Исповедь экс-участкового: «Полиция деморализована из-за нехватки профессионалов»

Эдуард Мануков не служит в МВД с апреля. Я знаю, почему он покинул родной Железнодорожный райотдел и систему в целом, он не скрывал, но просил пока не писать. Переубедить не получилось, поэтому выполняю обещание. Возможно, к этой теме мы с ним ещё вернёмся.

Манукову 27 лет. Сейчас он занимается бизнесом, его «всё устраивает», но о профессии, которую называет «любимой», говорит с вдохновением.

О ПОЛИТИКЕ

– Был тут до вас ещё один честный – Роман Хабаров. Теперь сидит.

– Его, думаю, участие в оппозиции погубило. Политика такая вещь... Если туда идёшь, то не в оппозицию.

– Круто мы начали. То есть, вы за жёсткий разгон митингов?

– Что значит «жёсткий»? У нашей полиции не такие широкие полномочия применять какие-то радикальные меры. По сравнению с той же Европой и Америкой. Например, оружие. И не то что против человека – отъявленного злодея, преступника. Зверей! Я за свою службу дважды ликвидировал бойцовских псов, которые кидались на людей: огромная дворняга едва не загрызла девочку, а питбуль – у него хозяин наркоман – укусил девушку. Если бы я их не уложил, не знаю, чем бы всё закончилось. Так что было! Приехали росгвардейцы, глаза квадратные: мол, ты сдурел? Меня таскали по психологам, на полгода лишали табельного оружия. И я на выезды направлялся «пустой». Драка ли, псих ли в квартире, который с топором кидается – а ты безоружный. Благо, у меня личный травмат, зарегистрированный. Брал его. И потом: митинг – это мирное собрание. Но когда ты заведомо устраиваешь провокации – а на наших «громких митингах» есть профессиональные провокаторы, это не секрет – проявляешь агрессию и подстрекаешь других… Полицейские должны раздавать шарики? Я считаю, даже если ты против власти, высказывать это надо цивилизованно и конструктивно. А не руганью и оскорблениями.

– Именно поэтому вы сначала служили в отделе по борьбе с экстремизмом…

– Пришлось. Меня направили туда сразу после Воронежского Института МВД. В мои обязанности входил «не политический» экстремизм. Я мониторил интернет на предмет демонстрации нацисткой символики, запрещённых произведений из списка Минюста – у футбольных фанатов и т.п. Да, порядком находилось: в месяц по 30 – 40 материалов приходилось составлять.

– «За репост» часто народ заворачивали?

– Слушайте, мы с вами нормальные законопослушные люди. Вы скопируете себе на страницу во ВКонтакте фашистскую свастику? Я тоже. Потому что уважаю память о Великой Отечественной войне. Напишете, что такой-то политический деятель… не очень хороший человек? Я даже в семье матом не выражаюсь, потому что так воспитан. Есть не только законодательные, но и какие-то общечеловеческие границы… В общем, через полгода в «отделе экстремизма» я понял, что это не моё. И сам попросился «на землю» – в райотдел участковым. Это то, о чём я мечтал всегда.

Эдуард Мануков всегда хотел работать "на земле"

Фото из личного архива Манукова

О ПЫТКАХ

– О дяде Стёпе в детстве начитались?

– Нет уже сейчас «дядей Стёп», и иллюзий я не строил. Из Института МВД выпустился в 2014-м году, после реформы. И прекрасно понимал, что «та» идеализированная система далеко в прошлом.

– Да. Героями «дореформенной милиции» были Серёга Глухарёв и Стас Карпов.

– Кино и сказки. Я в то пограничное время учился, уже видел систему изнутри, и точно могу сказать: если и были «карповы», то единицы. Во всяком случае, в Воронеже и на моём пути. И образование в Институте давали блестящее, педагоги сверхпрофессионалы.

– Мне кажется, это вы сказки рассказываете. Я лично могу перечислить с ходу штук пять уголовных дел о пытках в полиции, когда вина полицейских установлена судом!

– Пытки, о которых в том числе и Хабаров говорил, были, в основном, в 90-е – начало 2000-х. Для современной полиции это, скорее, исключение…

–… то есть, можно написать: в Железнодорожном ОМВД Воронежа пыточной комнаты нет?

– Я такой не видел. Сейчас проблема не в пытках. Проблема в острейшей нехватке квалифицированных кадров. Когда я только начинал работать, без высшего юридического образования в полицию не брали. Пусть не учебного заведения МВД, пусть с гражданки, но хотя бы юридического профиля. Постепенно это правило нивелировалось, и сейчас в те же участковые – не говорю уже о ППС – принимают в прямом смысле всех подряд. Едва ли не с дипломом слесаря (хотя есть Постановление Верховного Суда РФ ещё от 23 декабря 1992-го с постреформенными изменениями – «Об утверждении Положения о службе в органах внутренних дел…», которое это запрещает, – Авт.). На мой взгляд, страшная ошибка. Настроить мозги на работу именно в полиции может только ведомственный вуз. Там преподают такие дисциплины, которых на юрфаках обычных вузов нет. Знаете, что такое виктимология? Во-о-от. Это дисциплина, связанная с криминологией и психологией, изучает поведение жертвы. Много других тонкостей – в том числе, развитие логики, способностей анализировать. Ну не может человек рабочей профессии этому взять и научиться уже на службе! А отношение к оружию? Это огромная ответственность. Отношение у профессионально подготовлено полицейского и слесаря в полицейской форме к пистолету разное.

Сейчас Мануков занимается бизнесом и его всё устраивает

О ЗАРПЛАТАХ

– Почему ж так? Только и слышим, как прекрасно стало в полиции после реформы: зарплаты растут, ведомственное жильё дают…

– Когда я пришёл в 2014-м, зарплата у меня была 37,5 тысячи рублей чистыми. И за пять лет, скажу честно, не заметил, чтобы она индексировалась. Зато было вот так. Раз получаю – 35 тысяч. Звоню в бухгалтерию: да, говорят, сняли со всех надбавку «за секретность». А через некоторое время зарплату как бы повышают. До 36,5 тысячи. Это честно? Квартиру при мне дали, может, одному – двоим, хотя нуждающихся много. Зато условия работы очень сложные – и физически, и морально. Профессионалы идти не хотят. А народ с улицы клюёт на ментовскую романтику, но быстро сдувается. Зачем мне всё это, ради чего? Сейчас многие, кто работает в полиции, не видят смысла в этой работе. Честно признаюсь: даже если бы не история с моим уходом, я бы всё равно уволился. Не в апреле, а в сентябре, отработав пятилетний контракт. Хотя профессию люблю.

– Это очевидно: на службе в МВД не плюшки пекут. А люди, между прочим, жалуются: до участковых не дозвониться, на месте их не застать, жалобы заворачивают. Какой у вас был рабочий график?

– Один выходной в неделю, а порой без выходных. В 8.30 совещание у руководителя райотдела, то есть, прибыть нужно около 8, чтобы получить оружие. На совещании обсуждают происшествия за минувшие сутки, ставят задачи. Потом совещание только у нас, участковых – минут на 20. Затем – выезды, приём обращений, заполнение отчётов, ещё какие-нибудь совещания. В 20.30 сдаёшь оружие и домой. Но фактически ты всё равно продолжаешь нести службу, телефон отключать нельзя. То есть, мне совесть не позволяла его отключать. Могут и в три часа ночи позвонить. Зачем начальство? Какая-нибудь женщина: мол, муж опять пьяный, руки распускает, поговорите с ним… Говоришь, делаешь внушение. Потом её успокаиваешь. Потом обдумываешь всё это: каждую историю ведь через себя пропускаешь, переживаешь… А утром, не спавши, идёшь на службу.

… С Мануковым мы разговаривали часа три. Отвечать он отказался только на один вопрос - за какой случай на службе ему стыдно. О скелетах в шкафу, о том, почему не всегда удавалось оперативно реагировать на вызовы и строго наказывать домашних тиранов, о взятках и моральном облике полицейского – наше подробное с ним интервью читайте в цифровой версии газеты «МОЁ! Плюс».