Как Троепольский оценил памятник герою его повести Биму в Воронеже
Он приготовился критиковать работу, но был удивлён
Продолжаем рассказывать о жизни и творческом пути Гавриила Троепольского. Почему на него писали кляузы воронежские авторы, читайте здесь.
Воспоминания Юрия Кургузова
Из досье «МОЁ!»
Юрий Кургузов — ответственный редактор журнала «Подъём», член правления Воронежской организации Союза писателей России, член Союза журналистов России и Международной ассоциации писателей и публицистов. Автор и составитель многих сборников очерков, сборника произведений Владимира Высоцкого, автор научно-фантастической прозы.
«Самой распространённой собачьей кличкой на Кубе была Бим»
— Моё знакомство с Троепольскими началось с его фамилии. Я родился и рос в частном секторе в сторону водохранилища, в районе «Динамо». Там вообще жили многие писатели — Владимир Кораблинов, Юрий Корчагин, Виктор Попов. А на соседней улице жила семья одной из дочерей Гавриила Николаевича, и его внук — мой тёзка Юра — был моим приятелем. Его никто не называл по имени, так и говорили «внук Троепольского». А кто такой был Троепольский, мы, мальчишки, не знали.
Мы часто играли во дворах друг у друга, и несколько раз я видел его деда — самого писателя. Ему было немногим за 60 лет, но мне тогда он казался чуть ли не стариком. Со временем моя мама Ольга Николаевна, более полувека проработавшая школьным учителем русского языка и литературы, просветила меня, кто такой Троепольский. И ещё до выхода в свет «Белого Бима» я знал, что это писатель.
Мама всю жизнь работала в школе и часто приглашала Гавриила Николаевича на классные часы и встречи с учениками. Рядом с пятой школой, где она провела часть своей педагогической карьеры, находится пединститут, там мама вела какие-то часы и туда тоже приглашала писателя. Она рассказывала о том, что, например, студенты-кубинцы восторженно восприняли знакомство с писателем, кто-то даже вспомнил, что на Кубе после выхода знаменитой повести одной из самых распространённых собачьих кличек была именно Бим.
Памятник Биму понравился автору повести
— Последним элементом воронежского кукольного театра, оформлявшегося Иваном Дикуновым, стала как раз фигура Бима. Когда Дикунов и его жена Эльза Пак начали работать над памятником в 1985 году, кто-то из их знакомых приводил такого же сеттера, чтобы позировать, пёс был очень беспокойный, метался по мастерской.
А потом скульпторы пригласили Гавриила Николаевича, чтобы тот приехал и посмотрел модель памятника. Троепольский приехал с толстенной книгой XIX века об охоте и охотничьих собаках, ходил по мастерской, внимательно рассматривал всё. И признался, что готовился критиковать увиденное, но увиденным — неожиданно для себя — остался доволен. Позже Троепольский постоянно спрашивал, когда памятник будет готов и установлен. Но, увы, не дожил до этого — памятник в итоге был установлен на проспекте Революции у театра кукол «Шут» в 1998 году. Открытие состоялось 5 сентября 1998 года во время празднования Дня города.
Кстати, за скульптурное оформление воронежского театра кукол, где памятник Биму — один из важнейших элементов, Иван Дикунов и Эльза Пак были удостоены Госпремии РСФСР в 1990 году.
«Троепольского уважительно величали Дедом»
— В Центрально-Чернозёмном книжном издательстве, куда я пришёл работать сначала корректором, потом младшим редактором и т. д., Троепольского издавали много. Последнее издание «Бима» датировано 2003 годом, а в 2005 году была издана его ранняя повесть «В камышах» (6+) — это, кстати, моя любимая книга.
Моё личное общение с автором ограничивалось рабочими контактами, общались на литсоветах, поначалу я даже вёл их протоколы. После выхода «Бима» Троепольский стал, пожалуй, самой авторитетной фигурой в воронежской литературе, его уважительно величали Дедом.
До «Белого Бима» (да и, пожалуй, после) в нашей литературе тема добра, милосердия и любви, думается, практически не поднималась — повесть выстрелила в десятку. Тот же Иван Дикунов вспоминал, что, когда памятник Биму был установлен, он не был таким идеально блестящим. Он стал таким потому, что металлическую собаку люди гладили и обнимали, как живую.
Дикунов однажды для интереса минут на 20 встал в стороне от Бима и наблюдал. За это время человек 60 — 70 подошли к памятнику, трогали его, фотографировали. Когда в 2003 году злоумышленники пытались оторвать ухо Биму, оно на другой день оказалось перебинтованным (напомним, кстати, это сделали корреспонденты «МОЁ!». — Прим. «Ё!».), дети клали печенье и конфеты возле его лап.
«Белый Бим» столько жизней уже прожил рядом с нами — и сколько проживёт ещё!