Самуил Маршак родился 3 ноября 1887 года в Воронеже, в слободе Чижовка. Его отец Яков Миронович работал в то время мастером на мыловаренном заводе братьев Михайловых, мать Евгения Борисовна была домохозяйкой. У супругов было шесть детей: Моисей, Самуил, Юдифь, Сусанна, Лия, Илья.
Журналы издавал с детства
Из Чижовки в центр города семья выбиралась редко, но две поездки Самуил хорошо запомнил. Один раз смотрели на канатоходца, в другой детей повезли в городской сад, нынешний Первомайский. Там играл духовой оркестр. Мальчика так восхитила музыка, что, когда она умолкла, он вбежал в беседку к исполнителям и крикнул: «Музыка, играй!» Было ему тогда года три. Впоследствии Маршак напишет строки: «Я помню день, когда впервые / На третьем от роду году / Услышал трубы полковые / В осеннем городском саду».
Первое стихотворение отец прочитал в тетрадке сына, когда тому было 7 лет.
Один сижу я,
Кругом всё тихо.
Печально с неба
Сияет месяц,
Как будто что-то
Сказать он хочет.
Один сижу я,
Кругом всё тихо.
Ещё Самуил издавал семейные журналы «Чёрт знает что», «Лужица», «У камелька». Он был редактором, братья и сёстры — читателями, а отцу приходилось работать цензором. Когда старший брат Моня окончил гимназию, в «Лужице» появилось объявление: «Окончивший гимназию с золотой медалью ищет место дворника». Брат принял это как оскорбление, и цензура в тот же день журнал закрыла.
Отец искал работу, дети с матерью жили то в Витебске, то в Острогожске, то в Лесном под Петербургом. Сестра Юдифь вспоминает, как на петербургской даче ребята устроили спектакль, а Сёма после него читал свои стихи. Каждое встречали громом аплодисментов. К отцу подошёл один из зрителей и попросил разрешения показать юного поэта меценату Давиду Гинзбургу, а уже тот повёз Самуила к художественному критику и историку искусств Владимиру Стасову.
На сцену Мариинского театра вышел в 14 лет
Стасов принял живое участие в судьбе талантливого мальчика. По его просьбе Самуил написал текст к кантате Глазунова и Лядова «На смерть Антокольского» (известного скульптора). Когда её исполнил хор Мариинского театра и публика потребовала авторов, на сцену вышли маститые композиторы, держа за руки 14-летнего подростка.
Маршаку было 16, когда опубликовали его первое стихотворение. «Мне в редакции установили по 10 копеек за строчку», — писал он Стасову. На первый гонорар Самуил свозил двух младших сестёр в Народный дом на спектакль. Трёх рублей серебром хватило на места на галёрку, щи со сметаной в антракте, портреты сестрёнок, которые рисовал ногами безрукий художник, и извозчика.
Маршак печатался в газетах и журналах под своим именем и под псевдонимами М. Кучумов, Уэллер, Нанди, Я. Самойлов, Михайлов, доктор Фрикен. В 1911 году «Всеобщая газета» послала его на Ближний Восток. 24-летний Маршак за полгода посетил Турцию, Грецию, Сирию и Палестину, писал стихи и очерки. В путешествии он познакомился с Софьей Мильвидской. Зимой 1912 года они поженились, а осенью уехали в Англию учиться.
Высокообразованный русский
Поселились Самуил и Софья в доме, где снимали комнаты студенты из Швеции, Китая, Японии, Индии. Через несколько дней хозяйка пансиона стала говорить: «О, эти русские!» Первый раз она произнесла эту фразу, когда вбежала на шум в столовую. Маршак дирижировал ножом и вилкой, а студенты вразнобой пели: «Щи да каша — пища наша».
Самуил и Софья сразу стали учить язык и потрясли всех успехами. Через четыре месяца они с женой сдали экзамены и поступили в Лондонский университет: он на филологический факультет, она — на естественный. Студенты называли Маршака «высокообразованный русский», а профессора приглашали его и Софью к своему столу.
Живя в Англии, Самуил изучал английскую литературу и начал переводить детские стихи, песенки, стихи английских и шотландских поэтов.
Трагические судьбы двух детей Маршака
В мае 1914 года у Маршаков родилась дочка Натанаэль. Семья вернулась из Англии на родину. В Острогожске произошла ужасная трагедия: на годовалую Натанаэль опрокинулся кипящий самовар, маленький ребёнок скончался от ожогов...
Маршак с женой переехали в Воронеж, жили на Большой Садовой. Сейчас это нарядный дом по адресу: ул. Карла Маркса, 72. В 2015 году напротив этого дома установили первый в мире памятнику поэту.
В 1917 году супруги перебрались в Петроград, где Софья родила сына Иммануэля. В пять лет он заболел уремией (болезнь почек), доктора не давали прогнозов. Самуил Яковлевич спасал сына как мог. Доктора твердили про Евпаторию, но денег не было. И тогда, чтобы отвезти ребёнка в Крым, Маршак заставил себя за ночь написать «Сказку о глупом мышонке» (0+).
Он был сыну и наставником, и товарищем. Рассказывал сказки, читал стихи, часами командовал на полу полками солдатиков. А когда уезжал, писал необыкновенные письма-очерки. Вот письмо 8-летнему Иммануэлю:
«…Вчера я был в зоологическом саду. Видел слонёнка величиною с комод. Он бродил один по клетке и очень смешно изгибал свой хобот. Видел обезьянку, которая прицеплялась к своей матери, когда хотела взобраться на перекладину. Кто-то принёс зеркальце, и обезьянки по очереди любовались собой. Видел четырёх львят, которых кормит овчарка (матери у них нет). Дети скоро перерастут кормилицу».
В 1925 году у Маршака родился сын Яков. Вот письмо ему, 3-летнему:
«…Я видел гидроплан. Это такой аэроплан, который плавает на воде, а потом поднимается и летает. Когда ты будешь большой, мы с тобой будем летать на аэроплане и гидроплане… Когда приеду, будем с тобой играть, буду рассказывать тебе сказки».
11-летнему Иммануэлю отец рассказывал, как видел баклана, вынырнувшего из моря с рыбой в клюве, как плавал на баркасе с рыбаками, бившими дельфинов. 14-летнему — как строили ДнепроГЭС, описывал краны, экскаваторы, камнедробилки.
Иммануэль вырос и стал учёным-физиком. А ещё ему передался от отца литературный талант. Иммануэль Самуилович переводил романы Джейн Остин.
Сын Самуила Маршака Яков умер в 21 год от туберкулёза.
Был требователен к себе и другим
Маршак постоянно говорил, что слово в прозе и поэзии для детей должно быть точным и ёмким, что оно много несёт тем, кто входит в жизнь, что писатель отвечает за него перед читателем. Особенно это касается книг для малышей. Написать четыре строки для четырёхлетки гораздо сложнее, чем большую поэму для подростка, был уверен он.
Поиском этих слов и строк он занимался днём и ночью. «Во сне порой приходят дельные мысли. Записываю, не зажигая света», — объяснял он коллеге Владимиру Николаеву.
Если в стихотворении упоминался жук с надкрыльями, Маршак брал энциклопедию и проверял, есть ли у этого вида жуков надкрылья. Если звёзды — просил помощников «позвонить какому-нибудь астроному, только непременно крупному, чтобы ошибок не было».
Как-то свои стихи принёс Виталий Бианки. Маршак прочитал их и посоветовал писать прозой. И только о том, что хорошо знает. Бианки был сыном учёного, любил биологию. В результате на его рассказах о животных и птицах выросло не одно поколение ребят.
Поэту Сергею Михалкову Маршак говорил: «Никогда не забывайте, голубчик, что по книгам детских писателей ребёнок учится не только читать, но и говорить, мыслить, чувствовать».
За год до смерти Маршака, летом 1963 года, врачи обнаружили у него помутнение хрусталиков обоих глаз, и вскоре он почти ослеп. В сентябре 1964 года он планировал ехать на шекспировские торжества в Стратфорд. Поэтому лёг в больницу, чтобы сделать операцию на глазах. В клинике у него началось воспаление лёгких, Маршак ещё больше ослабел. Но даже за день до смерти — Самуил Яковлевич умер 4 июля 1964 года от острой сердечной недостаточности — он правил текст своей сказки «Умные вещи» (6+), который читала ему технический редактор в больничной палате...
Кто такой «Мистер Блистер»?
Да, да, не удивляйтесь, всем знакомое стихотворение «Мистер Твистер» (6+) сначала называлось так. Маршак по многу раз переделывал и переписывал стихи, чтобы выкристаллизовался шедевр. Корнею Чуковскому сразу же понравился «Мистер Блистер», но для Маршака это был всего лишь набросок, первый вариант, их потом появился ещё десяток. Ребята, которым он читал это стихотворение, жалели, что из него исчезли строки: «Швейцар предложил им ночлег пролетарский, швейцар уложил их на койке в швейцарской».
Критик Владимир Лакшин как-то раз упрекнул Маршака: мол, читал сыну «Мистера Твистера» и обнаружил, что многое переделано и стало хуже в сравнении с тем, как он помнил по детству. Маршак рассмеялся и рассказал:
— А меня просили переделать. В старом варианте швейцары гостиниц созванивались и уславливались, что у них нет номеров для строптивого Твистера. Так вот «Интурист» потом заявил, что американские богачи отказываются к нам ехать и ссылаются на стихи Маршака: «В Москве и Ленинграде все красные швейцары в сговоре — невозможно попасть в гостиницу». Пришлось учитывать этот протест!
Об английском фольклоре и Роберте Бёрнсе
Помню своё огромное удивление, когда классе в седьмом узнала, что выученный в детсаду стишок про Шалтая-Болтая — это перевод английского народного стихотворения. А потом посыпались другие открытия. «Дом, который построил Джек» (0+), «Потеряли котятки по дороге перчатки» (0+), «Три мудреца в одном тазу» (0+), «Робин-Бобин Барабек» (0+) — это тоже английский фольклор. «Вересковый мёд» (16+) — баллада Роберта Льюиса Стивенсона. «На далёкой Амазонке не бывал я никогда» (песенка бардов Сергея и Татьяны Никитиных) — стихотворение Редьярда Киплинга. А песенку эксцентричной тётушки Чарли из Бразилии, где много диких обезьян, помните? «Любовь и бедность навсегда меня поймали в сети...» Это Роберт Бёрнс.
«Русскими» эти стихи сделал Маршак. Если в интернете ввести запрос «переводы Маршака», то откроется список такой длины, что палец устанет крутить колесо мышки. Переводами он заболел в юности. Слово «переводчик» не любил, под стихами безжалостно его вычёркивал и приписывал: «Из Вильяма Блейка». Ради четырёх переводных строк он исписывал кипу бумаги, но получившиеся в итоге обладали силой, ясностью и абсолютной законченностью.
В Лондоне говорили, что в СССР Бёрнса знают лучше, чем в Англии. Шотландский поэт Хью Мак Диармид на бёрнсовском фестивале в 1955 году заявил, что «ни одному ещё английскому поэту до сих пор не удалось так хорошо и тонко перевести шотландские стихи Бёрнса на английский язык, как Маршаку — на язык далёкой России».
И нельзя не сказать, что Маршак перевёл все 154 сонета Шекспира. Делал до 20 вариантов каждого сонета. 55-й переводил шесть лет. Итог этой титанической работы он сам подвёл словами: «Мне иногда кажется, что свои переводы сонетов я мог бы прочитать Пушкину».
«Двенадцать месяцев» написал во время войны
Поэт, журналист, военный корреспондент Маргарита Алигер рассказывала, что в Москве среди ужасов 1941 — 1943 годов настоящими оазисами для неё были встречи с Маршаком. Отступали голод и нетопленая квартира, когда он начинал читать стихи.
В одну из таких встреч в конце 1942 года Маршак прочёл один из первых вариантов драматической сказки «Двенадцать месяцев» (12+). «Ощущение радости и лёгкости вдохнула в душу эта сказка», — писала Алигер. Благородная, пленительная и умная, написанная посреди голода, холода, смертей и крови, сказка заставляла, как в детстве, поверить, что добро побеждает и чудеса случаются.
Пьеса получила известность, и кинематографический вариант захотел сделать Уолт Дисней. Он обратился к Маршаку за разрешением, но была война, письмо шло около девяти месяцев, и ничего так и не состоялось. Зато в 1956 году был снят замечательный советский мультфильм, любимый многими поколениями зрителей.
Как Маршак стал племянником персидского поэта
Самуил Маршак обладал тонким чувством юмора. В середине 1930-х годов проходило празднование тысячелетнего юбилея персидского поэта Фирдоуси, советские газеты много писали о нём, имя было постоянно на слуху. Литературный критик Цецилия Кин и Маршак ехали в Ленинград из Москвы, у них были билеты на обычный поезд, но Самуил Яковлевич хотел попасть на «Стрелу». Маршак разыскал вокзальное начальство, сказал, что он племянник Фирдоуси, а рядом с ним внучка великого поэта — Машенька Фирдоуси. Начальник не сообразил, что юбилей поэта был тысячелетним, и без лишних разговоров поменял билеты его «родственникам».
Когда Маршак уже не мог сам выступать с докладами, их читал Лев Кассиль. Злые языки стали называть Кассиля «громкоговорителем Маршака». Когда Кассиль рассказал об этом, Самуил Яковлевич предложил:
— А ты скажи им, дуракам, что поступаешь как король, которому для тронной речи в парламенте текст всегда пишет премьер-министр.
Педагогу Августе Викторовой Маршак говорил:
— Августа, я очень хочу сочинить про тебя стихотворение. Только для тебя нет рифмы — получается одна «капуста».
В начале войны из Москвы были высланы все граждане немецкого происхождения, но Маршаку удалось совершить невозможное, и, когда он проводил в эвакуацию жену и сына, при нём осталась его секретарь, старенькая рижская немка Розалия Ивановна. Маршак не был бы Маршаком, если бы перестал шутить. И вот каждый вечер, когда объявляли воздушную тревогу, он стучал к ней в дверь и провозглашал:
— Розалия Ивановна! Ваши прилетели!
Портному, который дорого брал за пошив, Маршак написал:
Ах вы разбойник, ах злодей,
Ну как вы поживаете?
Вы раздеваете людей,
Когда их одеваете.
Министру, который заставил долго ждать в приёмной, Маршак посвятил две строки:
У вас, товарищ Большаков,
Не так уж много Маршаков.
Писательнице Раисе Васильевой, с которой однажды допоздна засиделись над рукописью «Фабричные заводские», Маршак сочинил расписку:
Дана расписка
В том, что Раиска,
Родионова дочь,
Провела со мной ночь.
Но чиста её совесть,
Она правила повесть.
Ушла в семь с половиной
Совершенно невинной.
О знаменитых брате и сестре
Из шести детей Якова Мироновича Маршака писателями стали трое: Самуил, Илья и Лия.
Илья Маршак писал под псевдонимом М. Ильин. Он окончил физико-математический и химический факультеты, был по специальности инженером-химиком. Его знания были поразительны, и он щедро делился ими с читателями, являясь одним из основоположников научно-популярной литературы. Его книги «Который час?» (6+), «Сто тысяч почему» (6+), «Путешествие в атом» (12+) сейчас можно встретить на лотках букинистов.
Ну а младшая Лия написала известную каждому советскому школьнику повесть о киноактрисе, героине Великой Отечественной войны Марионелле Королёвой, погибшей в 20 лет в бою под Сталинградом. Елена Ильина «Четвёртая высота» (12+), вспомнили?
