«Даже если в храм никто не придёт, я буду совершать службу»

Я запрокидываю голову и закрываю глаза, чтобы не потерять опору. Головокружение.

Бездна проглатывает, затягивая до капли в крохотную точку там, наверху, под сводом холодного камня. Над ним — с другой стороны, на улице — из золочёной луковки в небо уходит крест.

Это шедевр архитектурной музыки: купол храма не покоится на каменном цилиндре — «барабане», а вырастает сразу из плоской «крыши» — четверика.

— Не могу сказать, какая тут высота. Но ощущения действительно невероятные. Захватывает дух…

Наши с отцом Рустиком голоса гулко отлетают вверх, в каменный омут. Луковка с крестом и белый терем рядом — основание будущей колокольни — появились тут несколько лет назад. Когда в 2017-м глава Воронежской митрополии Сергий направил молодого иерея Рустика Кононова настоятелем в эту в семилукскую деревню Вознесенка — в местном храме не было ничего. Только коробка из древнего красного кирпича — с земляным полом и дырой в нём, разрытой чёрными копателями, и с забитыми картонками глазницами окон.

— Этого всего — икон на стенах, плит на полу, ковриков на нём — ничего этого не было, — говорит настоятель. — Мародёры даже фрески с изображениями евангелистов, выложенные из разноцветных камешков, — а они, смотрите, на приличной высоте располагались, у основания купола, в тех пустых кругах — даже эти фрески смогли разобрать и растащили. Местные старожилы рассказывают, на них были изображения евангелистов — очень красивые.

Теперь тут не просто пол, а умный пол — тёплый. И пластиковые окна. Дивный иконостас, а в алтаре — своя, «именная», икона Вознесения Господня, написанная именно для этого храма монахом Троице-Сергиевой лавры. Теперь тут даже своя крохотная святыня — кусочек камня, обагрённого кровью страстотерпца Василиска Команского, семь веков назад пострадавшего за христианство.

— О чём ему можно молиться? — спрашиваю настоятеля, разглядывая красные пятнышки под стеклом.

Отец Рустик горячится: «Это неправильное представление, что каждому святому молятся о чём-то определённом! Так можно скатиться в язычество. Любому святому можно посылать молитву о чём угодно. Но в первую очередь о том, чтобы дал силы на борьбу с грехом. То есть не о физическом здоровье — как привыкли, — а о духовном».

Я перевожу взгляд с камня из-под пяты святого на человека рядом. Сейчас вы со мной согласитесь: чудеса в жизни совершаются обычными людьми.

«Тут был госпиталь фашистов»

Первое упоминание о семилукском селе Вознесенка в привычном для нас понимании — середина XVIII века, называлось оно тогда Шумейками. Местный фольклор хранит присказку, что первая церковь — деревянная — в здешних краях появилась ещё лет 400 назад, только погибла она в пожаре. И лишь в начале XIX века некая здешняя помещица Маслова изволила сделать богоугодное дело — построить завидной красоты каменный храм в память о Вознесении Господнем. Годом его рождения считается 1823-й. Тогда же деревню переименовали в его честь. Ещё спустя 40 лет в храме переделали трапезную и колокольню. Но в самых страшных барских снах не могла привидеться его мученическая судьба. Через несколько десятков лет, в 1917-м, православная жемчужина станет жертвой молоха истории. И лишь спустя век забвения и страданий начнётся её рукотворное воскресение.

— В советское время храм разорили и использовали как склад и зернохранилище, — объясняет настоятель отец Рустик. — Иконы местные жители разобрали по домам, а в конце прошлого века — когда тут всё ещё было в запустении — их передали в церковь в соседнее село Девица. В годы Великой Отечественной село находилось под фашистской оккупацией, и гитлеровцы развернули в храме свой госпиталь. Умерших солдат немцы хоронили здесь же, прямо у стен. Сейчас этих могил тут уже нет — после войны тела вывезли в Германию…

Теперь здесь местное сельское кладбище. По Вознесенке ходит легенда, якобы есть там даже могила дочери первого настоятеля. Что до самого настоятеля, то говорят, будто покоился он в нескольких метрах напротив алтаря, в годы безбожия захоронение осквернили, с тела священника стырили богатые облачения, а само тело бросили на улице, но оно таинственно исчезло.

— А ещё рассказывают, что в начале прошлого века — незадолго до революции — в колокольню ударила молния, колокол упал и раскололся. Да, такое пророчество страшных потрясений... — настоятель затихает, сам удивляясь и осмысливая совпадение. — Рассказывают, что тот колокол закопали неподалёку. Однако где он на самом деле — неизвестно.

* * *

Фрески, выложенные из цветных камешков, мародёры уничтожили. А живописные — вытканные древними красками на стенах — живы. Они померкли, остались лишь размытые силуэты, только отец Рустик читает их как по книге:

— Видите — овал? Это колодец. А фреска называется «Беседа Иисуса Христа с самарянкой у колодца». Спасителя легко узнать по очертаниям красного хитона. А вот — «Воскрешение Лазаря», ветхозаветный сюжет «Авраам приносит в жертву своего сына Исаака». Здесь — «Молитва мытаря и фарисея»: фигурка толстенького человека, что просматривается слева, — это как раз фарисей. Можно различить очертания семи фресок, но думаю, их гораздо больше. Лучше всего сохранилась та, что в алтаре, — «Рождество Христово». Заходить туда может только священник: я вам приоткрою дверь…

Я хочу спросить, не КАК они это делали 200 лет назад — в лапотной русской деревне, — а во имя чего… У отца Рустика звонит мобильный — срочные вопросы по ремонту храма, — он спешит на улицу.

«Местная жительница дала обет Богу»

Восстановление старинных фресок — для скромного прихода задача по деньгам нерешаемая. Поэтому те, что сохранились в Вознесенском храме лучше всего, во время ремонта спрячут под стеклом в рамках — как историческую память. Остальные скрепя сердце придётся заштукатурить.

Кирпич, которому 200 лет, шершавый и тёплый, но внутри даёт упоительную прохладу. Колупаю пальцем белёсый раствор — не поддаётся: в старину у зодчих был свой лайфхак — в известь подмешивать… сырые яйца. Гарантия железобетонная — на века.

— Видите — железные прутья торчат на улице у входа? — отец Рустик показывает на изогнутые железяки с метр длиной точно. — Они держали колонны у входа, но в советское время их разрушили и сам вход переделали — чтобы могли подъезжать грузовики с зерном. Колонны нам теперь тоже предстоит восстановить... Да, и железкам 200 лет! И решёткам на окнах… Хотя нет — вот на этом окне, которое справа, уже современная решётка — по нашей просьбе мастер восстановил её практически в точности как ту, старинную. А на окне слева — первозданная. Не отличить. И кирпичная кладка справа — современная, но тоже на первый взгляд не понять. Её пришлось заменить, когда мы ремонтировали вход.

Да, правда: кирпич справа, если присмотреться, гладенький, но постучишь — точно пустая картонка. Прогресс и новые, прости Господи, технологии.

Вскоре после развала Союза, когда вчерашние атеисты ударились в богоспасение, храм Вознесения Господня в Вознесенке признали объектом культурного наследия регионального значения — памятником истории и архитектуры — и взяли под государственную охрану. На этот счёт есть постановление правительства Воронежской области № 510 от 18 апреля 1994 года за подписью прежнего замглавы администрации Геннадия Макина. В списке ещё шесть древних церквей в Семилукском районе и Землянский знаменский женский монастырь. Неведомо, как именно охраняло святыни государство, но напомню: когда в Вознесенский храм в 2017 году приехал отец Рустик, застал он тут культурный апокалипсис.

— И это при том, что восстанавливать его начали ещё до меня, в 2011-м, — говорит настоятель. — В Воронеже живёт удивительного сердца женщина — Тамара Ивановна Чаус. Сейчас она уже преклонных лет. В Вознесенке родилась и выросла. Делилась со мной, как маленькой девочкой вместе с бабушкой ходила мимо этого красивого храма и мечтала, что он когда-нибудь снова откроется для прихожан. У Тамары Ивановны непростая судьба. Она перенесла сложный недуг и дала обет: если исцелится — займётся возрождением храма в родной деревне. Так и случилось. Ну что, если это памятник? Конечно, нужно много документов и согласований. Но любой человек может стать подвижником в этой сфере. Подаётся прошение на имя правящего архиерея — у нас это митрополит Воронежский и Лискинский Сергий, — и он своим указом назначает мирянина председателем приходского совета, что позволяет ему заниматься хозяйственными мероприятиями в храме. Именно Тамара Ивановна занималась восстановлением окон, отоплением, организовала расчистку от мусора… Сейчас она мой главный помощник. Помимо хлопот с ремонтом приезжает на службу — петь на клиросе.

О сложностях и вере

Местная религиозная организация «Православный приход Вознесенского храма села Вознесенка Семилукского района» — юридическое лицо, дата регистрации, по данным из открытых баз проверки контрагентов, — 18 марта 2011-го. Два руководителя: председатель приходского совета Тамара Ивановна Чаус и настоятель — Кононов Руслан Николаевич (мирское имя отца Рустика). Все доходы — исключительно за счёт взносов и пожертвований. Все расходы — целевые, на содержание организации.

— Наш главный меценат — фермер из соседнего села. Он очень много жертвует… Ну и неравнодушные люди. Я рассказываю о храме, о работах, которые мы тут ведём, в соцсетях. Да-да, я знаю, что в интернете во многих источниках до сих пор устаревшая информация, будто храм недействующий. Я лично переписывался с «Яндекс. Картами», например, чтобы исправили. Даже до моего назначения сюда — с тех пор как Тамара Ивановна начала всем заниматься — время от времени приезжали разные священники и служили. А сейчас — на постоянной основе, каждое воскресенье: я езжу из Воронежа и совершаю службу! Зимой и в распутицу, правда, бывает такое бездорожье — что не пробраться, ведь это самая окраина села. Но храм живёт!

Отец Рустик говорит горячо. Много ли, спрашиваю, кроме фермера «неравнодушных»? Настоятель опускает глаза. И тут же вскидывает их, точно оправдывая: «Кто сколько может, с Божьей помощью!» Помогают другие приходы. Часть иконостаса — наследие воронежского Тихвино-Онуфриевского храма: он передал святыни в Вознесенку после реконструкции. Другая часть — печатные иконы, потому что писаные непосильно дороги, но фирма-изготовитель сделала хорошую скидку. Главную храмовую икону «Вознесение Господне», рассказывает настоятель, принесла в дар жительница Воронежа. Монах Троице-Сергиевой лавры, её написавший, — брат этой женщины, и она специально его попросила. Тёплый пол фирма из Воронежа сделала бесплатно. Ну а коврики на пол пожертвовали дачники.

— Сложностей много. Тем более наш храм — памятник культуры, а по закону при реставрации объекта культурного наследия нужно максимально сохранять его первозданный вид, — объясняет отец Рустик. — Поэтому и решётки новые от древних не отличить, и кирпич… Главная трудность в том, что мы не смогли отыскать ни одной архивной фотографии, чтобы хоть примерно представлять исконный облик храма. Весь семилукский архив в годы Великой Отечественной уничтожили специально — дабы не достался фашистам. Единственные обрывочные сведения, которые удалось раздобыть, — это то, что располагалось тут аж пять алтарей. Настолько большое было село, что одновременно приходилось служить несколько литургий.

По подсчётам отца Рустика, сейчас в Вознесенке «постоянно живёт человек 20». Но в Лосевском сельсовете, к которому относится деревня, мне сообщили: на 2022 год — 237 прописанных, и постоянных жителей всё же поболе 20 — есть даже медпункт.

— Сколько же к вам приходит на службу?

Мы встречаемся взглядом. Он не чувствует в вопросе ловушки и оживляется: «Летом — от 13 до 20 человек! Потому что дачников много — дачники приходят!»

А зимой, спрашиваю, сколько?

Зимой — два. Местные одуванчики старушки.

И вы для двух старушек служите службу?

Он всё не понимает и с тем же пылом — «Да!» Ведь вот же: есть ещё две женщины — уроженки села, помогают ему — поют на клиросе. Правда, одна из них теперь живёт в соседнем Латном, другая — в Воронеже. И ещё женщина приходит — посидеть в церковной лавочке. Хотя торговля...

Отец Рустик вздыхает. При посещении одной из церквей запала ему в душу добрая традиция: благотворительные обеды. Это когда после службы прихожане и батюшка собираются в трапезной как одна семья. Стал привносить в свой храм прошлым летом. Пока отдыхали в деревне те 13 — 20 дачников — собирались, чаёвничали. Наступили холода — местных и калачом в храм не зазовёшь. Почему люди не хотят ходить — настоятель не знает.

— Слушайте, — уже не скрываю наглости, — а если и эти две старушки однажды не придут?

— Я всё равно… буду служить.

— Ради чего?

* * *

Руслану Николаевичу Кононову 36 лет. И он — профессиональный пожарный: пошёл по стопам отца. После школы отучился в Воронежском пожарно-техническом училище МЧС, потом четыре года работал инспектором государственного пожарного надзора. И сейчас, под сводами этого опекаемого им старинного храма, совершенно честно мне говорит: «Я не был воцерковлённым человеком никогда! Никаких чудес со мной не случалось, видений, которые могли бы подтолкнуть к этому пути».

Но он продолжает:

— Помню, как в детстве, когда ещё учился в начальных классах, нас — школьников — повезли на экскурсию по храмам области. И когда я вошёл в Покровский собор, испытал какое-то невероятное потрясение. Тогда, ребёнком, я решил, что стану священником. Но потом эта мысль забылась. Вернулась, когда я, уже работая в МЧС, познакомился с будущей супругой. Она экономист. Но глубоко верующий человек. Я стал вместе с ней ходить в церковь… Нет, никто из близких не возражал против моего решения, хотя сестра, например, бухгалтер, мама — простая домохозяйка. Я окончил Воронежскую духовную семинарию. 23 февраля 2014-го был рукоположён.

Среди православных святых нет Русланов, поэтому бывший пожарный инспектор Руслан Николаевич стал отцом Рустиком — по имени парижского священномученика, убитого язычниками. До своей «командировки» в Вознесенку служил в воронежском храме святой блаженной Ксении Петербургской. Тот — новенький и чистенький, как пряничный: ему лишь десяток лет. И отец Рустик стыдливо признаётся: «В новых храмах не так ясно чувствуется мне присутствие Господа, как в старинных — таких, как этот, в Вознесенке. Не знаю почему. Может, те ещё, что называется, не намолённые. А сюда заходишь — и сразу душа ввысь устремляется».

…Я смотрю в его глаза и возвращаюсь к своей бессовестной провокации: «Ради чего вы будете служить службу, если никто к вам не придёт? Зачем вообще в этой умирающей деревне тратить столько сил и денег… Сколько уже потратили? Миллионов десять? А надо? Ещё 50 как минимум?! Так ради чего?»

Он говорит тихо-тихо:

— Я над таким вопросом не думал. Мне его… надо осмыслить. Но я верю, что люди придут. И что их будет приходить больше. Надо просто молиться.

P.S. В храме Вознесения Господня сейчас самые активные работы — по строительству колокольни. Сами колокола — это уж потом. И много, много чего ещё предстоит сделать. По Федеральному закону № 73-Ф3 от 25.06.2002 «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов РФ» регионы за счёт своих бюджетов могут оказывать финансовую поддержку религиозным организациям для проведения мероприятий по сохранению церквей-памятников. Отец Рустик говорит, что их приход подал документы на получение субсидии, решения пока нет, но желающих много, и ясно, что денег на всех не хватит никогда. Если вы хотите оказать посильную помощь Вознесенскому храму, свяжитесь со священником по телефону +7908-149-88-71.