Воронежский психолог: «Столько трагедий, сколько было в моей жизни, мало кто пережил»

Множество трагических уходов родных и близких, которые пережила Виктория Квасова, могли бы выбить почву из-под ног практически любого, но ей дали профессию. Она будто и прошла всё это для того, чтобы научиться помогать другим в подобных обстоятельствах.

«Самому младшему было шесть лет»

Виктории Квасовой 46 лет. 18 из них она — практикующий медицинский психолог. Несколько лет назад учредила собственную компанию — комплексный психологический центр, — став её генеральным директором. До этого работала педагогом-психологом, затем — пси­хо­ло­гом-суицидологом в областном психоневрологическом диспансере.

Её самому младшему пациенту, который хотел свести счёты с жизнью, было всего шесть лет. Тогда она только начинала свою карьеру и работала школьным психологом, тестировала первоклашек.

— Мальчик в свои неполные семь хотел покончить с жизнью, — вспоминает наша героиня. — Стала с ним работать. Выяснилось, что у мамы недиагностируемый на тот момент психиатрический статус. Частая смена настроения, непоследовательность, вспышки агрессии — всё это не со зла. Потом встретила их в диспансере, когда уже там работала. У мальчика тоже оказалось наследственное заболевание. И маму, и ребёнка уже лечили медикаментозно. Им помогли врачи и психологи, и непоправимого не случилось.

Психическое отклонение — одна из причин, которая толкает людей на отчаянный шаг. Раньше было принято считать, что только такие люди идут на подобное. Сегодня на этот счёт другое мнение: не более 15% суицидентов страдают психическими отклонениями. Остальных провоцируют разные обстоятельства, это ответная реакция на какой-то раздражитель. Причиной может быть всё, что угодно, но реальный смысл кроется в характере, в особенностях психики и т. д.

«Мой отец покончил с собой в 20 лет»

Виктории будто на роду было написано сталкиваться с теми, кто не хочет жить. Когда ей было всего две недели, с собой покончил её 20-летний отец. Узнала Виктория об этом, когда ей исполнилось 16. До этого отцом считала другого человека, за которого мама вышла замуж.

— Мой родной отец был портным и пользовался большим успехом у противоположного пола. Он был очень красивым — высоким статным синеглазым брюнетом, — рассказала Виктория. — Пока мама лежала в роддоме, у него собралась компания. Наверняка там были и девушки. Мама вернулась из роддома с младенцем на руках и застала остатки этого веселья. Она уехала, хлопнув дверью. Папа пытался её вернуть, но дело закончилось скандалом, после которого он зашёл в сарай, где потом нашли его тело.

Вся семья очень болезненно пережила ту трагедию. Но говорить о ней было не принято.

— Представляю, какой это был удар для моей юной мамы с младенцем на руках. Родители отца так до конца и не оправились от горя, — рассказывает Виктория. — Дедушка меня очень любил и называл не Викой, как теперь, а Витой. С отцом мы были очень похожи — его и звали Виктор. Дед часто смотрел на меня и плакал. Винил, видно, себя за то, что недоглядел за сыном.

«Поклянись, что ничего не сделаешь со своей жизнью!»

Однажды дед поступил точно так же, как и его сын.

— Мне было 16 лет, и это был страшный удар. Бабушка была безутешна. Она рыдала и повторяла: «Как он мог так поступить со мной, ведь знал, как мне было больно, когда ушёл Витя». Бабушка поставила меня перед гробом деда и заставила поклясться, что я никогда ничего не сделаю со своей жизнью. Вокруг стояли родственники, а она кричала: «Поклянись мне!», — вспоминает тот страшный день Виктория.

А за два года до этого подросток Вика уже пыталась «что-то сделать со своей жизнью».

— В итоге после попытки меня вывернуло — организм оказался сильнее. Когда наутро я проснулась и поняла, что жива, почувствовала огромную радость. Помню это состояние: как здорово, что у меня это не получилось, — делилась психолог.

В шаге от трагедии

Когда Виктория вышла замуж и родила первенца, в её жизни снова едва не повторился этот кошмар.

— Мы жили в частном доме. Рядом стояла беседка и около неё — лавка. Бельё сушили на верёвках, там же. Одна из верёвок моталась на дереве в качестве запасной — на случай, если будет много белья. Сыну тогда было четыре года. Лето, он играл во дворе, а я готовила еду на кухне. В какой-то момент меня будто неведомая сила вытолкнула во двор. Я выскакиваю и вижу, что мой ребёнок в шаге от смерти, — делится страшным воспоминанием Виктория. — Я успела, непоправимое не случилось. Мы помчались в травмопункт. Ребёнку оказали помощь. После травмопункта у меня началась истерика. Я поняла, как близка была трагедия.

Всё можно пережить

— Практически всё, с чем ко мне приходят мои клиенты, я в той или иной степени пережила, — продолжает специалист. — Мне требовалось получить знания, которые бы помогли моей психике справляться с подобным. А потом и другим помогать. Я на своём опыте знаю: нет такой трагедии, которая бы стоила жизни.

В своё время в областном психоневрологическом диспансере, где Виктория работала медицинским психологом, открыли должность «психолог-суицидолог» и пригласили её.

— И я согласилась. Многие смотрели на меня с удивлением: это же очень тяжело — работать с такими людьми. А я говорю: кому, как не мне, им помогать, — признаётся женщина.

Правильно ставить приоритеты

Скорую человеку, который решил свести счёты с жизнью, вызывают, как правило, ночью — человека везут в реанимацию, где его откачивают. А с утра в принудительном порядке доставляют в психдиспансер. Его принимает врач-суицидолог, а потом — психолог той же специализации. Договаривается с пациентом о дальнейшей работе и лечении.

— Уже на первой встрече я понимаю, будет ли человек дальше жить. Или станет нашим постоянным пациентом, — говорит психолог. — Если у него такое же, как у меня, ощущение: «Как хорошо, что не получилось», — жизнь побеждает.

По словам Виктории Квасовой, период горевания — от полутора до двух месяцев.

— Если больше — надо идти к психиатру. Тут уж без лекарств никак, — говорит она.

Исходя из своего опыта Виктория знает, что из любой ситуации есть миллион выходов.

— Люди часто не могут с чем-то расстаться, неправильно расставляют приоритеты, — уверена она. — Допустим, на работе произошло что-то ужасное — позор и стыд. Но можно ведь уйти не из жизни, а с работы. Можно переехать в другой город. Можно временно где-то отсидеться. Через какое-то время появятся силы, и всё не будет казаться уж таким драматичным.

— Люди боятся обсуждать что-то неприятное, — говорит психолог. — То же самоубийство родственника. Им больно, и они варятся в собственном соку. Это заноза, которая не имеет выхода и которая однажды начинает гноиться… Я с 16 до 22 лет страшно осуждала своего отца за то, как он со всеми нами поступил. Потом отучилась на психолога. Теперь я понимаю, что осуждать кого-то неконструктивно. И себя — в первую очередь. Разбираться во всём, делать выводы и понимать, что ценнее жизни нет ничего, — вот путь к успеху.

Историю одной из пациенток психолога, Вероники, мы уже опубликовали на «МОЁ! Плюс».