Лет пятьдесят с лишним назад, «когда мы были молодыми и чушь прекрасную несли», в горячем политико-идеологическом диспуте за вечерним дружеским столом я в сердцах сказал: «Доведись что, и все «наши братья» разбегутся кто куда, останется одна Украина». Проживший с отцом, старшим офицером, лет десять на Западной Украине Володя Алексеев бросил в ответ: «Вот как раз хохлы-то первыми на Запад и побегут». Тогда мне показалось, что он сгущает краски, а все споры «хохлов» с «кацапами» — это что-то вроде спора Вологды и Костромы: «Чьи наряднее проспекты?»
И в бреду не снилось то, что наяву видишь сегодня. Горько всё это. Горько и больно. А ведь когда-то мы искренне гордились и восхищались игроками киевского «Динамо», выигравшими в оккупированном Киеве знаменитый «матч смерти» у немецкого люфтваффе. Гордились мы от всего сердца и молодогвардейцами из Краснодона, из той Луганщины, которую сегодня обстреливают ВСУ и «нацики». Вот уж действительно история — «мамаша суровая».
Судьбоносные 20-е
Двадцатые годы последних четырёх столетий (с XVII по XX) были для России как годами тяжких испытаний, так и годами, открывавшими эпохи крупнейших преобразований и переломов.
Справедливости ради надо сказать, что в истории России было не так уж и много благодатных десятилетий, но всё-таки в последние 400 лет каждые двадцатые годы несли с собой особую проверку на прочность народа и государства, открывали новый этап в развитии страны и общества.
* В 1619 году отец царя Михаила Романова, патриарх Филарет, вернувшийся из польского плена, объединил в своих руках духовную и светскую власть и в течение десяти с лишним лет энергично руководил правительством, а фактически и страной.
* Начало 20-х годов XVIII века приходится на царствование Петра Великого. Здесь всё понятно без лишних слов.
* Двадцатые годы XIX века были золотым веком России. По словам А.С. Пушкина, русский царь стал «царём царей». Но 1825 год завершился восстанием декабристов.
* Двадцатые годы XX века еще в памяти поколения, родившегося даже тридцать-сорок лет спустя после смерти В.И. Ленина, после индустриализации, коллективизации.
Именно в эти же годы или где-то рядом и около них под ногами России всё время путалась Польша со своими Лжедмитриями, панами и ксёндзами. Собственно, Марина Мнишек и есть олицетворение Польши: мнит о себе, как о Мадонне, но все видят, что Мадонна-то мнимая.
Наверное, никто не дал такой ёмкой характеристики Польше, как выдающийся русский социолог и теоретик почвенничества середины XIX века Н.Я. Данилевский, который в своей работе «Россия и Европа» писал: «Польша… одна из всех славянских стран приняла без борьбы западные религиозные начала и усвоила их себе, — а потому и была в течение большой части своей истории не только бесполезным, но и вредным членом славянской семьи, изменившим общим славянским началам, стремящимся распространить насилием и соблазном враждебный славянскому миру католический и шляхетско-аристократический принцип в саму глубь России».
Если кто-то и сбил с пути истинного западных галицийских славян, так это шляхетская Польша, сущность которой в своё время прекрасно понял великий Суворов (за что поляки ненавидят его до сих пор).
Но как бы там всё ни было напутано в истории, а двадцатые годы нашего столетия по какой-то удивительной особенности вновь становятся судьбоносными для страны и её будущего. И дай-то, Господи, чтобы наши двадцатые продолжили возрожденческие традиции своих предшественников.
«Чем сердце успокоится?»
Будучи реалистами и материалистами (автор этих строк по крайней мере), раскладывать пасьянс мы не будем. Но вопросы «Что было?», «Что будет?» и «Чем сердце успокоится?» всё-таки зададим. Понятно, что в первую очередь всех волнуют второй и третий вопросы. Но ведь без ответа на первый вопрос не ответишь и на последующие. Здесь есть две проблемы.
Первая: как, каким образом и зачем Украине были отданы территории Новороссии и Донбасса, не имевшие к ней никакого исторического отношения?
Вторая: надо ли было после Великой Отечественной войны объединять Восточную Украину с Западной? Была ли альтернатива? Скажем, Галиция в качестве самостоятельной союзной республики (может быть, включающая в себя Жешувское и Краковское воеводства). В этом случае хотя бы было понятно, зачем мы жертвовали жизнями наших солдат, спасая Краков от уничтожения его гитлеровцами.
Итак, по порядку: зачем и почему Новороссия вместе с побережьем Чёрного моря, с Одессой, Николаевом и Херсоном, с Очаковом и Измаилом оказалась в составе Украины?
Высказывалась точка зрения, что это было сделано во имя удержания власти Советов после революции. Мягко говоря, это не совсем так!
Объединённая Малоросско-Новоросская Украина родилась не в результате борьбы за удержание власти большевиков после победы революции, а в целях завоевания этой власти и её стабилизации.
До 1936 года (до принятия новой Конституции СССР) формирование Советов шло не в ходе всеобщих, прямых и равных выборов, а в ходе многоступенчатого, пропорционально-преимущественного права рабочего класса. На всеобщих украинских выборах формирование устойчивого депутатского большинства рабочего класса осуществлялось именно за счёт голосов пролетариата Новороссии и Донбасса. Новороссия была не жертвой во имя спасения коммунистической власти, а её классовой базой в ходе борьбы за власть.
В те годы преимущественно крестьянская Малороссия (Черниговская, Полтавская, Харьковская, Киевская, Волынская, Екатеринославская и Подольская губернии) хотя активно и боролась против остатков старой дворянско-помещичьей и буржуазно-националистической власти, тем не менее не имела надлежащего пролетарского ядра, на который могли бы опираться малороссийские большевики. Малороссийский пролетариат опирался на поддержку большевистских организаций Донбасса, Таврической и Херсонской губерний. Новороссия, не имевшая глубоких корней крепостного права, стала революционным резервом Малороссии в борьбе за землю и волю.
Но в политике обычно нет благодарности, дружеской признательности, нет исторической справедливости, есть только собственные интересы. И чем дальше, тем больше интересы киевской власти отдалялись от подлинного пролетарского интернационализма. Да и вообще от интересов пролетариата и крестьянства. Пан Кравчук показал это уже в 1992 году. Ельцин — на год раньше.
Большевики не учли религиозного аспекта
Совершенно по-иному видится вторая проблема — проблема объединения Восточной и Западной Украины в 1939 году. Именно здесь лежит корень большинства последующих событий, приведших к нынешнему положению на Украине. Именно тогда не был найден оптимальный вариант решения многовекового вопроса двух Украин и двух украинских наций.
И.В. Сталин считался видным специалистом в национальном вопросе. Известно и его определение нации: «Нация есть исторически сложившаяся устойчивая общность людей, возникшая на базе общности языка, общности территории, общности экономической жизни и общности психического склада, проявляющегося в общности специфических особенностей национальной культуры».
И именно четвёртый признак нации оказался самым сложным.
Что в реальности означает «общность психического склада, проявляющаяся в общности специфической культуры»? Да и какой культуры? Культуры производства? Культуры быта? Художественной культуры? Семейно-бытовой культуры? Культуры взаимоотношений поколений и полов?
Чего-то здесь не хватает. Причем чего-то очень важного! Не хватает общности религии и связанных с ней этических, семейно-бытовых, поведенческих, нравственных норм и принципов. А ведь в зависимости от религиозный убеждений отношение к этим ценностям часто бывает абсолютно разным. Не случайно мы говорим о христианской культуре, о культуре ислама, буддизма, даосизма и т. д.
Очевидно, будучи атеистами, большевики не учли именно религиозного аспекта. Не учёл этого и Сталин, когда в 1939 году принимал решение о характере и формах объединения православной Украины и католической Галиции, объединяя Киевскую Русь с её антиподом — католической Львовщиной.
Осуществив это объединение, Сталин допустил роковую ошибку, ибо уже тогда он заложил неизбежное соперничество Киева и Львова за роль идейно-культурного лидера новой украинской нации и за характер этого объединения. Есть все основания полагать (история подобного не знала), что католическо-православная нация невозможна в принципе. В этом случае не будет единства. Не будет общности религиозной культуры, общности глубинных корней менталитета. Единую территорию законодательно создать можно. Единую нацию, единый народ ни одним решением не создать. Это не получилось на Украине у Советской власти, не получилось после 1991 года и у постсоветской.
Вполне возможно, что руководства ВКП (б) и лично И.В. Сталин искренне полагали, что общая обстановка в стране и в Европе будет стимулировать доброжелательное отношение к Советской власти на Западной Украине и, пусть постепенное, но последовательное утверждение интернационалистического и атеистического мировоззрения.
Однако атеизм, демократизм, антифашизм и интернационализм далеко не всегда идут рядом и вместе. Оголтелый национализм вполне возможен как на фанатичной религиозной основе, так и на светской атеистической.
ДОСЬЕ
Валерий Павлович Соляник родился в Воронеже в 1945 году. Служил в Советской армии в Казахстане, был инструктором политотдела дивизии. Высшее образование получил в Свердловске, 16 лет работал в Тюменской области на партийной работе в идеологических отделах. В 1983 года вернулся в Воронеж. Работал в обкоме КПСС, в областном Совете народных депутатов, затем в аппарате Воронежской областной думы. Политолог, историк, публицист.
