Актёр Гаркалин в Воронеже: «В России кино нет, а нам показывают американское дерьмо»
Артист рассказал, как во Франции возродили собственный кинематограф
Звезда фильмов «Ширли-Мырли», «Белые одежды», «Катала», «Ландыш серебристый» и множества других Валерий Гаркалин в компании с актрисами Еленой Шаниной и Ольгой Прокофьевой представил на сцене Воронежского концертного зала комедию «Убей меня, голубчик!». После спектакля корреспонденты «Ё!» пообщались с популярным артистом о театре, кино, телевидении и о любви, конечно…
— Вы говорили, что не смотрите телевизор, потому что не любите негатив, льющийся с экрана. Сейчас что-то изменилось?
— Нет. И дело не в том, что я люблю или не люблю. В детстве меня научили никогда не врать. Я таким же вещам учил дочь и внука. И когда я вижу, что на каждом канале и в различных изданиях врут напропалую, например о нашем прошлом, забывая о том, что живы еще люди, которые помнили, как было в 70-х, 80-х годах... Я ведь родился очень давно и не могу сказать, что я в окончательном маразме. Я многое знаю и помню. И когда мне в лицо говорят, что этого не было, — я теряю интерес к этому человек или к этому каналу.
— В последнее время многие известные актёры встали у руля театров. Евгений Миронов руководит «Театром Наций», Олег Меньшиков — «Театром Ермоловой», Сергей Безруков — «Губернским театром». В чем плюсы и минусы того, что театры возглавляют именно артисты, а не профессиональные режиссёры?
— Олег, прежде чем возглавить свой театр, сделал там много постановок как режиссер. Я помню спектакли «Горе от ума» и «Игроки» — когда-то эти его работы очень потрясли театральную Москву. Он и актер-то прекрасный, но еще интереснее он выразился в режиссуре. А Сережа Безруков... не знаю. Я не видел ни одного его спектакля, а вот актер он изумительный. Сейчас период не режиссерский, а театров вообще. Примером может служить театр Табакова. Он далек, мягко скажем, от режиссера, а руководитель хороший. Он сам говорил, что режиссура для него не главное. Он остается артистом, и это не мешает ему руководить большим прославленным театром. Опять же, Джигарханян, Калягин — это все актеры, они никогда не были режиссерами. Режиссеры — Товстоногов, Любимов. Но они все ушли из жизни…
— В 90-х вы снимались в каждом втором фильме, а сейчас вас в кино не видно. Почему?
— А вы видели в последнее время кино? Нет кино. Весь мир показывает каждый день по шедевру. Но в нашей стране сейчас нет кино. Крутят в основном американское дерьмо. А надо крутить отечественное кино, как это сделали французы. И французский кинематограф возродился. Он тоже был в загоне, но они вышли из положения и вложили много денег в киноиндустрию.
— Некоторые отечественные фильмы становятся скандальными, ещё не выйдя на экраны. Взять ту же «Матильду» Алексея Учителя, на которую ополчились депутаты и некоторые радикальные религиозные организации.
— Я этот фильм не видел, но Учителя считаю талантливым, замечательным режиссёром, провоцирующим острую полемику. Время-то всё рассудит. Но если фильм вызывает такое возбуждение, значит, задача художника уже во многом выполнена.
— В своё время вы блистали в роли Петруччо в спектакле Театра сатиры «Укрощение строптивой». А в жизни вам удавалось укрощать женщин?
— Нет, я, как правило, играю то, чего в моей жизни не происходит. Вот Таня Васильева мне говорила, что играет, а потом у нее в жизни это повторяется или, наоборот, было до того, как ей выпало играть похожее в кино или театре. Я же могу похвастаться только одним: ничего подобного в моей жизни даже рядом не стояло. Меня больше не любили, чем любили. Я больше испытываю боль нелюбви, чем радость взаимности.
— Дочку Нику вы отговорили становиться актрисой, она стала продюсером, если внук Тимофей (ему почти 5 лет. — Ё!) пойдёт по вашим стопам, вы будете рады?
— Не могу сказать, что я был бы в восторге от этого, зная, сколько несчастий, сколько переживаний, сколько разочарований предстоит моему мальчику. В этой работе больше разочарований, чем очарований. Потому что, как где-то я вычитал, жизнь измеряется не только количеством вдохов и выдохов, но и моментами, когда захватывает дух. Вот эта единица измерения и есть искусство. И редко бывает, когда актёру везет так, что захватывает дух. Редко, а так просто вдох-выдох.