Светлана Тома в Воронеже рассказала, как снимали одну из самых красивых эротических сцен советского кино

В минувшее воскресенье в Воронежском концертном зале комедию «Заложники любви» представили Александр Панкратов-Черный, Светлана Тома, Наталья Егорова и Андрей Харитонов. Весёлый спектакль о том, как к немолодой вдове и её ухажёру, тоже потерявшему жену, неожиданно являются с того света их «дражайшие половины», мешая устроить личную жизнь, прошёл в Воронежском концертном зале с аншлагом.

А перед спектаклем мы пообщались со Светланой Тома, молдавской актрисой, которую смело можно назвать «заслуженной цыганкой России» — она играла цыганок в целом ряде фильмов, это и «Живой труп», и «Мой ласковый и нежный зверь». Но самая «звёздная» роль Светланы — это свободолюбивая Рада из легендарного фильма Эмиля Лотяну «Табор уходит в небо», которому в прошлом году исполнилось 40 лет. Светлана Андреевна рассказала нам, что её папа Фомичёв Андрей Васильевич родом из Воронежской губернии — Добринский район, село Сомовка (сейчас это Липецкая область).

— Я мечтаю найти это село Сомовка, мы были там давно, ещё папа был жив, там всего восемь домов осталось в этой деревне, — призналась актриса.

— Вы рассказывали, что «Табор…» — одна из самых сложных для вас работ в кино, что режиссёр был очень требователен, и вы даже бросали съёмки.

— Я считаю Эмиля Лотяну моим учителем, он открыл для меня мир кино. Кстати, я совсем не собиралась становиться актрисой! А в 1966 году Эмиль Владимирович искал исполнительницу главной роли в своём фильме «Красные поляны». И однажды он меня увидел на троллейбусной остановке. Познакомился и позвал на роль. Это и определило мою судьбу. Фильм «Табор уходит в небо» мы снимали спустя 10 лет после «Красных полян».

Да, было непросто. Эмиль Лотяну, как человек, открывший меня, хотел, чтобы я была лучше всех, требовал от меня максимума. Он был жесткий на площадке. И как-то все совпало: его требовательность, какая-то моя усталость. И я всё бросила и уехала в Болгарию, там была премьера моего фильма «Братушка». Но меня вернули в «Табор». Счастливая судьба у этого фильма — не так много картин живут 40 лет. Мне кажется, что это за счет энергии, которая есть в этом фильме. Потому что в нём много импровизационных моментов. 

— В «Таборе» есть красивая откровенная сцена. Вам тяжело было на нее решиться?

Кадр из фильма

— Если бы это был другой режиссер, я бы, наверное, очень спорила бы с ним насчёт необходимости этого момента. Но речь идёт о Лотяну, открывшем меня. Это человек, которому я бесконечно доверяла. Во всех его фильмах нет ничего бессмысленного. И возвращаясь к этой сцене раздевания, в ней нет пошлости, нет вульгарности. Она чистая, несмотря на то, что там как сегодня говорят топлесс. Но в этой сцене есть чистота. Она не вызывает какой-то неловкости. Конечно, тогда это было редкостью — крупный план и ничего не скрывается. Тогда все это деликатно происходило. С площадки всех попросили уйти. Остались режиссер, оператор, гример, костюмер, которая держала одежду, потому что было очень холодно. Это было осенью. Нашли гусиный жир, нас обмазывали, потому что вода была плюс восемь градусов, это горная река Тиса, в Карпатах мы снимали.

- У вас в фильме шикарные длинные волосы — это парик?

— Нет, это были мои волосы. Там просто была длина увеличена — вплетены пряди. И красили в черный цвет. А тогда краски были другие, не такие щадящие, как сейчас. Тогда была только «Гамма», ее смыть было невозможно. И каждый день сушка под этими колпаками. Потому что каждый день волосы подвивали. И к концу съемок я буквально осталась без волос! Правда, выручило, что потом у меня были съемки в картине, где я играла девушку, которая бежит из концлагеря, и меня коротко остригли.. Вот так — в этой профессии что-то приобретаешь, а что-то теряешь.