В этом году исполняется ровно 80 лет с момента начала Среднедонской операции Красной армии, которая была известна под кодовым названием «Малый Сатурн». Именно эта операция, проведённая 16 — 30 декабря 1942 года в ходе контрнаступления советских войск под Сталинградом, положила начало освобождению Воронежа. Затем были Острогожско-Россошанская и Воронежско-Касторненская наступательные операции, в результате которых силами Воронежского фронта были разгромлены 2-я немецкая, 8-я итальянская и 2-я венгерская армии. 25 января 1943-го был освобождён Воронеж. Каким увидели освобождённый город возвращавшиеся в него жители? Почему после войны Воронеж хотели перенести в другое место? И как воронежцы встретили День Победы в 1945-м? Об этом поговорим в сегодняшнем материале.
Музей стал конюшней
212 дней линия фронта проходила через Воронеж. За это время город превратился в руины. Как следует из аналитической записки горкома, составленной весной 1943 года, «в Воронеже из 20 тысяч жилых домов уничтожено и взорвано 18 227 зданий с жилой площадью 1 237 тысяч квадратных метров; разрушено 64 километра трамвайных путей; городской коммунальный фонд уничтожен на 92 процента…»
Одним из немногих уцелевших сооружений в правобережной части Воронежа оказалось трамвайное депо на ул. 9 Января. Его немцы использовали как гараж для танков. В то же время трамвайные вагоны были практически полностью уничтожены, медные контактные провода были сорваны вместе с чашечками, а трамвайные рельсы гитлеровцы пустили на создание фортификационных сооружений.
Как говорится в официальной справке об ущербе, причинённом немецкими захватчиками Воронежу, фашисты разрушили и сожгли городскую публичную библиотеку и музей изобразительных искусств, а также разграбили и разрушили исторический музей (его помещения первого этажа немцы превратили в конюшни). Кроме того, гитлеровцы «подвергли дикому разрушению и разгрому Дом-музей И.С. Никитина», а «лучшие в городе детские ясли были превращены немцами в офицерский притон».
Крупнейшие здания города фашисты взорвали после отступления?
Никакие официальные цифры не могут передать всю полноту картины разрушенного города. Первыми масштаб разрушений оценили советские бойцы, освобождавшие Воронеж в январе 43-го. Вот как вспоминал своё первое свидание с нашим городом один из его освободителей Мамед Джабраилов, впоследствии ставший почётным гражданином Воронежа:
— Всё было разрушено, памятника Петру I не было — один только постамент, — рассказывал он. — Накануне наступления мы слышали взрывы. Когда вошли в город, поняли, что это было. Немцы перед уходом взрывали здания: Дворец пионеров, здание обкома. На улице Никитинской, возле дома-музея Никитина, кругом валялись рукописи. У нас в роте был школьный учитель, он стал их собирать, складывать на ступеньки и всё причитал: «Ах, варвары, что натворили»…
До недавнего времени было принято считать, что лучшие здания города — обком партии (на месте нынешней Никитинской библиотеки), университет (находился на ул. Феоктистова, в районе нынешнего парка «Орлёнок»), Дворец пионеров (на месте Технологической академии), вокзал — гитлеровцы взорвали перед отступлением. И только в 2011 году на конференции, посвящённой 425-летию Воронежа, историк и краевед Виктор Шамрай рассказал о найденных в архивах документах, которые наталкивают на мысль, что немцы взорвали крупные сооружения не перед своим уходом, а после — благодаря тому, что заложили мины замедленного действия.
Это подтверждает найденное сообщение замнаркома НКВД СССР Ивана Серова в Москву от 27 января 1943 года, в котором говорилось, что 25 января погибли 16 советских бойцов вместе с командиром при взрыве здания обкома, заминированного немцами, и в тот же день «от мин замедленного действия взорвались Дворец пионеров и Воронежский госуниверситет».
Из крестов с немецких могил делали оконные рамы
В книге «За родной город. Очерки и воспоминания о борьбе за Воронеж», вышедшей в 1945 году, один из авторов, секретарь партбюро завода им. Тельмана А.П. Ламаш, вспоминает освобождённый город так: «От вокзала осталась груда камней. Воронки, воронки… Университет взорван. Весь снег кругом красный, он покрыт кирпичной пылью. От проспекта Революции остаётся страшное впечатление. Нет ни одного целого дома. Всё сожжено, всё разрушено. Поперёк проспекта лежат вековые деревья, много кроватей и другой мебели. Подбитые танки, автомашины. Нет памятника Петру I. Петровский сквер весь в окопах, в блиндажах. В Кольцовском сквере тысячи могил с крестами. Здесь «фрицы» устроили кладбище».
Кстати, останки оккупантов из Кольцовского сквера были вывезены на окраину Тернового кладбища (по одним данным — весной, по другим — летом 1943 года). Очевидцы вспоминали, что из деревянных немецких крестов впоследствии делали оконные рамы в близлежащих домах.
«Города не было»
Тяжелее всего картину разрушенного города воспринимали жители, возвращавшиеся в столицу Черноземья из эвакуации. Мало того что на месте родных домов они находили руины, даже коренные воронежцы не могли сориентироваться среди разрушенных зданий, проспектов и улиц. Настолько сильно изменился внешний облик города! Почётный гражданин Коминтерновского района Митрофан Москалёв, который 13-летним подростком вернулся в освобождённый Воронеж вместе с семьёй, тоже долго не мог привыкнуть к новому облику родного города.
— Почти всю эвакуацию мы провели в Верхнехавском районе, — вспоминал он в интервью корреспонденту «МОЁ!». — Когда 25 января 1943-го узнали по радио об освобождении Воронежа, сразу собрались возвращаться обратно. До города шли трое суток пешком. Когда зашли в город, Воронеж мы не узнали. Города не было. Весь разрушенный. Дома нашего нет, школа выгоревшая…
После того как немецкие войска покинули Воронеж, берлинское радио сообщало, что город «не представляет в настоящий момент никакой ценности». Как уверял Геббельс, для восстановления города большевикам потребуется не менее 50 лет.
Справедливости ради, советские власти поначалу тоже сомневались в целесообразности восстановления Воронежа. Масштаб разрушений был таков, что проще было отстроить столицу Черноземья на новом месте. Однако воронежцы упорно возвращались в родной город. И властям ничего не оставалось, как включить Воронеж в число 15 городов СССР, требующих немедленного восстановления.
(Продолжение читайте завтра, 9 мая)
