Почти 40 лет прожил в наших краях блестящий педагог, благотворитель, публицист Николай Фёдорович Бунаков. Многие считали его человеком неудобным, в какой-то момент он даже вступил в публичный спор с самим Львом Толстым, а в начале ХХ века и вовсе был отправлен в ссылку под надзор полиции. Николай Бунаков виноват был в том, что превыше всего на свете ценил свободу человеческой личности и убеждений.
Будущего знаменитого педагога оставляли на второй год
Родной город Николая Бунакова — Вологда, где будущий педагог появился на свет 26 ноября (8 декабря по новому стилю) 1837 года в многодетной семье чиновника канцелярии губернатора. Мать Николая была из помещичьей семьи.
В 9 лет Коля поступил в вологодскую гимназию. В гимназии он слыл шалуном и грубияном, отличался непокорностью. В 3-м классе мальчик остался на второй год, как писал потом сам педагог, «по лености и малоуспешности». Впрочем, не только по этой причине. Система преподавания в те времена, по мнению Николая Бунакова, не способствовала стремлению к учёбе.
В своих мемуарах «Моя жизнь в связи с общерусской жизнью, преимущественно провинциальной, 1837 — 1905» он писал, что многие из преподавателей вели занятия сухо, не возбуждая интереса к обучению, словно отбывали обременительную повинность без любви и к предмету, и к ученикам. С горечью вспоминал Бунаков и то, что, будучи 11-летним ребёнком, прошёл все царившие тогда наказания: и стояние по нескольку часов на коленях, и оставление без обеда, и заключение в карцер на хлеб и воду, и сечение розгами.
Николай Бунаков смог практически самостоятельно освоить немецкий и французский языки, переводами начал заниматься, ещё будучи гимназистом. Много читал, увлекался русской и зарубежной классикой. Писал весьма недурные стихи и прозу, в старших классах публиковался в местных «Губернских ведомостях». Повзрослев, уничтожил многие свои ранние поэтические произведения, оставил лишь те, которые были ему наиболее дороги.
Несмотря на репутацию шалуна, Николай Бунаков окончил гимназию в 1854 году с похвальным листом. Он с самоиронией объяснял, что похвальный лист ему дали не как успевающему по всем предметам ученику, а исключительно как лучшему гимназическому «сочинителю».
После гимназии 17-летний Николай Бунаков сдал экзамены на преподавателя уездных училищ и получил назначение в уездный город Тотьму, что в 200 верстах от Вологды (215 километров). Собрал вещи, книги и в ноябре 1854 года впервые в жизни покинул родной дом.
Вчерашний гимназист начал преподавать русский язык и словесность в уездном училище, не имея никакого представления о педагогике, не зная, как готовиться к занятиям, как объяснить детям урок и как в принципе общаться с учениками. Однако был на хорошем счету у начальства, и в 1857 году Николая перевели ближе к губернскому центру — в училище города Кадникова.
Обличительные статьи и женитьба по «юношеской дури»
Через два года Бунакова перевели в уездное училище в Вологду. В то время поднимался женский вопрос — об эмансипации, о женских образовательных учреждениях; заговорили о народном образовании, появился новый журнал «Учитель». Широкое распространение получили идеи одного из основоположников научной педагогики в России Константина Ушинского. Всё это заинтересовало молодого учителя, он стал более внимательно и тщательно подходить к проведению уроков.
Николай Бунаков активно печатался в столичных и местных изданиях — выходили его исторические очерки, материалы о лесных промыслах, о населённых пунктах Вологодской губернии, сельском хозяйстве и пр. Труды 22-летнего учителя были замечены, и Николая Бунакова пригласили на работу в Губернский статистический комитет.
Кроме того, педагог увлёкся обличительной литературой, сатирические статьи выходили в разных изданиях. Его мишенью были вице-губернатор Вологды, жандармские начальники, полицмейстеры, другие узнаваемые лица из местного светского общества. На Бунакова обрушился вал негодования. Но молодой автор почувствовал себя героем и с новым рвением продолжал свои обличительно-сатирические литературные подвиги.
В 1860 году, в 23 года, Николай Бунаков женился — судя по всему, не по любви, а как он писал сам, «были просто юношеская дурь и родительское желание». Избранницей Николая стала 16-летняя Александра, дочь сослуживца отца Бунакова, выпускница женской гимназии. Отец был рад свадьбе сына — надеялся, что женитьба его остепенит, он оставит свои сатирические памфлеты. Но не тут-то было!
В 1862-м Николай Фёдорович получил должность преподавателя русского языка в Вологодской гимназии. И если Бунакова ценили и уважали как учителя, то ряд его обличительных статей вызывали враждебность. На него начались доносы как на опасного либерала. Многие известные вологодчане не раз поднимали вопрос о том, чтобы избавить Вологду от «язвы», и жаждали выжить «борзописца». В итоге начальство уступило и перевело Бунакова в Полоцк на должность учителя русского языка в местном училище.
Николай Фёдорович подал в отставку с должности преподавателя гимназии и отправился не в Полоцк, а в Петербург, где намеревался заняться литературной деятельностью.
Знакомство с Достоевским и переезд в Петербург
В столице он до этого уже бывал — зимой 1861 года. Ещё тогда познакомился с Фёдором Михайловичем Достоевским и его старшим братом Михаилом Михайловичем — издателем журнала «Время», в котором в том же году были напечатаны рассказ и повесть Бунакова.
Переехав из Вологды в Петербург, Николай Фёдорович часто виделся с Фёдором Достоевским, а его «Записки из мёртвого дома» 25-летний педагог называл «превосходным и лучшим произведением этого оригинального, хотя болезненного (и телесно, и душевно) писателя». Бунаков печатался в столичных изданиях, но вскоре убедился, что одними публикациями не прокормишься. А кроме того, произошла судьбоносная встреча — он познакомился с Константином Ушинским (в 1864 году Ушинский написал знаменитый учебник «Родное слово», до 1917 года оно выдержало 147 изданий!).
«Беседы с Ушинским затронули в моей душе ту педагогическую жилку, которая заговорила в ней ещё в Вологде. Теперь она заговорила громче, настойчивее, и я решил, что одно только учительство — истинное моё дело, которому я могу отдаться всей душой», — писал Николай Бунаков.
«Воронеж — живой, интеллигентный и литературный»
Осенью 1865 года, погостив у брата Петра в Новохопёрском уезде (тот работал управляющим княжеским имением), на обратном пути в Петербург Бунаков заехал в Воронеж. И узнал, что в воронежской военной гимназии предвидится вакансия преподавателя русского языка и словесности.
«Город Воронеж произвёл на меня самое приятное впечатление: широкие прямые улицы, обсаженные пирамидальными тополями, тенистый городской сад; красивый памятник Петру Великому; чистота и опрятность»,— писал педагог в мемуарах «Моя жизнь в связи с общерусской жизнью...». Николай Бунаков ценил наш город ещё и за его литературную известность, за то, что Воронеж является родиной великих поэтов Алексея Кольцова и Ивана Никитина.
«Очевидно, что город Воронеж — город живой, интеллигентный и литературный», — решил я. Я уехал в Петербург с приятной надеждой возвратиться в Воронеж к моему излюбленному делу, в качестве преподавателя военной гимназии», — вспоминал педагог.
Чтобы открыть школу, влез в долги
В начале 1866 года пришло известие из Воронежа о том, что место преподавателя в гимназии свободно. В конце марта Николай Фёдорович вместе с женой приехал в наш город.
Николай Бунаков в Воронеже снял квартиру в доме известного аптекаря Людвига Мюфке на улице 1-й Острогожской (ныне ул. Пушкинская, 2, дом до наших дней не сохранился) и приступил к работе в гимназии.
А к началу осени 1867-го педагог-реформатор организовал в Воронеже элементарную школу с двухгодичным сроком обучения для детей от 7 до 10 лет, где их готовили бы к поступлению в гимназии. Школа открылась в доме на улице Поднабережной (ныне ул. 20-летия ВЛКСМ, дом № 37). Для открытия учебного заведения Бунаков взял в долг крупную сумму денег.
В доме на Поднабережной Николай Бунаков снял квартиру, здесь же и разместил школу. «Квартира была нанята самая скромная: две небольшие классные комнаты, зальце для игр и пения несколько больше да совсем маленькая столовая для завтрака. 15 августа 1867 года школа была открыта. Эта была в моей жизни такая светлая, радостная, истинно-праздничная пора», — вспоминал педагог.
Плата за обучение составляла 5 рублей в месяц, при этом были ребята, которые учились бесплатно, если их родители не имели возможности платить за обучение.
Занятия в школе велись по разработанной Бунаковым методике, он использовал опыт европейских педагогов — Песталоцци, Фребеля и др. В элементарной школе запрещались телесные наказания (в Российской империи вплоть до начала ХХ века в начальных школах практиковалась порка розгами).
В школе Бунакова не существовало домашних заданий и экзаменов. Большое внимание уделялось общему развитию детей, звуковой речи, наглядности, природоведению. Помимо чтения, письма, счёта и закона Божьего в школе преподавали французский и немецкий языки, пение, гимнастику, уделялось время и для игр. Ещё одно революционное новшество: родители учеников, да и вообще все желающие, могли даже присутствовать на занятиях.
Одновременно Николай Бунаков принимал участие в публичных чтениях и лекциях на самые разнообразные темы, писал статьи об истории, литературе, педагогике, статистике, народном образовании в местные газеты и журналы, а также в авторитетные столичные издания. И обязательно публиковал отчёты о деятельности организованной им школы. За 17 лет, с 1867 по 1884 год, Николай Бунаков опубликовал 20 отчётов, которые представляли собой педагогические статьи, основанные на живой практике.
Однако далеко не все чиновники от образования были довольны школой Бунакова: дисциплины и порядка в ней, дескать, нет: дети отвечают сидя, во время урока держатся свободно, заданий на дом ученикам не задают, баллов и журналов нет и т. д. и т. п. Не одобряли и то, что школа была открыта для всех желающих, которые могли посмотреть на школьную «кухню» изнутри. Впрочем, сотрудники школы мало обращали на неодобрительные отзывы внимания и продолжали делать свою работу.
Надо сказать, Николаю Бунакову доходов школа не приносила — большая часть средств уходила на плату за помещение, отопление, оснащение классов, учебные пособия и библиотеку. Пособия в школе были превосходные, созданы физический кабинет, минералогическая коллекция, гербарий, коллекция искусственных драгоценных камней, геометрических тел из дерева, железа, стекла и мрамора, модели животных, птиц и рыб. Была даже раскладная модель человеческого организма: торс, сердце, мозг. А ещё волшебный фонарь с набором из 200 картин — очень популярный в те годы аппарат для проекции изображений.
«Просматривая фотографии, перечитывая эти отчёты, в часы уныния и хандры или просто в свободное время я вновь переживаю те живые и счастливые годы, которые я, можно сказать, прожил в школе, — писал в 1893 году Николай Фёдорович, — так как она постоянно помещалась при моей квартире, и не было дня, который я провел бы в Воронеже вне школы, не слыша детских голосов, не присутствуя на уроках».
Почему «учитель учителей» конфликтовал со Львом Толстым
Основываясь на опыте работы в воронежской гимназии, Николай Бунаков написал «Концентрический учебник русской грамматики» и «Хрестоматию для изучения образцов русской словесности, с биографическими очерками, примечаниями и руководящими вопросами»; а результатом занятий в элементарной школе стали его работы «Азбука и уроки чтения и письма», руководство к азбуке «Книжка-первинка», книга для чтения «В школе и дома», «Руководство к обучению грамоте по звуковому способу в связи с предметными уроками и упражнениями в родном языке», а также «Уроки начальной русской грамматики». Эти учебники и пособия получили широкое распространение.
Работы и методика воронежского педагога стали настолько популярны, что в 1872 году его пригласили в Москву на I Всероссийский учительский съезд.
За 10 лекций на съезде воронежский педагог получил 600 рублей, кроме того, продал за 600 рублей редактору «Семьи и школы» письменное изложение своих лекций. Они были опубликованы в «Семье и школе», а потом вышли отдельным изданием.
Получив немалые по тем временем деньги, Бунаков тут же, на выставке съезда, часть средств потратил на наглядные пособия для воронежской школы. Он надеялся, что после участия в московском съезде его финансовые дела пойдут в гору и приблизят его к осуществлению мечты — открыть в деревне бесплатную школу для крестьянских детей.
Так и получилось поначалу: методику воронежского педагога взяли на вооружение многие преподаватели начальных школ, его приглашали вести учительские съезды в разных губерниях: Кострома, Курск, Тамбов, Херсон, Псков, Одесса, Ярославль и др. Бунакова стали называть «учитель учителей».
Но в 1874-м наступила чёрная полоса. Во-первых, Николай Бунаков по непонятной для него причине попал в опалу: Министерство народного просвещения внезапно запретило ему руководить съездами.
А вскоре ещё один удар. И нанёс его не кто иной, как Лев Николаевич Толстой, чьим талантом Бунаков безмерно восхищался. Лев Николаевич опубликовал в журнале «Отечественные записки» разгромную статью «О народном образовании». В ней он жёстко раскритиковал новое обучение и новые школы, в частности — методику Николая Бунакова. Великий писатель обвинил Бунакова в чрезмерном пристрастии к чуждой России немецкой педагогике, в примитивизме преподавания, в неуважении к русским детям и даже в плагиате.
Николай Фёдорович был потрясён статьёй Толстого. Причём не столько оскорбительными высказываниями, которые содержала публикация, сколько собственными появившимися сомнениями. В мемуарах Бунаков признавался: он был убит наповал. Его мучили сомнения: а вдруг он занимается не своим делом, и Толстой прав?
Но постепенно к Бунакову вернулась веру в себя. По настоянию брата Петра и издателя «Семьи и школы» Юлиана Симашко воронежский педагог написал резкое возражение Льву Толстому, которое было опубликовано в «Семье и школе». Николай Бунаков не постеснялся обвинить прославленного писателя во лжи: «Нельзя обойти молчанием ту ложь, которою с начала до конца проникнута статья гр. Толстого, написанная увлекательно, остроумно и таким прекрасным языком, каким умеет писать только автор «Войны и мира» <...> Гр. Толстой говорит, что он очень любит русский народ и народную школу. Опять не смею сомневаться. Но нельзя не сказать, что в статье его, посвящённой народному образованию, скорее выражается громадное себялюбие, нежели народолюбие. Лишь этим себялюбием объясняются и те приёмы, которыми он пользуется для утверждения своей правоты, — это сплошное сцепление лжи, голословных приговоров и суждений свысока».
Дерзкий ответ воронежского педагога произвёл впечатление, многие отнеслись к нему с одобрением. Потом шум постепенно затих. К Бунакову чаще стали обращаться за советами, его работы были нарасхват у издателей.
Паралич из-за нервного перенапряжения
В тот же период семейная жизнь Бунакова окончательно разрушилась, рождение в 1874 году сына Александра не укрепило отношений. В 1876 году супруги расстались, жена уехала с двухлетним сыном в Вологду.
Невзгоды серьёзно подкосили здоровье педагога. 41-летнего Николая Фёдоровича поразил паралич левой стороны тела. Врачи объяснили это многолетним умственным перенапряжением и нервными потрясениями.
Доктора признали болезнь опасной для жизни, продолжение службы в гимназии было невозможным. В 1879 году Бунаков подал в отставку, отправился на лечение в Москву и Петербург, два лета подряд провёл в Крыму и Кисловодске.
В поездках Николая Фёдоровича сопровождала Лариса Михайлова (урождённая Клочкова — дочь известного в Воронеже предпринимателя и благотворителя Ивана Клочкова). С Ларисой Михайловой Бунаков познакомился ещё в 1875 году, незадолго до окончательного разрыва с женой. Ей тогда было 22, ему — около сорока. Знакомство это, как писал Бунаков, переросло в самую нежную дружбу. Женщина всегда и во всём его поддерживала.
Болезнь понемногу отступила. После того как на престол взошёл Александр III, в 1881 году, Николаю Бунакову разрешили вновь руководить учительскими съездами. И снова поездки по всей стране — от Сибири и Урала до западных и северных губерний. На съездах воронежскому педагогу устраивали овации. В 1882 году Санкт-Петербургский комитет грамотности единогласно присудил Николаю Фёдоровичу за труды и заслуги по народному образованию золотую медаль. Он настолько ею дорожил, что попросил мастеров вмонтировать её в наручные часы — так, чтобы награда всегда была при нём.
Прощай, воронежская школа — здравствуй, Петино!
В Воронеже Николай Бунаков был очень известным человеком, к нему тянулись представители местной интеллигенции, в его квартире образовался некий кружок по интересам, где играли в шахматы и обсуждали текущие события. Он был дружен с математиком Андреем Киселёвым; с основателем воронежского яхт-клуба, директором учительской семинарии Сергеем Карпинским, с художником Львом Соловьёвым.
Николай Фёдорович не оставлял надежды открыть народную школу для крестьянских детей. И тут представился случай: менее чем в 20 километрах от Воронежа, в селе Петино, где была дача Михайловой, продавалось небольшое имение с усадьбой.
Бунаков договорился построить большой деревянный дом за две тысячи рублей, где планировал разместить школу, квартиру для учителя, а также помещение для аптеки и амбулатории.
Воронежскую школу Бунаков передал одной из учительниц и её сестре. Учебные принадлежности и пособия педагог разделил так, чтобы всего было достаточно и в городской школе, и в новой сельской. К сожалению, воронежская школа в том замечательном виде, в котором она была при Бунакове, просуществовала года три. Позже пришли другие люди, школа функционировала кое-как и вскоре закрылась.
Но это будет позже. А пока Николай Фёдорович с грустью простился со своей воронежской школой и в сентябре 1884 года стал полноправным жителем Петино.
«На кой ляд она нам, эта училища?»
Переехав в село вместе с Ларисой Михайловой, Николай Фёдорович на собственные сбережения открыл школу. Земство взяло на себя обязательство по выплате жалования преподавателю Закона Божия и учителю.
Любопытно, что, когда строилось здание для школы, мужики решили, что это будет трактир, чему радовались безмерно. Узнав, что будет училище, ворчали: «Николи у нас училища не было. И на какой ляд нам она, это самая училища? Всё жили так, а тут, на-ко, приехал какой-то с бурого болота да нам училищу строить — как же, держи карман! — цитировал педагог крестьян и огорчался: — В постройку трактира, где с них будут драть втридорога, верили, а в постройку школы, где будут даром учить ребят, решительно отказывались верить».
Тем временем, подготовив классные комнаты и пособия, Бунаков подыскал учительницу и врача для амбулатории (земской врач, как было принято, брал плату за приём и лечение). Зимой 1884 года новая школа, амбулатория и аптека были отрыты.
На Крещение в школе устроили ёлку. Дети и все желающие впервые увидели картины волшебного фонаря. Но праздник не получился: люди лезли напролом, произошла давка, побили стекла, поломали перила...
Работа школы и открытие театра
Но время шло, дела в сельской школе наладились. Дети обучались чтению и письму, занимались пением, школьный хор принимал участие в церковных богослужениях. Также в курс входило обучение с помощью наглядных пособий ботанике, минералогии, зоологии, устройству человеческого тела, кое-чему из физики, а также краткий курс географии и истории. В школе устраивались вечера с волшебным фонарём, на который собиралось много местных жителей — стёкла уже не били и перила не ломали.
В 1888 году Бунаков и Лариса Михайлова задумали организовать в селе... театр! Роли исполняли бывшие ученики и ученицы школы. Первый спектакль — «Сиротка» по пьесе Васильева — состоялся в конце февраля. Жителям Петино спектакль очень понравился. Но увы, всех желающих вместить не удалось — втиснулось только 60 человек.
Поэтому постановку показали ещё раз, и ещё. И эти показы прошли при полном аншлаге. Так в Петино появился народный театр. Спектакли поначалу шли в классной комнате, а с 1892 года Бунаков на верхнем этаже своего дома выделил театру отдельное помещение.
Со временем репертуар расширился — ставили Гоголя, Толстого, Фонвизина, Островского и пр. Бунаков был и сценаристом, и режиссёром (вместе с Ларисой Ивановной), и суфлёром, и декоратором. Иногда декорации по дружбе помогал оформлять художник Соловьёв, он же писал к литературным школьным вечерам портреты Кольцова, Крылова. Бунаков называл художника Льва Соловьёва «мой добрый приятель, страстно преданный искусству и поэзии».
Постановки народного театра заинтересовали не только местных сельских жителей, но и владельцев соседних усадеб, и городскую интеллигенцию. Это же было очень оригинально: актёры — молодые крестьяне, публика — мужики и бабы!
За время работы школы крестьяне всей душой полюбили Николая Бунакова, при встрече радостно улыбались, а дети и вовсе души в нём не чаяли. Как вспоминала Лариса Ивановна, Николай Фёдорович был необычайно скромен по отношению к себе. Он не жалел средств на школу и театр — имеющимся здесь наглядным пособиям могла бы позавидовать любая гимназия, библиотека насчитывала сотни томов прекрасных книг, волшебный фонарь в петинской школе имел около тысячи картин-проекций. Сам же Николай Фёдорович мог долго ходить в поношенном сюртуке, Ларисе Михайловне приходилось месяцами его уговаривать, чтобы он справил себе новое платье.
Неблагонадёжный учитель
В апреле 1898 года произошло важное в жизни Николая Бунакова событие — он обвенчался с Ларисой Михайловой. Венчание прошло в Воронеже в Успенской церкви.
Николая Фёдоровича нередко приглашали читать публичные лекции. В то время как одних слушателей они приводили в восторг, другие негодовали. Так, в своей лекции о Кольцове в зале городской Думы Николай Бунаков заявил, что Алексей Кольцов стал видным поэтом, будучи самоучкой, а образование подняло бы его на новую ступень. Говорил о том, что затруднять доступ в гимназии и университеты детям из народа преступно. По сути, педагог назвал преступным государственный циркуляр «о кухаркиных детях», вышедший двумя годами ранее и рекомендующий не принимать в гимназии детей из простых семей. После этой бунаковской лекции насторожились не только чиновники и аристократы, но и «голубые мундиры».
Однако неутомимый Николай Бунаков вновь и вновь поднимал вопросы народного образования, призывал к немедленному установлению обязательного обучения всех детей. Бунаков был убеждён, что всеобщее обязательное обучение — «спасение для России как народности и как государства». По-прежнему выступал против телесных наказаний, но Министерство внутренних дел посчитало вопрос об отмене розог делом «общегосударственным» и своим распоряжением запретило дворянским и земским собраниям вести про это разговоры.
Будучи человеком с обострённым чувством справедливости, в очередной раз он попал в немилость, когда публично поддержал Льва Толстого, которого в 1901 году отлучили от церкви.
В итоге в июне 1901 года знаменитый на всю страну педагог попал в список неблагонадёжных, составленный в департаменте полиции. Николая Фёдоровича снова отстранили от профессиональной деятельности — на сей раз от руководства курсами учителей, которые он, как ранее съезды, проводил по всей стране. Но Николай Бунаков продолжал в своих статьях «давать щелчков» чиновникам от образования.
Полицейский надзор и запрет на работу в школе
Чтобы построить новое здание школы, Николай Бунаков продал свою усадьбу и купил другую здесь же, в Петино, поближе к дому Ларисы Ивановны, после чего с энтузиазмом приступил к постройке народной школы. Планов была масса.
Всё изменилось после выступления Бунакова на публичном заседании уездного комитета, посвящённом сельскохозяйственной промышленности, Николай Фёдорович произнёс смелую речь, которая привела в великий восторг публику, а для самого лектора обернулась трагедий.
Он говорил о том, что упадок сельскохозяйственной промышленности — это только один из симптомов общей отсталости России от других европейских стран. Педагог назвал и причины: неудовлетворительный строй государственной жизни, бесправие личности, подавление общественных сил, отсутствие свободы слова и независимой печати, взаимная вражда, произвол администрации, ужасающее невежество масс. Говорил, что нужно менять строй русской государственной и народной жизни.
22 октября 1902 года состоялось торжество, посвящённое началу занятий уже в новом — роскошном, как писал Бунаков, — помещении школы. Руководство во главе с Бунаковым подумывали над подготовкой к новому театральному сезону и обновлением репертуара.
И вдруг 27 октября в усадьбу Бунакова заявились жандармы с предписанием из Министерства внутренних дел срочно явиться в Санкт-Петербург к директору департамента полиции.
В Петербурге вынесли вердикт: 65-летнего педагога отправили на три года под гласный надзор полиции. Но самое ужасное — запретили вести просветительскую и педагогическую деятельность, в том числе в его родной петинской школе, которую он открыл и содержал на собственные средства и любил её всем сердцем, отдав ей 19 лет жизни.
«Как я перестал быть учителем учителей»
Как писала Лариса Бунакова в предисловии к мемуарам Николая Фёдоровича, опубликованным после его смерти в 1909 году, трудно было придумать для Николая Фёдоровича более мучительную пытку. Перед окнами усадьбы стоял только что отстроенный Бунаковым народный дом со школой и театром, но в нём уже хозяйничали другие люди, которым были чужды идеи Бунакова. От опального педагога отвернулись многие знакомые. Остались лишь несколько человек, которые изредка навещали его в Петино. Да крестьяне и их дети старались выразить ему своё расположение.
Всякий раз, когда Николая Фёдоровичу нужно было выехать из села в Воронеж на два-три дня, он вынужден был писать прошения губернатору, дожидаться проходного свидетельства и предъявлять его полиции. И от этого свободолюбивый учитель невероятно страдал.
Тем временем земство открыло в Петино школу в другом помещении — ведь новое здание принадлежало Бунакову, а ему запретили заниматься школой. Просторные комнаты петинской народной школы опустели, в них царил беспорядок. «С ликвидацией петинской школы у Николая Фёдоровича была взята душа, ему оставили только тело. На что ему было нужно это тело, когда он всю жизнь жил только духом!» — вспоминала жена педагога.
Бунаков не видел смысла оставаться в Петино. Подал весной прошение о том, чтобы ему разрешили под надзором полиции жить в Воронеже. В этот период он опубликовал в журнале «Обозрение» статью «Как я стал и как перестал быть учителем учителей»...
Однако тогдашний министр внутренних дел Вячеслав Плеве отказал в переселении в Воронеж столь опасного преступника. Николай Фёдорович становился всё мрачнее, он перестал заниматься литературной деятельностью и даже читать. Подолгу рассматривал фотографии своих учеников воронежской и петинской школ.
Ссылка в Острогожск, долгожданная свобода и смерть
В конце концов власти разрешили Бунакову выбрать для ссылки любой из уездных городков Воронежской губернии. Супруги выбрали Острогожск и осенью 1903 года навсегда покинули Петино.
В июле 1904-го был убит тот самый министр Плеве (в его карету эсеры бросили бомбу). В августе министром внутренних дел был назначен Пётр Святополк-Мирский. Через несколько дней после своего назначения он направил воронежскому губернатору телеграмму о немедленном снятии гласного надзора полиции с Николая Бунакова и о возвращении ему права общественной деятельности.
Однако здоровье известного педагога было подорвано. В ноябре 1904 года чета Бунаковых отправилась из Воронежа в Петербург — Николай Фёдорович нуждался в серьёзном лечение. Ещё в дороге он почувствовал себя плохо. По приезде в Петербург приступы стали повторяться. Утром 6 ноября блестящий педагог, великолепный оратор потерял речь и возможность двигаться, правая сторона была парализована. Врачи пришли к выводу, что у Бунакова паралич вследствие пережитых волнений. 8 ноября (21-го по новому стилю) Николай Бунаков скончался.
Погребение состоялось 11 ноября на Литературным мостках Волковского кладбища. Похороны Николая Фёдоровича переросли в манифестацию с революционных речами и пением «Марсельезы». Присутствовали сотни и сотни студентов, жителей Петербурга, других городов. Из церкви до могилы студенты несли гроб с телом покойного на руках. На венках было начертано: «Лучшему гражданину», «Учителю учителей», «Истинному педагогу», «Борцу за свободную Россию».
Лариса Ивановна Бунакова пережила мужа на 17 лет. Умерла в 1921 году в возрасте 68 лет в Воронеже, была погребена на Новостроящемся (Митрофановском) кладбище, уничтоженном в советские времена.
Здание той самой первой петинской школы до наших дней не сохранилось. Но в с. Петино Хохольского района в местной школе есть небольшой музей Николая Фёдоровича Бунакова.
Построенный им в начале ХХ века деревянный народный дом со школой и театром по настоянию наследников педагога — сына и вдовы — был разобран и перевезён в Воронеж. Здесь планировалось устроить музей наглядных пособий, проводить учительские курсы, совещания, другие просветительские мероприятия. Позже, в 1907-м, это здание назвали «Учительский дом им. Н.Ф. Бунакова». Во время войны дом сгорел.
В Центральном районе Воронежа, рядом с улицами Ломоносова и Ушинского, есть улица Бунакова, названная в честь педагога. А на доме № 37 по ул. 20-летия ВЛКСМ размещена мемориальная доска, извещающая о том, что именно в этом здании находилась основанная выдающимся педагогом начальная воронежская школа.
Есть в Воронеже ещё один дом, который так и называется в народе «дом Клочкова, в котором бывал Бунаков». Это здание (ул. Никитинская, 50в), построенное в XIX веке, когда-то принадлежало отцу Ларисы Ивановны Бунаковой. Правда, выглядит дом весьма плачевно. Как сообщала летом администрация города, после разработки и согласования научно-проектной документации, которая будет включать в себя и эскизный проект здания, в ходе конкурса будет определён новый собственник объекта, который приобретёт здание и при его дальнейшем использовании будет обязан восстановить дом в соответствии с проектом.
