«То, что произошло, чудовищно, немыслимо и для меня необъяснимо»

Новость об увольнении художественного руководителя и основателя Камерного театра Михаила Бычкова во вторник, 21 ноября, удивила многих воронежцев. Заслуженный деятель искусств Воронежской области и основатель Международного Платоновского фестиваля искусств был отстранён от должности по решению регионального министерства культуры. В ведомстве лишь констатируют факт увольнения, не комментируя его причины. Сам же Михаил Бычков с того момента, как стало известно об этом решении, комментарии не даёт.

В социальных сетях люди высказывают поддержку бывшему худруку Камерного театра. Одним из высказавшихся стал воронежский актёр Камиль Тукаев.

«То, что произошло, чудовищно, немыслимо и для меня необъяснимо… Михаил Бычков, человек-легенда, человек-история, уволен из театра им же созданного. Зачем Воронежу эта страница? Зачем Воронежу эта квази-слава? Человек, посвятивший более 30 лет этой области, сделавший её для себя родиной и сам ставший знаменитостью на всю страну, вдруг по чьей-то воле прекращает быть её творцом…

Сегодня только первый чёрный вечер в истории легендарного знаменитого Камерного. Впереди новые вечера и новые слова. Что делать с этим, как жить, как играть, как репетировать? Рана, большая рана. Нет у меня пока ничего, кроме слов. У нас есть только те слова, которые есть…

Михаил Владимирович, дорогой, есть пара штук, которые у нас не отнять никому: вы режиссер, я актер. И этим нас никто не награждал, мы взяли это у Бога и ему же вернем. А пока позову великого Джорджо Стрелера :

«ИНТЕРМЕЦЦО

Мое ремесло — это рассказывать людям истории. Я должен рассказывать. Я не могу не рассказывать. Я рассказываю людям истории про них самих. Или рассказываю им и себе про себя самого.

Я рассказываю свои истории с деревянного помоста, прибегая к помощи других людей, разных предметов и световых лучей. Если бы у меня не было деревянного помоста, я рассказывал бы их прямо на земле — на площади, на улице, на перекрестке, с балкона, из окна. И если бы мне не помогали другие люди, я рассказывал бы их с помощью деревянных чурок, лоскутьев, кусков бумаги и жести — чего попало. А если бы не было ничего, я рассказывал бы их просто так, просто громко рассказывал бы. А если бы у меня не было голоса, я рассказывал бы руками, пальцами. А если бы не было рук, то я все равно бы рассказывал: исхитрился бы, скажем, дергать кукол за ниточки или проецировать изображение на экран.

В общем, любым способом, но я бы рассказывал, потому что главное для меня — это рассказывать истории людям, которые меня слушают.

Как вы не понимаете, что всё остальное неважно? Неужели вы не понимаете, что то, как рассказывают, это просто способ подачи, предлог, которым пользуются, чтобы рассказать другим о том, что у тебя внутри. И что вы там говорите мне про театр, или про кино, или еще что-то там такое! Стоять связанным посреди площади или сидеть на стуле на высоте двадцати метров — это ведь тоже способ рассказать о том, что может сделать человек, сидя там, наверху, на своем стуле! Он рассказывает о том, что он живой, что он держит равновесие, что он может упасть, но не падает, что он боится, но не показывает этого, и мало ли что еще? Вы этого не понимаете? Тогда вы вообще ничего не поняли. Но самое главное — это то, что мне неважно, понимаете вы меня или не понимаете. Мне достаточно, что вы меня слушаете».