Вывод экспертов: подгоренский «стрелок» открыл огонь по подростку трезвым

Прогремевшая в начале мая история с обстрелом детей в Подгорном и ранением 17-летнего юноши тихо стушевалась в новостных лентах на фоне Казани, отпускных и дачных тем. Главное, что интересовало многих: так трезвым или пьяным бизнесмен стрелял в парня?

Внимание: готова экспертиза. Делали её долго.

– Когда, вроде, эксперты уже обещали вот-вот закончить – вдруг запросили у следствия «дополнительные материалы». Разбирались, – объясняет мой собственный источник в правоохранительных органах.

Наконец:

– По результатам судебно-медицинской экспертизы установлено: в момент происшествия, выпуская в 17-летнего юношу пулю из пистолета, обвиняемый был трезвым. Следов алкоголя в его крови не выявлено, – официально сообщили мне в Следственном управлении СКР по Воронежской области.

На этом, собственно, всё.

ЧП, напомню, произошло на Пасху, 2 мая, дело о причинении лёгкого вреда здоровью в тот же день возбудили в Следственном управлении городского управления МВД. 5 мая прокуратура у полиции его забрала и передала в СКР – в следственный отдел по Коминтерновскому району: «в связи с повышенным общественным резонансом». Председатель СК России Александр Бастрыкин лично заявил, что центральный аппарат берёт расследование воронежской стрельбы на контроль. Потому что хоть и 17 лет «жертве», но всё ж ребёнок.

Уголовное дело о хулиганстве с применением оружия появилось именно в Следственном комитете, там назначили экспертизу на алкоголь. Прошло трое суток минимум, это немало.

Что касается «где проводили». Все экспертизы для СК и полиции делают государственные спеццентры, и при Следственном комитете есть свой. Во время моего интервью с главой воронежского управления Кириллом Левитом тот рассказывал: там современнейшие методики…

Но что в итоге-то – последствия этого экспертного резюме о трезвости, спрашиваете? Минус отягчающее обстоятельство, административка за пьяную езду со штрафом в 30 тысяч и лишением прав на полтора-два года отпадает (статья 12.8 КоАП).

…Здесь попрошу: товарищи, стоп эмоции. У каждого сейчас своё личное мнение, но здесь – исходим из того, что в стране презумпция невиновности: до вступившего в законную силу обвинительного приговора суда любой товарищ НЕ преступник.

Вторая новость. Семья раненого юноши обжаловала решение коминтерновского судьи Нила Журавлёва о мере пресечения стрелявшему: просит отправить в СИЗО.

В суд, если помните, бизнесмена привезли без огласки, как-то вдруг – в предпраздничный выходной 8 мая. Практически сразу после заявления Бастрыкина. Заседание было открытым, копия решения у меня есть. Шашки на судебной доске расставились так. Следователь просил заключить бизнесмена под стражу: по мнению следствия, на свободе на тот момент пока ещё подозреваемый может давить на семью пострадавшего и основных свидетелей, сбежать и прочее – «препятствуя установить истину по уголовному делу». Плюс одно из уголовных дел у на тот момент пока подозреваемого – о хулиганстве с оружием – «тяжкое».

Сам подозреваемый и его адвокат Роман Стародубцев возражали: мол, строго, просим без лишения свободы.

Прокурор занял сторону бизнесмена.

Эндшпиль. Суд посчитал, что доводы следствия – лишь предположения, без доказательств, а у стрелявшего судимостей нет, зато есть положительные характеристики и «устойчивые социальные связи» со «значимыми личными обязательствами», поэтому оснований отправлять его за решётку нет, достаточно запретить «определённые действия». Такие:

– общаться с потерпевшим, свидетелями, специалистами и экспертами;

– вести переговоры по любым средствам связи – стационарным и мобильным телефонам, электронной почте, через соцсети. Исключение: сотовый, чтобы вызвать скорую, аварийку, спасателей, правоохранителей, для общения со следователем и адвокатом. При этом о каждом звонке он обязать докладывать в СК;

– отправлять и получать любую почту и телеграммы.

Пока – как и просил следователь, на 1 месяц и 24 дня: до 2 июля включительно. На этом, да, точка.

Контролировать теперь уже обвиняемого должна ФСИН – это ясно. Вопрос – как? Как отследить фсиновцам, с кем их «клиент» (любой, не только наш бизнесмен) общается, кому звонит и пишет письма мелким почерком, когда в арсенале только электронный браслет? Выходить-то из дома не запретили.

Впрочем, подозреваемого в базе воронежского УФСИН пока нет – это мне подтвердили в ведомстве официально. Дело именно в жалобе семьи пострадавшего юноши на меру пресечения. Коминтерновский суд её получил, оттуда она должна бы уйти в суд областной. И только после его решения – в УФСИН. Но судья Нил Журавлёв в отпуске, и «система» зависла. Вернуться с отдыха Нил Владимирович должен на следующей неделе.

Ждём новостей.

P.S. Адвокат Роман Стародубцев, когда я до него дозвонилась, ответил коротко: «От нас пока – без комментариев». Роман Владимирович, спасибо, но я говорила вам по телефону и повторюсь здесь: ваша позиция важна очень, в любой момент готова выслушать и донести до читателей – мой личный номер у вас есть. До нового адвоката семьи раненого юноши дозвониться пока не удалось. Огромная просьба: если вы читаете эту заметку – свяжитесь с редакцией по телефону (473) 264-93-98.

А В ЭТО ВРЕМЯ

Врачи о подростке с огнестрелом в полицию сообщили сразу.

Мы делали по этому пункту, плюс – как лечили парня, когда выписали и почему, обращался ли за помощью сам стрелок – редакционный запрос в Областной департамент здравоохранения. Ответ привожу практически дословно, немного сглаживая слишком протокольные углы:

– Скорую медпомощь на одну из улиц Подгорного с поводом «прострелили руку ребенку» вызвали 2 мая в 17:50. О происшествии врачи немедленно сообщили сотрудникам полиции через «Систему-112» (в Главном управлении МВД мне подтвердили, что сигнал к ним поступил в это время. – Авт.). В 20:45 пострадавшего 17-летнего юношу доставили в больницу. На алкогольное опьянение в соответствии с законодательной базой пострадавшего не проверяли. Парня прооперировали, пулю извлекли, кость она не задела. Рану обработали антисептиком, установили дренаж. От прививки столбняка пациент отказался в письменной форме. Он прошёл курс лечения антибиотиками, обезболивающими, ежедневно ему проводили перевязки. Выписали 6 мая по его личному категорическому требованию в письменной форме (отказ от дальнейшего лечения). Стрелявший в больницу за медицинской помощью не обращался.