Окончание. Начало
В марте 1920 года 49-летний Иван Бунин, категорически не принявший революцию 1917 года, вместе с верной своей спутницей Верой Муромцевой прибыл в Париж.
«Убивался над своим «Арсеньевым»
Поначалу Бунин практически не занимался литературой — возможно, сказывалось потрясение, связанное с политической ситуацией в России и вынужденной эмиграцией. Между тем в Париже, Берлине, Праге издавались сборники его рассказов, написанных до революции. А в 1925-м была опубликована новая повесть Бунина «Митина любовь» (16+) — трагическая история неразделённого чувства. Затем появились другие рассказы, в том числе «Солнечный удар» (16+), «Дело корнета Елагина» (16+) и пр.
Зимой чета Буниных жила в Париже, а весной уезжала в Приморские Альпы, в город Грас на виллу «Бельведер». В 1927-м, находясь на вилле, Бунин приступил к работе над романом «Жизнь Арсеньева» (16+). Большая часть произведения была завершена в 1929 году. Отдельные главы печатались в 1927 году в парижской газете «Россия». Книга увидела свет в 1930 году в Париже. По мнению исследователей, невенчанная жена писателя Варвара Пащенко стала прототипом героини заключительной — пятой — части романа «Жизнь Арсеньева» («Лика»). Эту часть он закончил в 1933 году.
По воспоминаниям поэтессы Галины Кузнецовой, писатель «убивался над своим Арсеньевым», а работая над пятой частью «Лика», он по 12 часов не вставал из-за стола. «Он так погружён сейчас в восстановление своей юности, что глаза его не видят нас и он часто отвечает на вопросы одним только механическим внешним существом», — писала Кузнецова.
Роман с молодой поэтессой
С Галиной Кузнецовой писатель познакомился в 1926 году. Она тоже вместе с мужем-офицером покинула Россию и с 1924 года оказалась в Париже.
Иван Алексеевич был хорош собой, элегантный, с «барской» осанкой. Он очень следил за своей внешностью, занимался гимнастикой, прекрасно плавал, одевался безупречно. У 56-летнего Ивана Алексеевича и 26-летней Галины начался бурный роман, о котором вскоре судачил весь эмигрантский Париж. Кузнецова ушла от мужа. Первое время она встречалась с Иваном Алексеевичем в съёмной парижской квартире. А с 1927 года поселилась на вилле четы Буниных в Грасе.
В доме писателя часто гостили представители богемы. Поэтому поначалу пребывание поэтессы на вилле в качестве ученицы и помощницы писателя не вызывало подозрений у супруги Бунина Веры Муромцевой. Но долго скрывать роман не удалось. Вера была в отчаянии. Ведь совсем недавно, в апреле 1927-го, они с Иваном Алексеевичем отметили юбилей совместной жизни. Она писала в своём дневнике: «Сейчас мы отпраздновали наше 20-летие… Ян (так во Франции называли Ивана Бунина. — Ред.) мне сказал: «Спасибо тебе за все. Без тебя я ничего не написал бы. Пропал бы!» Я тоже поблагодарила его — за то, что он научил меня смотреть на мир, развил вкус литературный. Научил читать Евангелие. Потом мы долго целовались»...
Но Вера настолько любила своего супруга, что смирилась с ситуацией. «Я вдруг поняла, что не имею даже права мешать Яну любить, кого он хочет, раз любовь его имеет источник в Боге. Пусть любит Галину... только бы от этой любви ему было сладостно на душе», — писала Вера Николаевна в дневнике.
Часть Нобелевской премии раздал нуждающимся
Финансовое положение Буниных в то время было довольно плачевным. И вдруг — радостное известие: утром 9 ноября 1933 года на вилле раздался звонок из Стокгольма. Трубку сняла Вера Муромцева: «Ваш муж — лауреат Нобелевской премии».
Церемония награждения состоялась 10 декабря 1933 года в Стокгольме, куда Бунин отправился вместе с женой, Галиной и личным секретарём Андреем Седых. Нобелевскую премию 63-летнему Ивану Алексеевичу Бунину присудили «за строгое мастерство, с которым он развивает традиции русской классической прозы». В своей речи Бунин сказал, что премия впервые присуждена литератору-изгнаннику.
Писатель получил 715 тысяч франков. Немалую часть премии — около 120 тысяч — писатель попросту раздал. Ивану Алексеевичу пришло около двух тысяч писем с просьбой помочь финансово, он откликался практически на каждую просьбу, немалые суммы они вместе с Верой Муромцевой отдавали малоизвестным литераторам на издание их произведений.
Ну а Галина Кузнецова на обратном пути из Стокгольма познакомилась с оперной певицей Маргаритой — сестрой философа и литературного критика Фёдора Степуна. Через какое-то время Галина покинула виллу и уехала к певице в Германию. Когда Бунин понял, что Галину и Маргариту связывает нечто большее, чем дружба, он был шокирован, глубоко переживал расставание с Галиной.
«Был знаменит — теперь никому не нужен»
В 1936-м в Берлине отдельным изданием вышла книга «Окаянные дни» (16+), основанная на дневниковых записях Бунина, которые он вёл в Москве и Одессе в 1918 — 1920 годы. В СССР книга была запрещена. Впервые в России она вышла только после перестройки, в 1990 году, потом не один раз переиздавалась. А в 1937 году Бунин приступил к написанию цикла рассказов о любви «Тёмные аллеи» (16+) — сам он считал этот сборник новелл и рассказов едва не лучшим своим произведением.
После 1939 года, когда началась Вторая мировая война, Бунины переехали на виллу «Жаннет». Туда же в 1941 году приехали и Галина Кузнецова с Маргаритой (позже, после войны, они уехали в США). На этой вилле Бунин скрывал от арестов евреев — на некоторое время приютил американского пианиста Александра Либермана с женой, а с 1942 по 1944 год там жил литератор Александр Бахрах.
Тем временем «нобелевские» деньги заканчивались. На вилле не работало отопление, были перебои в поставках воды и света. «Пальцы в трещинах от холода, не искупаться, не вымыть ног, тошнотворные супы из белой репы <…> Был я «богат» — теперь, волею судеб, вдруг стал нищ, как Иов. Был «знаменит на весь мир» — теперь никому в мире не нужен, — не до меня миру! Очень хочу домой», — писал Бунин.
Ещё до начала Великой Отечественной он связывался с советскими литераторами и просил о помощи. 17 июня 1941 года писатель Алексей Толстой написал Иосфиу Сталину: « Он (Бунин. — Ред.) пишет, что положение его ужасно, он голодает и просит помочь ему в том, чтобы наши издательства, переиздававшие его книги, оказали ему материальную помощь. Неделей позже писатель Телешов также получил от него открытку, в которой Бунин говорит уже определённее: «Хочу домой». Я не могу остаться равнодушным к сигналу бедствия такого крупного российского писателя...»
Но уже через 5 дней началась Великая Отечественная. Сталину было уже не до Бунина... Прошение Алексея Толстого отправилось в архив. Сам Бунин так и не узнал о письме, в котором Толстой, рискуя собственной свободой, хлопотал об «изменнике родины».
Иван Бунин просил через знакомых издать в Америке «Тёмные аллеи» (16+) — сборник, в которые вошли произведения, написанные в 1937 — 1942 годы. В 1943 году в Нью-Йорке вышла книга на русском языке тиражом всего 600 экземпляров. За «Тёмные аллеи» Бунин получил 300 долларов...
«Я не мог бы видеть Москву под владычеством немцев!»
Война примирила Ивана Бунина с «большевистской» Родиной. Он ликовал, когда Красная Армия разгромила гитлеровцев под Сталинградом. А в дневнике его жены Веры в августе 1944-го появилась такая запись: «Сегодня Ян сказал: “Если бы немцы заняли Москву и Петербург и мне предложили бы туда ехать, дав самые лучшие условия, я отказался бы. Я не мог бы видеть Москву под владычеством немцев, как они там командуют. Я могу многое ненавидеть в России, но и многое любить, чтить её святость. Но чтобы иностранцы там командовали — нет, этого не потерпел бы!».
В мае 1945 года Бунины вернулись в парижскую квартиру, а через год в Советском Союзе вышел указ «О восстановлении в гражданстве СССР подданных бывшей Российский империи, а также лиц, утративших советское гражданство, проживающих на территории Франции».
Посол России во Франции Александр Богомолов предложил Бунину вернуться на родину. Иван Алексеевич обещал подумать. Но в августе 1946 года появилось Постановление «О журналах «Звезда» и «Ленинград», в котором ЦК ВКП(б) жёстко раскритиковал Михаила Зощенко и Анну Ахматову. В документе говорилось о недопустимости предоставления страниц «таким пошлякам и подонкам литературы, как Зощенко», и Ахматовой — «типичной представительнице чуждой нашему народу пустой безыдейной поэзии». Из Союза писателей Зощенко и Ахматову исключили, они даже утратили право на получение хлебных карточек.
После этого Бунин передумал возвращаться. Да и возраст — на тот момент писателю было почти 76 лет.
Так он и остался человеком без гражданства. Ещё в 1933 году, когда ему сообщили, что он стал Нобелевским лауреатом и поинтересовались, какое гражданство вписать в анкету, Бунин коротко ответил: «Русский изгнанник».
«Я так нищ, что не знаю, как существовать»
В 1947 году врачи диагностировали у Бунина эмфизему лёгких. Через год Иван Алексеевич писал своему секретарю Андрею Седых, который в то время жил и работал в Нью-Йорке: «Я стал очень слаб, два месяца пролежал в постели, разорился совершенно… Мне пошёл 79-й год, и я так нищ, что совершенно не знаю, чем и как буду существовать». Седых уговорил американского благотворителя Фрэнка Атрана назначить Бунину ежемесячную пенсию в 10 000 франков. После смерти Атрана в 1952 году выплаты прекратились.
8 ноября 1953 года Иван Алексеевич Бунин скончался в возрасте 83 лет. Его похоронили на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа в Париже.
Его супруга Вера Николаевна пережила Ивана Алексеевича на восемь лет и умерла в 1961 году. Похоронена рядом с мужем. Галина Кузнецова окончила свои дни в 1976-м в Мюнхене.
Бунин и Воронеж
«Бунину не надо было жить в России, чтобы писать о ней, Россия жила в нём, он был — Россия», — написал Андрей Седых уже после смерти Ивана Алексеевича.
В 1956 году в СССР вышло первое собрание сочинений Ивана Бунина в 5 томах. Затем, во времена хрущёвской оттепели, увидел свет девятитомник. В 70-е выходили избранные произведения, а активно издаваться книги Бунина в нашей стране начали после перестройки.
Несмотря на то что Бунина увезли из Воронежа, когда он был ещё совсем маленьким, он с нежностью относился к родному городу: «Тогда мне казалось, да и теперь иногда кажется, что я что-то помню из жизни в Воронеже, где я родился и существовал три года… Довольно живо вижу одно, нечто красивое: я прячусь за портьеру в дверях гостиной и тайком смотрю на нашу мать на диване, а в кресле перед ней на военного: мать очень красива, в шёлковом с приподнятым, расходящимся в стороны воротником платье с небольшим декольте на груди, а военный в кресле одет сложно и блестяще, с густыми эполетами, с орденами, — мой крёстный отец, генерал Сипягин».
Лишь однажды Бунину удалось ещё раз побывать в Воронеже. В январе 1907 года Иван Алексеевич посетил наш город по приглашению воронежского землячества для участия в благотворительном вечере. Своё посещение он запечатлел от имени своего героя в рассказе «Натали» (16+): «Я… приехал в Воронеж. Поезд пришёл весь белый, дымящийся снегом от вьюги, по дороге со станции в город, пока извозчичьи сани несли меня в дворянскую гостиницу, едва видны были мелькавшие сквозь вьюгу огни фонарей. Но после деревни эта городская вьюга и городские огни возбуждали, сулили близкое удовольствие войти в тёплый, слишком даже тёплый номер старой губернской гостиницы, спросить самовар и начать переодеваться, готовиться к долгой бальной ночи…»
22 сентября 2020 года в Воронеже накануне 150-летия со дня рождения писателя в Воронеже открылся музей Ивана Бунина — на проспекте Революции, в доме, где родился писатель. В экспозиции представлены его детские игрушки и книги, на которых он вырос, его охотничья сумка. Также имеются прижизненные издания бунинских книг начала ХХ века, письма Бунина и его супруги, библия писателя и многое другое.
13 октября 1995 года в Воронеже на улице Плехановской установили памятник Ивану Бунину. Московский скульптор Александр Бурганов изобразил писателя в глубокой задумчивости, у его ног стоит собака.
Некоторые воронежцы поначалу недоумевали — почему собака? Ведь у Бунина её не было. Но собака здесь скорее метафора — символ одиночества и тоски, которую испытывал писатель, расставшись с родиной. А ещё, чтобы понять замысел автора скульптуры, достаточно прочесть стихотворение Ивана Алексеевича «Одиночество», написанное им ещё в 1906 году:
И ветер, и дождик, и мгла
Над холодной пустыней воды.
Здесь жизнь до весны умерла,
До весны опустели сады.
Я на даче один. Мне темно
За мольбертом, и дует в окно.
Вчера ты была у меня,
Но тебе уж тоскливо со мной.
Под вечер ненастного дня
Ты мне стала казаться женой…
Что ж, прощай! Как-нибудь до весны
Проживу и один — без жены…
Сегодня идут без конца
Те же тучи — гряда за грядой.
Твой след под дождём у крыльца
Расплылся, налился водой.
И мне больно глядеть одному
В предвечернюю серую тьму.
Мне крикнуть хотелось вослед:
«Воротись, я сроднился с тобой!»
Но для женщины прошлого нет:
Разлюбила — и стал ей чужой.
Что ж! Камин затоплю, буду пить…
Хорошо бы собаку купить.
