Эта примечательная история о моем прадедушке, воевавшем во время Второй мировой войны, была рассказана моим дедом моему отцу и, соответственно, моим отцом мне. И сейчас я хочу поделиться ей с вами
Родился Щеголев Алексей Иванович в 1906 году. Когда ему исполнилось 35 лет, началась война, и он, как и все, был мобилизован в армию. Служил он тогда в Приморских войсках, 16 октября 1941 года участвовал в обороне Одессы, но по причине угрозы немцами Севастополю вся Приморская армия была переброшена туда по воде. Естественно командование осознавало всю бесполезность и бессмысленность этих действий, так как численность немецких солдат и их вооружение значительно превышало наше. Еще до начала обороны Севастополя городу уже был подписан смертный приговор. И единственная надежда была на отлично укрепленный Севастопольский оборонительный район (СОР), который к началу Великой Отечественной войны являлся одним из самых укреплённых мест в мире.
Оборону Севастополя я описывать не буду, так как об этом можно прочитать в любой военной энциклопедии, назову лишь некоторые факты, которые стараются не афишировать (хотя про них всё равно все знают). Как пишут некоторые источники: "оружия не хватало», это, конечно же, так, но его не только не хватало — одна винтовка была на пятерых солдат, и они были вынуждены дожидаться смерти своего товарища, чтобы забрать винтовку и занять его место. Поставка в город продовольствия и боеприпасов, была чрезвычайно нестабильна и еды, как и вооружения катастрофически не хватало.
29 июня 1942 года с падением инкерманских высот, судьба Севастополя была решена. Остатки Приморской армии — более 30 тысяч человек, не имеющие боеприпасов, продовольствия, пресной воды, госпиталя — пытались укрыться в пещерах, расположенных в крутых склонах, ожидая эвакуации. Тут же находился и Алексей Иванович, сумевший без единого ранения пройти все сражения. Ожидание возможной эвакуации так ни к чему и не привело. А в это время Ставка Верховного Главнокомандования отдала приказ на эвакуацию: «Около 700 человек начальствующего состава были вывезены подводными лодками». Эвакуация же остальной части военнослужащих, в том числе и раненых, не предполагалась.
Не дождавшись эвакуации, остатки армии попытались прорваться в горы, но это не удалось практически никому, и большинство было взято в плен или расстреляно. Алексея Ивановича тоже взяли в плен и отправили куда-то на окраину Германии в концлагерь.
3 года он просидел в лагере. Его жизнь там совершенно ничем не отличалась от повести Солженицына «Один день Ивана Денисовича». Как говорил сам Солженицын: «Достаточно описать только один день заключенного в концлагере, чтобы описать всю его жизнь там» (за точность цитирования не ручаюсь). Мой прадедушка был человек рукодельный и постоянно всем помогал: у кого-то рубашка порвалась, кто-то заболел, просто скучно стало, все шли к Алексею Ивановичу за помощью, и он никому и никогда не отказывал.
И вот, наконец, настал 1945 год. Никто еще тогда в лагере и подумать не мог, насколько сильно этот год изменит их судьбу. В начале года Алесей Иванович начал ощущать постоянную, неутихающую боль в животе. А еще через месяц он сам себе поставил страшный диагноз — «язва желудка». Такую болезнь на поздней стадии тогда не то что в лагере, но и в самых лучших больницах никто не мог вылечить. И ему ничего не оставалось, кроме как ждать. Ждать смерти.
Но вот, как-то проснувшись одним солнечным (во всех смыслах) утром, все с удивлением обнаружили полное отсутствие какой-либо охраны. Кто был посмекалистей, сразу сообразил, что, видимо, где-то рядом неприятель, а если это так, то это могло означать, лишь одно — немцы терпят поражение. Идти из лагеря было некуда, да и ходить уже тогда мало кто мог, большинство людей были так слабы, что многие даже говорили с трудом. Поэтому оставалось только ждать, пока кто-то придет.
Ждать пришлось недолго, первыми пришли американцы, обнаружив в лагере многих своих соотечественников, которых они забрали с собой, остальным же указали дорогу к немецким продовольственным складам и ушли. Кто еще мог ходить, приносили провизию для остальных. Но шансов выбраться из лагеря становилось все меньше и меньше. Многие уже считали себя обреченными на погибель, в чужой, враждебной стране. Но этого просто не могло случиться, и в очередной раз в лагерь наведались все теже американцы. На этот раз они оказались солидарнее и предложили всем желающим поездку в США и оформление там гражданства, для тех же, кто не хочет туда, ехать они пообещали передачу всех советским властям. Но предупредили, что те, кто захочет вернуться в СССР, обречены на такую же участь, как и тут, то есть снова лагерь. Однако многие в силу патриотических соображений отказались ехать в Америку и решили вернуться на Родину. В числе их был и мой прадедушка, уже не сомневающийся в своей неизбежной гибели от язвы желудка.
И вот они переданы в руки советских властей. Каждый проходит проверку врача и снова отправляется в лагерь. Когда подходит очередь Алексея Ивановича, врач, естественно, обнаруживает язву желудка и, понимая его обреченность, решает отпустить его. Наконец-то удача улыбнулась ему, но она не только улыбнулась, она смеялась вместе с ним.
Когда Алексей Иванович вышел на улицу, с твердым намерением приехать домой в Воронеж, чтобы последний раз взглянуть на свою семью и проститься со всеми, его, неожиданно, догнал какой-то молодой человек и, представившись ему врачом, попросил выслушать его. Он, оказалось, был одним из членов врачебной комиссии и сказал, что все слышал о его болезни, и предложил провести экспериментальную операцию. Также, предупредив, что на практике такая операция еще ни разу не проводилась и шансы выжить очень малы. Но так как терять ему было нечего, то он без лишних раздумий согласился. И чудо произошло — операция прошла успешно, не веря своему счастью Алексей Иванович, страстно благодаря молодого доктора, отправился домой.
Через 30 лет, в середине 70-х годов, этот уже немолодой и довольно-таки знаменитый доктор, нашел своего первого пациента, моего прадедушку и продемонстрировал его перед своими студентами как один из первых удачных случаев по удалению язвы желудка на поздней стадии.
