Эту историю пересказывают в нашей семье друг другу уже более 60 лет. Это произошло с моей прабабушкой и бабушкой в годы Великой Отечественной войны. В 1942 году, когда Ростов бомбили фашисты, прабабушка Кунахова Марфа Васильевна спасалась от бомбежки с тремя своими маленькими детьми. Бабушка Вера, мама моей мамы, тогда была совсем крохой: всего неделя от роду. Прабабушке нужно было добраться из Ростова в Россошь, к своим родным. Кругом бомбежка, взрывы, а она, маленького росточка, хрупкая, еще не совсем поправившаяся после родов, бежит с детьми на вокзал. Какая-то женщина посоветовала ей бросить сверток с маленькой дочкой Верой под любое здание, мол, при взрыве оно обрушится и привалит малышку, ведь ей не спастись с тремя детьми. Но прабабушка, глядя на крошечный свёрток и на двух сынишек, цепляющихся за ее юбку, не хочет даже слушать эти слова. Ведь материнское сердце, оно такое большое, и его любви хватит на всех! А прадедушка в это время воевал, он даже не знал, что у него родилась дочка и бабушка назвала её так, как он и хотел, — Верой... И прабабушка верила, что с Верой на руках ей ничего не страшно... Прадед погиб в том же 42-м году. В память об этом я написала стихотворение и назвала его «Вера». Бабушке сейчас почти 70 лет, она часто перечитывает его и плачет...
ВЕРА
Этих взрывов теперь никогда не забудется эхо.
Даже если по воле своей вдруг в забвенье уйти,
Вмиг появится в сердце иголка, как будто помеха…
Столкновение с горем — война на житейском пути…
С неба падала смерть, на осколки в полете ломаясь…
Вой сирены мешался с сопрано кричащих людей… Все бежали…
Бежали, любою ценою спасаясь,
И телами своими родных закрывали детей.
А мороз все крепчал… Слезы с копотью стыли на сердце…
Пламя жутко вздымалось — нещадно бомбили Ростов…
Там девчонка бежала, к груди прижимая младенца…
Два сыночка рыдали, цепляясь за мамин подол.
А кругом грохотало… Куда ж двадцатишестилетней?!
Спотыкалась и падала, деток руками закрыв…
Камни сверху как град… И секли, как нещадные плети,
И все небо пылало… За взрывом гремел новый взрыв…
Под бомбежкой смешалась толпа на бурлящем вокзале…
Сердце в ужасе липком стучало сильней и сильней…
Ну куда ей бежать? От земли ее видно едва ли…
Как тростинка, мала… Что же будет? И город в огне…
Женщина из толпы: «Что ж ты делаешь-то, молодуха?
Да куда же с тремя? Всех погубишь, себя и детей!»
Голос этот чужой резанул непривычно вдруг ухо.
Перестала бежать и спросила тихонько: «Вы мне?»
«Ну куда ж ты с младенцем?»… Малышке от силы неделя…
«Брось ее ты под дом, пусть привалит — все ж меньше страдать!»
А девчонка, как смерть, в этот миг на лицо побелела…
Малыши громко плакали, в ужасе прячась за мать.
«Ну кидай же ее… Ведь не выжить… Ей там будет лучше…» —
Женщина то сказала и снова смешалась с толпой…
Взрывы гулким раскатом терзали и разум, и душу,
И девчонка свёрток на руках держит перед собой…
Этот теплый комок… Покраснела от слез и от ветра…
И размазалась копоть по маленьким пухлым щекам…
Мать заплакала горько и вскрикнула тоненько: «Вера!
Ой, кровиночка, доченька, я никому не отдам!»
Бушевало в груди горячо материнское сердце,
И за юбку держась, вдруг притихли ее сыновья…
Люди мимо бежали, кричали, пытались согреться…
И горел весь Ростов, бушевала, дымилась война…
Время, остановись, что ж ты мчишься, как будто без толку!
Все уносится вдаль, ничего не забыв по пути!
Эта девушка, мать, под дождем этим бомб и осколков
Восьмидневную дочь, вся в слезах, прижимала к груди.
Этих взрывов теперь не забыть, не придумать другого…
Сквозь года эта память несется за нами быстрей…
Где-то там, в том огне, страшном пламени сорок второго,
Словно ангел, спасает девчонка своих трех детей…
Видит Бог, что за всё постоянно цена есть и плата!
Знает мир, орошённый морями невинной крови,
За что падали в битвах за Родину наши солдаты —
Никакая война не убьет материнской любви!
