+5°CНамывной остров в Воронеже оказался древним
Как выглядела цитадель Петра I, куда исчез 60-метровый каменный цейхгауз и где теперь Адмиралтейский остров
«Адмиралтейская площадь — знаковая точка на карте не только нашего города, но и всей России. Триединая колыбель русского флота — река Воронеж, Успенский храм и остров. Последний настолько прочно входит в этот исторический ансамбль, что уже мало кто знает: остров — современный» — так до недавнего времени можно было бы начать эту статью. Но я не буду так начинать, ибо остров — древний!
Морскому флоту быть!
29 февраля 1696 года в Воронеж прибыл Пётр I. Он увидел изобилие леса, росшего по берегам реки, впадение самой реки в Дон, а его — в Азовское море. «Упомянутые выгоды родили высокую мысль учредить в Воронеже корабельную верфь, строить флот и посредством оного для своих подданных отворить врата в Чёрное море», — написал в 1818 году краевед Матвей Славинский.
Место для верфи было выбрано, по его словам, «на ближнем острове». В других же источниках читаем: «На луговой стороне, против города» или «По другой стороне реки». Так остров или противоположный берег?
Река Воронеж, на которой строился русский флот, была мелкой. В районе современной Чижовки её пересекали на телегах, запряжённых лошадьми. Конечно, острова были, просто они не торчали одинокими поплавками посреди водной глади, не выступали высоко над водой, соседствовали друг с другом весьма тесно и издалека скорее напоминали луг, там и сям изрезанный протоками. Кстати, это отразилось и в речи наших предков: правый берег Воронежа они называли «нагорной стороной», а левый — «луговой».
Итак, «На луговой стороне, против города, сооружено было адмиралтейство с царскими хоромами и магазинами», — читаем в альбоме к 200-летию юбилея Петра Великого, изданном в Санкт-Петербурге в 1872 году.
Сittadella и Zeughaus
Адмиралтейство — огромный комплекс с верфями, мастерскими и складами — возвели на трёх островах за пару лет. До начала строительства луговую сторону, которую по весне всё время затапливало, в двух местах возвысили земляными насыпями высотой три и шесть метров. На одной — это был первый остров в районе современной Чижовки — устроили верфь и недалеко от неё срубили дом царя.
На второй — на среднем острове — выстроили цитадель. Это напевное слово пришло в наш язык из итальянского: сittadella — «небольшой городок», «крепость». И действительно, это была крепость — внутри находились пушки, её охранял гарнизон. Защищённая рвами с водой, она соединялась с берегом мостом.
Чтобы понять, как цитадель выглядела, представьте себе замкнутое в четырёхугольник каменное строение, три стороны которого составляли склады. В четвёртой был царский шатёр — небольшое деревянное здание в несколько ярусов, увенчанное луковичной главой (разновидность купола). В шатре функционировал Адмиралтейский приказ — орган флотского управления.
О размерах и происхождении среднего острова в 1885 году писал краевед Леонид Вейнберг: «Гора, обвалившись, способствовала образованию огромного полуострова, далеко выдававшегося на середину реки. Западная сторона полуострова, ещё связанного с правым берегом, была нарочно прокопана, и цитадель очутилась на острове». Насколько полуостров был огромен, мы уже не определим, а вот размеры цитадели известны: её площадь составляла один гектар.
Местоположение крепости легко определить по старинным картам. Удивление может вызвать тот факт, что на ранних она изображена на острове, а с 1852 года — на берегу. Нет, это не ошибка: во второй половине XVIII века изменилось русло реки и крепость перестала быть островным строением. Где же она находилась?
Если от Адмиралтейской площади мы пойдём по кромке воды в сторону ВоГРЭСа, то бывшую цитадель можно начать воображать, пройдя скейт-парк. Здесь на реке и был серединный остров с царёвым шатром. Ориентиры вверху на холме — купола Ильинской церкви.
Вторым каменным строением Адмиралтейства был Zeughaus. Слово пришло из немецкого, в переводе — «дом материалов». Этот воинский склад для хранения обмундирования, снаряжения и вооружения построили на третьем острове. Цейхгауз был солидных размеров — 60 метров в длину, почти 20 в ширину, два этажа каменных, третий — деревянный.
Трудные времена
После того как Пётр I перенёс верфи в Тавров, адмиралтейские строения начали приходить в упадок. В цитадели коммерсанты тех лет быстренько разместили производства: скотобойни, салотопни, шерстомойни. Именно «шерстомойней» или «мойкой» отмечена на дореволюционных картах бывшая крепость Петра. Как писал Вейнберг, «и ныне ещё заметны следы рва позади цитадели, превратившейся впоследствии в грязную шерстомойню».
Люди неравнодушные били тревогу: «Чуждая исторических собраний коммерция туго набила шерстью царственные покои. С нашей стороны было бы заслугой выручить дорогой нам памятник. Иначе нас ждёт заслуженный упрёк потомства за равнодушие к памяти царя, которому не перестаёт удивляться весь мир».
Шерстомойня купца Капканщикова действовала в полуразрушенной временем цитадели до 1917 года. К началу 1920-х от памятника истории почти ничего не осталось, кроме «незначительных развалин», как написал в 1922-м краевед Юрий Успенский.
Цейхгауз держался на плаву дольше, но и злоключения его были многочисленнее.
С 1740 годов правящие круги Воронежа начали задумываться, что с ним делать, и некоторое время муссировали идею о переносе строения на берег. В 1745-м у него обвалилась крыша. В 1748-м во время страшного пожара на берегу он лишился деревянного третьего этажа. Хорошо, хоть бочки с порохом к тому моменту из него вывезли!
Через 30 лет после пожара третий этаж наконец разобрали, ещё через 19 цейхгауз наконец-то перекрыли. Некоторое время он служил госпиталем «для инвалидных офицеров и солдат — преимущественно флотских».
А тут ещё и остров, будучи в частной собственности, стал переходить из рук в руки — его отмежёвывали, продавали, оставляли в наследство, дарили.
В 1812 году он был продан с публичных торгов за 12 тысяч рублей ассигнациями частному лицу вместе со всеми строениями на слом. «Частное лицо немало потрудилось над разрушением цейхгауза, но сломать окрепшее от времени массивное каменное здание оказалось не по силам невежественному обладателю драгоценного памятника времён Петра, — писал Вейнберг. — Не будучи в силах сломать здание, воронежцы ограничились тем, что разорили его».
Таким, недогоревшим и недоломанным, он остался на картине 1820-х годов московского издателя и художника Павла Свиньина.
Первым, кто обратил внимание на бедственное положение памятника, был губернатор Борис Адеркас. Он потребовал документы на строение, но их не оказалось. План здания сняли заново.
А в 1835 году при энергичном губернаторе Дмитрии Бегичеве (о том, как он стал персонажем великой комедии А.С. Грибоедова, читайте здесь) город за 3 508 рублей 82 копейки купил у отставного полковника Якимова остров, а за 10 тысяч у купчихи Титовой — цейхгауз. Лелеялись планы устроить в нём музей Петра, даже смету составили: 37 456 рублей 50 копеек.
25 июня на острове, к которому уже был построен мост, устроили иллюминацию и накрыли столы для бедноты. В общем, лёд тронулся. Увы, ненадолго. Через некоторое время, несмотря на поставленный караул, «в охраняемых вещах последовала убыль». Мост тут же разобрали, с гласного спросили истоки этих «бесконечных, хронических убылей», и тот покорнейше попросил избавить его от ответственности.
Между тем и работы в здании «также не поражали ни быстротой, ни экономией в расходовании пожертвований». Смету пришлось увеличить, за три года цейхгауз, не торопясь, перекрыли, сделали в нём полы, лестницу и вставили рамы.
В таком виде его показали цесаревичу Александру Николаевичу, будущему императору Александру II, когда он в 1837 году приезжал в Воронеж в рамках ознакомительного турне по России.
И снова шерстомойня
А затем события замелькали с калейдоскопической быстротой. Сначала строители запросили 16 тысяч сверху. Потом бурей со здания сорвало новую железную крышу. Далее архитектор представил смету починки, она оказалась велика, и уездный предводитель подытожил: «Дальнейшее возобновление цейхгауза считаю бесполезным, ибо остров, на котором он существует, во время весны всегда затопляется полою водою, заливающие нижние части здания, и хотя предполагается возвысить берега, но едва ли таковое возвышение будет прочно.».
В 1841 году мост и стройматериалы были проданы, а в 1842-м Воронеж получил запрос от министра внутренних дел: «Какое употребление можно было бы сделать из цейхгауза?» Предложения сделать склад и архив были отвергнуты. Господин министр повелел «сооружение памятника отложить впредь, доколе откроется к тому возможность», а покуда передать его в городское ведомство. И тут опять обнаружилось, что документов на приобретение цейхгауза «не имеется, и где они находятся, неизвестно»!
Городская дума, получив каменный подарок, задумалась. Сломать нельзя, возрождать дорого, и вот тогда... «Выискался кто-то, указав на успешное применение бывшего дворца Петра Великого под шерстомойню, — писал Вейнберг. — Чем цейхгауз лучше дворца? Сказано — сделано». С 1860 года в верхнем этаже таки устроили склад, а внизу «производилась мочка, разборка и хранение шерсти».
Анонимный автор сомнительной брошюры «Несколько преданий из окрестностей Воронежа» сообщал доверчивым горожанам, что в каменных стенах по ночам играют домовые, потому как со времён Петра «в чихгаусе не служили молебна»...
Белая полоса
Но светлые времена всё же настали. В 1876 году петровское детище арендовал яхт-клуб. Здание починили, устроили залы для танцев, бильярд, столовую. Остров озеленили, зазвучала музыка, закачались лодочки... Шик, блеск и красота закончились в Гражданскую войну.
В 1930-е годы в здании размещался рыбхоз. На исходе его арендного срока снова начались разговоры о сохранении исторического памятника — и пришла Великая Отечественная. Цейхгауз был разбомблен, восстанавливать стало нечего. Руины в послевоенное время разобрали местные жители.
...На старинных картах нанесён яхт-клуб. Вернёмся от скейт-парка к Адмиралтейской площади и пойдём в сторону Чернавского моста. Остановимся метров за 30 от остеклённой площадки-эстакады и повернёмся лицом к воде — вот здесь был третий остров и цейхгауз. Напротив, на левом берегу, увидите три треугольных дома ЖК «Алые паруса».
А что же остров?
«В 1972 году при заполнении водохранилища Адмиралтейский остров скрылся под водой, нынешний Петровский намыт на месте прежнего» — такие фразы можно было слышать или читать до недавнего времени. Доля правды в них есть, но только доля!
Первым о том, что островок древний, заговорил краевед Павел Попов. В 2022 году он пересматривал фотографии, которые, будучи пятиклассником, сделал во время школьной экскурсии по водохранилищу на теплоходе. Павел снимал правобережные холмы и даже слышал, как экскурсовод что-то эдакое рассказывала про остров...
Вот его фотографии 1974 года. Как видим, под водой в 1972-м оказался ПОЧТИ весь Петровский остров. И всё же не весь! Маленький кусочек 300-летней истории остался.
Нет, его не намыли за эти годы! Намывать стали только в 1980-м, о чём в августе того года читателей известила «Коммуна». Вот отрывок заметки «Остров рождается вновь»: «Сегодня полным ходом идут работы по углублению мелководий и расширению древнего острова». ДРЕВНЕГО!
А вот фотографии, сделанные Павлом, в 1979 и 1981 годах. На верхнем снимке остров до намыва, на нижнем — после него. Посмотрите, площадь увеличилась совсем чуть-чуть. Кстати, специально остров никто не озеленял. Деревья и кустарник поднялись на нём из семян, занесённых ветром.
— Не могу в точности сказать, что произошло во время превращения реки в море. Центральная часть суши была выше или её немного подсыпали перед затоплением только потому, что она соседствует с Успенским храмом. Скорее всего, сразу рассчитывали на создание мемориальной зоны, — рассказывает Павел Попов.
В 1980-е опять пошли разговоры, куда ж без них! На вопрос «Что подарят воронежцам к 400-летию города в 1986 году?» руководство Воронежа через «Коммуну» ответило: «Благоустройство». И пояснило, чего именно: склона правого берега у Чернавского моста, пляжей, площадей, примыкающих к мостам, и — вишенкой на торте — «намыв Петровского острова».
...Адмиралтейская площадь — знаковая точка на карте не только нашего города, но и всей России. Триединая колыбель русского флота — река Воронеж, Успенский храм и остров. Все они настоящие и древние!
КСТАТИ
Прообразом воронежского цейхгауза был Катенбург — цейхгауз в Амстердаме. Голландцы сохранили своё историческое наследие, в здании действует Национальный морской музей.
В своём труде «Очерк замечательнейших древностей Воронежской губернии» краевед Вейнберг писал, что о кожаных деньгах из воронежского цейхгауза упоминал ещё историк Николай Карамзин. Действительно, в «Истории государства Российского» есть строки: «В воронежском цейхгаузе хранились — думаю, хранятся и ныне — мелкие кожаные монеты. На одной стороне оных изображен Св. Георгий, а на другой слова: «Царь и Великий князь Иван».
Вейнберг писал, что старожилы рассказывали ему о том, что в цейхгаузе хранилось много исторических ценностей — кубки, ложки, лапти, инструменты, чертежи, планы, модели, сделанные Петром I. Видно, все они исчезли во время «бесконечных, хронических убылей»...
Порядок-
-
-
Стиль-
-
-