритмии. И ничего не помогало от этой аритмии, потому что деньги не возвращались — мне и то кололи уже, и сё! И однажды врач сказал: «Слушайте, вы же поэт! Вам не стыдно будет умереть от жадности?» После этих слов всё прошло.

И я уже говорил много раз, что это отравление как госпремия — единственная премия от государства, которую принять не зазорно. Они вбухали в это тучу средств. Конечно, будь моя воля — взял бы просто деньгами. Но если так, то пусть будет так».

Про современных авторов в школьной программе

«Конечно, я бы добавил Алексея Иванова. Когда ещё никто не знал роман «Географ глобус пропил», мне его привёз Леонид Юзефович. Я дал почитать книгу дочке. Ночью вдруг слышу из её комнаты глухие рыдания. Это она, закрывшись подушкой, ржала над географом. Это обворожительная книга. Мне нравится практически всё, что пишут современные российские фантасты: Лукин, Марина и Сергей Дяченко (особенно «Vita Nostra. Работа над ошибками» — страшная, но прекрасная книга), Лукьяненко полезный писатель. Не знаю, всем ли подросткам, но многим точно будут полезны рассказы Лимонова — не романы, в которых много грубых сцен, а его нежнейшие рассказы, например «День матери», «Обыкновенная драка» или «Дождь», очень человечные рассказы. И конечно, мне чрезвычайно симпатичны петербургские авторы, которые умеют писать увлекательно и умно: Павел Крусанов, Сергей Носов. Из поэтов — Мария Галина».

О том, когда больших художников в России отпустит наконец Советский Союз

«Новое начинается, когда заканчивается старое. Как только появится новый материал, тут же появятся и новые дискурсы, и новая литература, я вам обещаю, даже поучаствую в этом. А сегодня мы же все, постсоветские писатели, разрабатываем некие советские концепты, продолжаем что-то, что было до нас. Я по мере сил продолжаю Стругацких и не скрываю этого (писать как Стругацкие я не умею, но думать как они стараюсь), Гузель Яхина продолжает Чингиза Айтматова — на мой взгляд, не очень удачно, Сальников продолжает традицию питерского абсурда, Людмила Петрушевская продолжает Людмилу Петрушевскую 70-х. Мы все пережёвываем советский опыт».

О новой книге

«Я вот сейчас пишу книгу, которая к советскому опыту не имеет никакого отношения, её действие происходит в конце XXI века. К тому времени множественные личности в одном теле — нормальное состояние человека. И в России заставили их всех регистрировать. Поскольку на этом основании можно потребовать дополнительную жилплощадь, то это стало довольно модным занятием. И у главного героя любовь — он влюблён в одну из своих субличностей. И это будет хорошая любовная история, потому что, как известно, любовь к самому себе — это роман на всю жизнь. Называется «Моя маленькая». Возможно, потом будет называться иначе, но сейчас так. Но лучше роман называть одним словом.

О Балабанове

«У Балабанова мышление абсолютно кинематографическое, но как писатель он, конечно, продолжает Вацлава Серошевского, автора «Предела скорби», по которой Балабанов не закончил свою «Реку». Балабанова интересовал этот ссыльный поляк, писавший о северных народностях, писавший про уродов и людей. Никто сейчас Серошевского не читает, а напрасно!»

Об авторах, оказавших на него наибольшее влияние

«Роман Александра Житинского «Потерянный дом, или разговоры с Милордом». Проза Сусанны Георгиевской — огромное влияние! И Александр Шаров. Константин Сергиенко, Юрий Томин. Совершенно колоссальное влияние — первый роман Горенштейна».

О критике сегодня

«Критики сегодня стали более насмотренными, более просвещенными, но менее сострадательными, менее эмпатичными. Когда критики писали о советском кино, они видели в художниках своих друзей, старших братьев, и говорили о них братски и сочувственно. Как рецензии Стешовой на Хуциева или Туровской на Тарковского. «Брат, мы понимаем, как тебе трудно, мы понимаем твоё молчание, финансовые сложности, цензуру, но мы ловим твой сигнал!» Современный критик потерял эту черту. О ком бы ни писали, пишут с холодной объективностью скальпеля. Так же и про писателей, но писатель и не заслужил иного:  литература — дело халявное, сел да написал. А режиссёр же мучается, трудно — деньги, съёмочная группа, поди заставь всех этих людей работать. Кончаловский говорит: «Если фильм удался на 20% — это шедевр, а если на 5% — большая человеческая удача». Это верно. Я бы желал, чтобы к режиссёрам относились с уважением, внимательнее, вдумчивее».

О современных школьниках

«Когда ты приходишь к детям, ты должен понимать, что сейчас не тебе их учить, а скорее наоборот».

О включении произведений Быкова в программу вузов и школ

«Очень хорошо, что меня там нет. Во-первых, я приобретаю репутацию такого Герцена. Во-вторых, я не внушаю вам отвращения тем, что меня вам не навязывают. Хотя мне недавно с гордостью сообщили, что в рекомендованных материалах для 11-го класса я таки есть! Правда, не со стихами, а с романами. Но ничего, мы люди не гордые — работаем во всех жанрах, кроме доносов».

О классической литературе в школе

«Я могу сказать, что ребёнок не любит читать классику в силу единственной причины — всё у него слишком хорошо. Литературу надо рассматривать как аптечку. Если он ещё не понял, зачем ему «Отцы и дети», надо его ненавязчиво к этому подвести, надо, чтобы он ощутил себя несчастным, и тогда он прочтёт и всё поймёт».

Как Быков отличает хорошее произведение от плохого

«Три вещи. Первая — не расхотелось ли мне жить после фильма, книги или спектакля. Очень сильный эффект получаешь не от оптимизма, а от хорошо сделанной вещи. Никогда не скажешь, что Кира Муратова — оптимистичный режиссёр, но после «Астенического синдрома» выходишь счастливый, словно вскрыт гнойный нарыв. Второе. Я люблю, когда интересно. Увлекательно. Третье. Мне нравится, когда что-то про меня угадано. Я человек довольно обыкновенный, я не интересуюсь своими патологиями, наоборот, я ищу в себе то, что роднит меня с родом человеческим, а не выталкивает. И вот если какую-то примету человечности я нахожу в книге, узнаю что-то человеческое, то мне легче и приятнее. А описание болезней и тупиков меня не вдохновляют».