«В расселённом доме живём третью зиму, еду готовим на костре»
65-летняя женщина и её 29-летняя дочь получили двухкомнатную квартиру в Шилово. Но остались жить в старой квартире без отопления, газа, света и воды и готовят еду на костре во дворе
Двухэтажка послевоенной постройки на левом берегу, расселённая уже два года назад, постепенно разрушается. В большинстве окон нет стёкол, часть крыши кто-то разобрал до стропил. И вдруг — палисадник и калитка. Точнее, не палисадник, а собранное из старых веток, ёлок и арматуры подобие ограды. «Не беспокоить! Живут люди! Не входить», — извещает надпись на табличке у калитки. Дальше начинается Шанхай. Во дворе, пусть и относительно аккуратно, разложен бытовой мусор — ящики, коробки, старые тазы, игрушки...
Зимний вечер укрыл двор почти полной темнотой. На термометре было минус 15.
— Нет-нет, это совсем не холодно. Вы сами попробуйте — ляжешь на кровать, тремя одеялами укроешься, и никакого мороза не чувствуешь. Наоборот, как в печке, — кутающаяся в старенький пуховик 29-летняя Наташа в этот миг была очень похожа на героиню сказки «Морозко». Та тоже, наверное, смущённо опускала глаза, когда Морозко спрашивал «Тепло ли тебе, девица?»
Эту ночь Наташе и её 65-летней маме, которую также зовут Натальей, предстояло провести в выстуженной насквозь квартире. И таких ночей в их жизни были уже десятки, если не сотни. Привело их к этому в буквальном смысле слова жуткое стечение обстоятельств.
Много лет Наталья-старшая работала парикмахером в одной из центральных парикмахерских Воронежа. Родила дочку и воспитывала её без мужа. В 2007-м квартиру в самом центре города, в которой они жили с родственниками, пришлось разменять. В итоге Наталья с дочерью купили двушку в аварийном доме на окраине города.
В 2016-м году до дома дошла программа расселения. Муниципалитет заключил с Натальей, как и с остальными жильцами, договор мены старой квартиры на новую двухкомнатную на улице Острогожской. В марте 2016-го из дома съехали последние жильцы. В брошенной двухэтажке, конечно, тут же отключили газ, электричество, воду и тепло. Но Наталья с дочерью остались там жить. И так они прожили уже три лета и почти три зимы…
— Мы за квартиру на Острогожской постоянно платим. На это почти половина пенсии уходит, — притопывая на морозе, рассказывает Наталья-старшая. — Дело не в том, что мы туда не хотим переехать. Вещи вот всё никак рассортировать не можем, чтобы перевезти. Вы хотите посмотреть? Да нет, не нужно вам в квартиру ходить, там сейчас не убрано. Всё-таки хотите посмотреть, что нам надо перевезти? Ну, пойдёмте. Только в подъезде осторожнее. За мной шагайте след в след.
За дверью подъезда ужас. Вся лестничная клетка уставлена вещами — старые матрасы, куртки, стопки книг образуют почти сплошные стены. На лестничной площадке уже нет потолка. Там зияет дыра на чердак. В квартире не лучше.
— У нас тут на кухне пожар был, сама не знаю почему, — Наталья обводит руками закопчённые стены. — Хорошо пожарные вовремя приехали.
С кухней всё более-менее понятно — готовят во дворе. Но что им с дочерью заменяет туалет?
— Да мы приспособились. Здесь, в квартире… — хозяйка «квартиры» немного смущается.
В третий раз мы приехали к Натальям, когда на Воронеж вновь наступали морозы. Старшая Наталья сидела на какой-то коробке у подъезда и при минус 17 градусах читала газету.
— Ох, да всё в порядке у нас, хватит вам! — «успокаивала» нас она. — Только вот плечо болит. Меня тут одна женщина просила помочь ей перенести ковёр… Ну не могу я, понимаете, не могу поехать в квартиру на Острогожской. Ведь стоит только вещи оставить, как их тут же начнут разворовывать...
Спрашиваем у младшей Натальи — быть может, хотя бы ей переночевать в тепле.
— Что вы? Как же я могу оставить маму? Это будет раздвоение личности какое-то… — Наташа снова опускает глаза.
Заходим с другой стороны — рассказываем старшей Наталье, что дом всё равно скоро снесут.
— Охх, ну в уж попросите там, чтобы это как-то отложили, чтобы нас не трогали, — в голосе женщине слышится мольба.
Конечно, мы попросили. И конечно, совсем другое. Очевидно, что женщина подвергает опасности не только себя и своё здоровье, но и свою дочь. Историю Натальи мы рассказали и заместителю главного врача областного психоневрологического диспансера Александре Азаровой и начальнику городского отдела полиции Артуру Дорошеву, и его подчинённым. Все сочувствовали. Но в итоге выходило, что пока ничего нельзя сделать. Объяснили это тем, что Наталья не представляет опасности для окружающих. А для себя?
Единственное чёткое обещание нам дал глава города Вадим Кстенин. По его словам, со сносом расселённого дома возникли проблемы, потому что в подвале строения расположено бомбоубежище. Это федеральная, а не муниципальная собственность. Глава города пообещал ускорить процесс передачи бомбоубежища в собственность города. Узнав о судьбе Натальи, мэр пообещал, что, если решить вопросы с Росимуществом быстро не получится, городские власти снесут этот дом как угрожающий жизни и здоровью людей, а Наталью аккуратно переселят…