Смерть по инструкции. Почему 15-летнюю девочку не спасла «Система-112»
В ближайшие дни следователи официально предъявят обвинение диспетчеру Единой дежурно-диспетчерской службы Грибановского района Петру Рогожину. По их версии, из-за его халатности в ночь на 11 марта в Борисоглебске замёрзла насмерть 15-летняя девочка Аня
Трагедия Ани не укладывается ни в одни рамки. Чем дальше я разбиралась в ней — дважды ездила в Борисоглебск, искала главных героев и ответы на ключевые вопросы — тем очевиднее становилось: ребёнка, скорее всего, можно было спасти. Виновность или невиновность диспетчера Рогожина будут оценивать следствие и суд. Он сам и его руководство в Грибановском и выше — в Воронеже — повторяют хором: сработал по инструкции. А я предлагаю вам сложить мозаику фактов.
Судьба-трагедия
Аню, напомню, с 8 лет воспитывала родная тётя по отцу, её крёстная Людмила Алексеевна. У девочки трудная, трагически трудная судьба. Сначала осталась без матери, с полутора лет её фактически воспитывала бабушка, потому что папа занимался своей личной жизнью.
Бабушка мучительно умерла на глазах у Ани. Отца лишили прав, и он тоже тяжело заболел: за ним ухаживали сестра Люда и… дочка Анечка. Для девочки, несмотря ни на что, родители оставались «главным авторитетом» — об этом она гордо сообщала друзьям в социальных сетях. «Когда в 2017-м отец умер, Аня так плакала, так плакала» — это тётя-опекун скажет мне, когда мы будем долго разговаривать на деревянной скамеечке у их крохотного домика…
Напомню также, что опекуна и Аню дважды в год проверяла спецкомиссия: педагоги, инспекторы по делам несовершеннолетних, контролёры из соцзащиты. Семья жила на виду — в частном секторе. И ни один — повторю, ни один — человек не сказал о ней худого. Если они лгут — лгу я.
Хроника рокового дня
Последний раз Людмила Алексеевна видела крестницу в 8.15 утра 10 марта, перед тем как пойти на работу.
— Аня должна была дома делать уроки, она никуда не собиралась...
И тем не менее — это уже известно — около четырёх или пяти часов вечера Аня пошла гулять с двумя подругами. В магазине (следователи его нашли, записи с камер у них на руках) девочки купили две полуторалитровые бутыли алкогольного коктейля. Полки супермаркетов заставлены этой маркой — спиртовая бурда пахнет лимонадом, градус как у вина, цена копеечная (полторашка — около ста рублей). Целевая аудитория — подростки.
Затем произошла ссора. Из-за чего, в общем, уже неважно, но одна из версий — жгучая детская ревность. У Ани была первая любовь. Случается в 15 лет, да.
Около семи вечера — так теперь говорят подружки — Анюта от них убежала в слезах, догнать её не смогли. Побежала по одной из центральных улиц Борисоглебска — Свободы — к окраинам. Туда, где лес, тощая речка Ворона и понтонный мост — хлипкий узкий настил метров 30 в длину.
Дальше — провал.
Мальчик Анюты — тот самый, о котором плакала, — в ту ночь был в другом городе на студенческой практике. И он рассказал мне: Аня звонила ему 10 марта около половины девятого вечера, «билась в истерике»:
— Я пытался выяснить, где она находится. Она сказала, что потерялась, что вокруг деревья и какой-то мостик. Иди, говорю, обратно по своим следам. Она в ответ: тут много следов. А потом связь прервалась: у Ани разрядился телефон…
Снова провал. А за три минуты до полуночи начинается что-то похожее на агонию. Умирающая Аня с умирающего телефона пытается позвать на помощь через… Ну конечно — на уроках ОБЖ учат: звоните 112.
Нота бене: я уже говорила, сотовый оператор переводил вызовы не в Борисоглебск, а в соседний райцентр — посёлок Грибановский, где в ту ночь дежурил диспетчер Рогожин.
Итак, хроника звонков девочки в ЕДДС:
— 10 марта, 23.57 — длился 3 минуты 18 секунд. В это время уместился диалог с Рогожиным и попытки фельдшера борисоглебской скорой помощи Марины Плужниковой добиться от девочки хоть каких-то объяснений: «Где именно на понтонном мосту, Аня?» Рогожин перевёл девочку на 03, включив режим конференц-связи. Аня уже задыхается;
— 11 марта, 0.19 — два звонка подряд, 12 секунд и 36 секунд. Помехи, девочку не слышно;
— 0.20 — звонок в 20 секунд. Помехи, не слышно;
— 0.26 — голос Ани. Ужас, боль, эхо: «Пожа-а-алуйст-а-а…»
Помочь девочке пытались только врачи
Кусочек переговоров «Рогожин — Аня — фельдшер скорой» есть на нашем сайте в одной из прежних заметок. Но. Мне удалось услышать то, что было ДО — когда девочка только-только дозвонилась на ЕДДС, и с ней общался только Пётр Рогожин. Публиковать это аудио сейчас нельзя — его ещё будут оценивать эксперты. Только слушать его без боли в глазах невозможно. Аня (частое «агы, агы, агы» — ловит дыхание, сдавленный хрип) пытается объяснить диспетчеру, где именно она находится: «Понтонный мост… город Борисоглебск…» Связь хорошая, девочку слышно, она в полном адеквате, может и хочет говорить. Диспетчер дважды её обрывает: «Мне объяснять не надо — я к вам не поеду»… И переводит звонок на скорую, когда Анин телефон снова начинает отключаться.
Более того. Обрывистых звонков на ЕДДС от девочки (она назвала свой возраст), если вы ещё не подсчитали, было пять. И, по предварительным данным правоохранителей, ни разу — ни единого раза — диспетчер Пётр Рогожин не перезвонил ей сам. Связаться с Аней пыталась только фельдшер по приёму вызовов борисоглебской скорой помощи Марина Плужникова, пока бригада медиков нарезала круги по городу в поисках ребёнка.
Почему не перезвонил? По его словам, «не посчитал нужным».
В «Системе-112» возражают: их Рогожин набирал Ане - целых восемь раз.
Сводить дебет с кредитом будет Следственный комитет.
«Что? Где? Когда?»
Я нашла эту инструкцию, на которую теперь ссылается руководство и Грибановской ЕДДС (начальник Александр Левковский), и областной «Системы-112» (заместитель директора Владимир Коваленко). Называется так: «Регламент информационного взаимодействия при обеспечении вызова экстренных оперативных служб по единому номеру 112», утверждён в 2017-м зампредседателя правительства Воронежской области Артёмом Верховцевым.
Да, если кто-то ещё путает ЕДДС и МЧС — объясняю: Единые дежурно-диспетчерские службы в «Системе-112» входят в структуру муниципалитетов. Их задача — принимать сообщения обо всех ЧП и уже потом подключать врачей, пожарных, газовиков, полицию, ФСБ — смотря какая ситуация. Так вот. В этом регламенте прописано в том числе, когда и какую службу нужно поднимать диспетчеру ЕДДС. Если человек говорит: «Пожар» — МЧС. Говорит: «Мне плохо» (как и сказала Аня) — скорую…
Логично? Логично.
Рогожин, Левковский, Коваленко — они стоят на одном: девочка не произнесла сакраментальное «заблудилась». Отправлять к ней полицию и спасателей, по их словам, было не по регламенту.
Только вот ещё — из того же регламента: шесть базовых вопросов, которые должен задать диспетчер попавшему в беду.
Раз — что произошло?
Два — где произошло?
Три — когда?
Четыре — пострадавшие, их количество и состояние?
Пять — есть ли угроза жизни и здоровью?
Шесть — кто сообщил, как связаться?
И наконец, одно из пожеланий к персоналу «Системы-112» из той же инструкции — навыки психологической работы…
Я не эксперт, не следователь, не судья. Я просто слышала, как ребёнка, умоляющего о помощи, нетерпеливо обрывают на полуслове. Возможно, это сделали исключительно в порыве «быстрее прислать помощь». Дай-то Бог.
— Понимаешь, все наши экстренные оперативные службы — пожарные, скорая, полиция и прочие — работают по заявительному принципу, — объяснял мне начальник пресс-службы ГУ МЧС по Воронежской области Сергей Хренов. — Когда нет конкретного сообщения: «горим», «убивают» — как понять, что именно нужно человеку? Поэтому запомните сами и расскажите детям: если доведётся звонить по тому же номеру 112, постарайтесь максимально чётко и точно сообщить, что случилось и где вы находитесь.
И тут же у себя в «Фейсбуке» Сергей Хренов опубликовал прекрасную зарисовку:
«Несколько лет назад в Питере диспетчерам пожарной охраны позвонил 4-летний ребёнок. Сумел сказать главное: что он один и заперт в горящей квартире. Адреса, естественно, мелкий не знал. Девчонки-диспетчеры умудрились вытянуть из него примерное расположение дома путём нехитрых вопросов — «Что ты видишь из окна?» — и отправили на место караул, который, объехав жилой квартал, таки нашёл этот дом... Пацана спасли, потому что он был на связи...»
…Вопроса «Что ты видишь из окна?» в регламенте, к слову, нет.
P.S. Для тех, кто считает, что диспетчера делают крайним. Помимо него, следователи намерены проверить всех — тётю, опеку, медиков. Магазин, где детям продали спиртное, уже нашли, записи с камер изучают.
Почему тётя — опекун Ани — обратилась в полицию только через день после её пропажи, почему не вызвал спасателей парень девочки, как искали и где нашли Аню — подробности чудовищной истории читайте в ближайшем номере «МОЁ!» от 26 марта и в цифровой версии газеты plus.moe-online.