Эпизод восьмой. В ожидании операции

Продолжаем публикацию дневника читателя «МОЁ!», откровенно поведавшего о том, что чувствует пациент онкологической больницы и какие испытания ему приходится пройти. Врачи назначили ему операцию, и лишь после неё станет известно, какая опухоль образовалась в брюшной полости нашего читателя — злокачественная или нет...

Утро. В голове всё ещё расплывались причудливые картинки сновидения, но я уже чувствовал прохладный ветерок из открытого окна и слышал звуки просыпающегося больничного отделения.  За плечами остался день интенсивной подготовки к операции со своей бесконечной беготней от палаты до уборной после приёма слабительного.  Спал хорошо, видно, сказались изматывающие малоприятные предоперационные процедуры.

Тяжёлые мысли

В полусонном состоянии сел на край кровати. Все ещё спали. Взгляд остановился на большом пакете, стоявшем на тумбочке.  Супруга вчера согласно данному ей дежурной медсестрой списку купила всё необходимое для сегодняшней операции. Невольно подумал о деньгах, ведь в этот пакет вошла почти вся моя месячная зарплата. В голове тут же возникли вопросы: «А сколько ещё денег понадобится? На операцию и лечение  средств наскребли, а что дальше? Нищенское существование на социальную пенсию по инвалидности?  Продавать уже больше нечего.  Смогу ли я работать после того, как меня разрежут и «выпотрошат»?» И тут же мысленно себя оборвал: «Хватит сопли на кулак наматывать. Ещё ни чего не произошло, а уже нюни распустил. Вокруг посмотри, ты, что один такой?».

В этот момент проснулся Николай, простой деревенский мужичок с ноготок. На таких работягах, как он, вся Россия держится. Будучи уже пенсионером и имея нескольких внуков, продолжал трудиться на земле с раннего утра до позднего вечера пока его, как он сам говорил, лихоманка не настигла. Если бы его взрослые дети ему деньгами не помогли, оперироваться было бы не на что. Смотрит из-под одеяла внимательно с сочувствием во взгляде. У самого беда, а он ещё меня поддерживает. Николай заряжает оптимизмом, уверяет, что только из больницы выпишется сразу на огород побежит. И ведь вправду тяпку схватит. Народ у нас несгибаемый. Лишают его всего, держат в чёрном теле, режут по живому, а истребить веру в лучшую жизнь ни как не удаётся.

Вот и Игорь проснулся, ему уже скоро выписываться. Он, как и Николай, из села под Воронежем, но помоложе, мой ровесник. Лежал поначалу в районной больнице, там  правильный диагноз поставить не могли. Благо случай помог - знакомый с такими же симптомами заболевания посоветовал, к онкологу обратиться.  Игорь у нас в палате вроде инструктора. Испытал на себе все тяготы и лишения онкологического больного. Больничный прейскурант знает наизусть. Мы с Николаем ни одну шишку бы набили, блуждая в лабиринте взаимоотношений больных с медицинским персоналом.

Между сном и явью

Дверь в палату распахнулась, вошла моя жена. На лице улыбка. Правда, под глазами тёмные круги, наверное, всю ночь не спала. Крепко обняла, поцеловала. Стремится скрыть волнение, боится, что оно передастся мне. Зря, я всё равно чувствую, как она напряжена. Сказала, что только что в ординаторской разговаривала с хирургом, оперировать меня будут первым. Это хорошо, маяться ожиданием не придётся.

В проём двери протиснулся Алексей, грузный пожилой мужчина из Анны. Очень добродушный человек из палаты напротив. Пришёл поддержать меня. Познакомились мы с ним в приёмном отделении при поступлении в больницу.  Говорит он без умолку. Очень нравится ему беседовать «за жизнь». А так как он глуховат и того, с кем разговаривает, практически не слышит, то диалог неминуемо превращается в монолог. И в скором времени собеседник ищет повод, чтобы расстаться.  Потом Алексей умрёт. Это случится через две недели после того, как его прооперировали — от послеоперационных осложнений. Сейчас я склонен думать, что он подсознательно чувствовал летальный исход и старался как можно больше рассказать о своей прожитой жизни. Наверное, для него это было важно...

За разговорами время пролетело незаметно. И вот уже открывают вторую половинку входной двери и медсестра заталкивает в палату видавшую виды каталку, застеленную белой простыней. Все замолкают. Жена начинает суетиться, помогает мне раздеться, судорожно поправляет простынь на каталке, что-то говорит, но смысл сказанных ею слов до меня не доходит. Сознание отказывается воспринимать реальность. Кажется, что всего происходящего вокруг меня не может быть. Нет ни больницы, ни палаты, ни предстоящей операции, что всё это розыгрыш, сновидение, я проснусь - и всё вмиг исчезнет.

Путешествие в бездну

Изо всех сил стараюсь сохранить лицо, даже пытаюсь шутить, но шутки не производят на окружающих впечатления. Все понимают тяжесть момента.  И вот я на каталке, накрыт простынёй. С трудом освобождаю свою кисть от рук жены, она не выдерживает и роняет слезу, поспешно отворачивает лицо. Головой вперёд меня везут по коридору к лифту. Закатывают внутрь, закрывают со страшным металлическим грохотом дверцы. Время начинает тянуться мучительно долго.

Ясно понимаю - возврата к прошлой жизни уже не будет. Внутри меня неожиданно просыпается маленький мальчик, ему ужасно страшно. Вокруг пустота, точнее, стерильная чистота, в операционной находятся  хирургическая сестра и врач. Где-то я уже его видел. Ах да, это же анестезиолог, он вчера со мной беседовал. Что он говорит, не пойму? Развернуться? Сейчас, сейчас. Торопливо разворачиваюсь и принимаю требуемое им положение. Считать? Пожалуйста. Раз, два, три, четыре...

Наркоз подействовал. Перед глазами всё расплылось, и я провалился в сияющую белым цветом бездну.

Андрей ЗНАКОМСКИЙ

Продолжение следует.