Дед сидит на ступеньках крыльца, курит папиросу в длинном янтарном мундштуке. Мундштук трофейный, необычный, состоит из нескольких частей, соединенных резьбой. К мундштуку прилагалась жестяная коробочка. А внутри на мягкой подложке со специально выдавленными углублениями под каждый предмет хранился целый набор ёршиков, металлических крючочков для прочистки и ещё один мелкий мундштук с застывшей мошкой. Все это богатство дедушки я доставала, рассматривала, пытаясь прочесть незнакомые буквы, выдавленные на коробке.
— Дедушка, ну расскажи про мундштук, расскажи,— толкаю деда в плечо, усаживаюсь рядом на ступеньки.
Сколько мне тогда было — 10 или 11 лет? Что я понимала о войне тогда? Сейчас бы мне расспросить деда о тех ужасных днях…
Мой дедушка, Нарожный Николай Иванович 1911 года рождения ушёл, когда ему было всего 77 лет. Мне тогда уже было 16, а серьезно поговорить я так и не нашла времени…
– В Берлине я его нашёл, рассказывал же тебе сколько раз! В разрушенном доме… Эээх, – дед машет рукой, тяжело встает со ступенек. – Не верь тем, кто красиво брешет про войну. Это страшно, очень страшно!
Я хлопаю глазами, отчего-то неловко видеть, как дед вытирает слёзы. Встал и ушёл к себе в мастерскую. И так всегда. Разговор обрывается, когда речь заходит о войне. И только отцу дед что-то надиктовывал вечерами, но воспоминания всегда давались тяжело.
У нас оставались записки деда, очень неразборчивые, написанные на разрозненных листочках ещё перьевой ручкой. Мой отец расшифровывал эти записи и по ним написал для воронежского «Музея-диорамы» биографию своего отца. Эти записки деда, как и все его награды, родители отдали в этот музей. А всё, что досталось мне в наследство, — это сухие факты, без подробностей.
Мой дедушка Нарожный Николай Иванович закончил свой боевой путь в Берлине в составе 1-го Белорусского фронта под командованием Г.К. Жукова. Воевал в Польше. Защищал Воронеж от фашистов в составе 2-й дивизии ПВО. Был награждён орденом Красной Звезды, орденом Отечественной войны II степени, имеет медали за «Освобождение Варшавы», «За взятие Берлина», «За победу над Германией» – всего 12 наград. В «Музее-диораме» был (а может, есть и сейчас) стенд, посвящённый моему деду.
И ещё я помню, как дедушка каждый год на мой день рождения дарил мне сандалии. Шил их он сам, он был сапожником. Это был целый ритуал: на маленьком стульчике сидела я. И дедушка, присев на одно колено, надевал мне на ноги обновку. А внутри меня трепыхалось абсолютное счастье — от его нежности, любви и заботы. Спасибо, дед!
