«Вытащили стержень». Экс-губернатор Воронежской области Иван Шабанов о причинах крушения СССР

Экс-губернатор Воронежской области Иван Шабанов поделился воспоминаниями о Владимире Жириновском 

В ТЕМУ

«МОЁ!» публикует самые интересные выдержки из беседы с бывшим губернатором Воронежской области (с 1996 по 2000 год) Иваном Шабановым. 85-летний Иван Михайлович входит в число государственных деятелей, которые начали свою работу до старта перестройки, а завершили уже при нынешнем президенте. Однако с учётом того, что Иван Шабанов сейчас советник губернатора Александра Гусева, термин «завершили», возможно, не самый подходящий.

— Как вы восприняли приход к власти Михаила Горбачёва?

— Не мне вам, журналистам, напоминать, какие надежды были связаны с Горбачёвым. Но они быстро были похоронены… Я выступал перед Политбюро. Говорю: «Михаил Сергеевич, как же так жить? В ЦК КПСС не с кем решать вопросы. Все наши предложения, даже самые скромные, уходят как вода в песок. Но нам-то завтра с народом общаться. Что вообще у вас происходит?» «Правильно, — отвечает он. — Вот и я так считаю. Разве так можно, чтобы дело как в песок уходило? Так что мы их сверху, а вы их снизу». Это нормально, когда такое генеральный секретарь говорит? Разве можно придумать такое иезуитство?

— Что повлияло на распад СССР?

— Маргарет Тэтчер (премьер-министр Великобритании в 1979 — 1990 годах) в 1991 году выступала в США и откровенно рассказала о целях антисоветской политики. Темпы роста экономики в СССР, отметила Тэтчер, были в два раза выше, чем в капиталистических странах. Так как Советский Союз был конкурентом для стран Запада на рынке, Запад всячески старался создавать трудности для нашей страны. Тэтчер отметила, что Конституция СССР давала возможность немедленного выхода из состава Союза любой республики, и Запад этим воспользовался. При этом, по её словам, когда у руля была коммунистическая партия Советского Союза, развал был маловероятен.

Вытащили стержень, скрепляющий всё, и всё развалилось. Но конечно, и КПСС не справилась с той ролью, которую взяла на себя. Не спорю с этим.

— События августа 1991 года — что это было?

— Начну немного с другого. В 1990 году, как только начали выдвигать кандидатов на пост президента РСФСР, я был у Крючкова (председателя КГБ СССР, в будущем одного из создателей государственного комитета по чрезвычайному положению Владимира Крючкова). Накануне позвонил, договорился о встрече по одному вопросу. Зашёл к нему рано утром. Он вышел из-за стола на середину кабинета и попросил меня высказать своё мнение про Ельцина и Рыжкова. Я ему говорю: «Владимир Александрович, не вы лично, но Москва запустила такой каток, который идёт по нашим хребтинам».

Тема ГКЧП очень сложная. Само создание этого комитета — до сих пор прецедент для чего угодно. Но я считаю, что Горбачёв наверняка знал про ГКЧП. Не мог он не знать. Крючков был его ставленником, заведующий общим отделом ЦК Болдин тоже его ставленник. И потом, обратите внимание: ни одного решения против Горбачёва не было принято. Никто же не поставил на нём крест, не сказал, что он не справился. В обращении ГКЧП не было почти ничего осуждающего Горбачёва. Они слукавили и заявили, что он приболел. А потом летали к нему делегацией…

Фото: kasheloff.ru

— Сыграл ли роль в распаде Союза национальный вопрос?

— Думаю, что и он привёл к крушению. Вопрос национальный безбрежный. Я бы сказал, что он постоянно тлеет… На Западной Украине и в Прибалтике во времена СССР убивали председателей колхозов, учителей, врачей. А мы молчали на съездах. Когда я из аспирантуры поехал на практику в Киев, мне нужно было получить инструктаж в местном ЦК КП. И уже тогда в Москве мне дали чёткую установку: «Ни к кому не обращайтесь, только к заведующему орготделом Крючкову». Понимаете, что это означает?

— Мы в СССР с национальным вопросом столько натворили… Вы знаете про принудительную украинизацию юга Воронежской области в двадцатые годы двадцатого века — Кантемировского, Богучарского, Россошанского районов? Что означало в Кантемировском районе школу русскую закрывать, а насильно внедрять украинскую мову? С большевистской страстью это делали, насильно. Люди сопротивлялись, конечно. Зиновьев в это время выступает: «Как правильно говорил товарищ Ленин, русский шовинизм, как чертополох, растёт на каждом углу». Что это вообще означает? Какой «русский шовинизм»?

Во всех партийных решениях было определено — помогать окраинам. А что значит «помогать»? Это отрывать от себя. В советский бюджет две республики больше всего вносили и меньше всего брали. Это Россия и Белоруссия. Мне кажется, про национальный вопрос сейчас лучше больше молчать...

— Почему вы в 1999 году выступали за отставку Бориса Ельцина?

— Слишком всё это было ясно. Включаешь телевизор, открываешь газету — президент в очередной раз «работает с документами»… Мы, президенты республик и главы субъектов Федерации, на заседании Совета Федерации летом 1999 года обсуждали социально-экономическое положение в стране. Это было самое мягкое моё выступление в жизни, наверное. Предложил коллегам обратиться к Борису Николаевичу и попросить его, чтобы он осознал, где находится сейчас Россия. Предложил обратиться к семье президента с просьбой проявить заботу о его здоровье. Предложил разработать законопроект, который помешал бы плевать вслед ушедшему президенту. То есть сделать всё по-человечески. Но в зале была гнетущая тишина. Ни один не возразил, ни один не поддержал.

— Как у вас получилось в разные эпохи оставаться первым лицом?

— Если бы это зависело только от желания получить должность, наверняка бы не получилось. Будешь рисоваться — тебя разоблачат через неделю. А поступки, которые ты совершаешь, никуда не денутся.

Я по молодости дерзким был и не особенно оглядывался. Когда работал первым заместителем председателя облисполкома, мне из обкома партии принесли сразу две стопки обращений граждан. Обращений в обком, замечу. На каждой из стопок резолюция «Разобраться и доложить». И подпись инструктора обкома партии.

Позвонил первому секретарю Вадиму Игнатову. «Можно зайти?» — «Заходи». Взял эти бумаги. Пришёл, положил их на его длинный стол для совещаний. «Дожили, — говорю. — Инструктор обкома КПСС даёт указания первому зампредседателя облисполкома. Как работать?» После этого Вадим Николаевич дал поручения — в таких жалобах должен разбираться только сам аппарат обкома.

— Человеческие отношения ведь нигде не прописаны. Но они очень важны на любом участке работы… Я официально на сегодня являюсь советником губернатора. Он посчитал это нужным. Так что иногда хоть и дерзкий, но совет могу дать. Тем более что советы давать легче, чем исполнять (смеётся. — Авт.)

— Насколько сейчас самостоятельны губернаторы?

— То, что мы живём в президентской стране, все знают. Спрашиваю у губернатора: «У вас есть ПВО или ракетная техника, Александр Викторович? Вам подчиняются военные? А раз этого нет, почему вся информация идёт от губернатора?» Я центр понимаю, им легче уйти чуть в сторону. С другой стороны, когда я был губернатором, президент ни за что не отвечал и никакой ответственности не брал на себя. Например, пенсии. Борис Николаевич считал, что за них и за детские пособия отвечают власти на местах. Деньги платить нужно, а налогов нет, потому что промышленность вся ёк. Сейчас Москва берёт на себя куда больше ответственности.

— Достижим ли коммунизм?

— Мы часто дискутируем на эту тему. Говорю в шутку, что спасёт нас от решения этого вопроса только хороший астероид, который врежется в Землю и подведёт сразу все итоги… Я дважды был в Китае. Специалисты абсолютно правы — это социалистическая площадка для капиталистических опытов. Частная собственность, рынок. Где же марксизм? Все заявления о так называемой китайской специфике — это лукавство. Мы часто называли капитализм загнивающим. Но он, к сожалению, пока вовсе не загнил. Так что коммунизм у нас «вновь маячит в отдаленье…».